Случайный попутчик

Задолго до рассвета она выскользнула из ночлежного дома. Когда глаза привыкли к темноте, она сняла неудобные жесткие ботинки гилей, взяла их в руки и побежала по обочине дороги назад, к усадьбе генерала. За время пути глаза стали очень хорошо видеть, Тень ни разу не споткнулась и не ушибла пальцы ног.

На пересечении большой дороги и узкой дороги, ведущей к въездным воротам усадьбы генерала, купами росли густые кусты. Тень подкралась к ним, и каждый куст ощупала руками – кусты были не колючими, с мягкими влажными листочками. Здесь она, лежа или сидя, может прятаться днем. В самых дальних зарослях кустов ее глаза увидели неправильность. Там ее рука наткнулась на невидимое. Большое, гораздо большее, чем было невидимое принцессы Гигар. Сердце Тени обрадовалось: она догадалась, что это принадлежит большому человеку, мужу принцессы Гигар. Судьба была добра к ней! У нее еще будет время подумать, как использовать эту удачу – но надо поторопиться: вдруг этот коммодор Каддет куда-то – куда она не узнает и где его она не найдет – «улетит», скроется. Надо придумать, как его задержать здесь… «Женская Честь» принцессы! И Тень положила кинжал на твердую поверхность невидимого. Если коммодор подойдет к невидимому, чтобы «улететь», он увидит кинжал и поймет, что ему брошен вызов и останется в усадьбе!… Они будут выслеживать друг друга. А генерал… Судьба поможет своей рабе!

В караульном помещении у ворот усадьбы находилось два воина – холодный светильник отбрасывал две живые тени на стены помещения и почву под открытом окном.

Усадьба генерала была обнесена невысоким – в рост Тени – старым широким, но крепким каменным забором. Тень лежа устроилась на нем, и некоторое время осматривалась вокруг. Ничто не указывало на то, что воины из охраны генерала ночью обходят усадьбу вдоль забора – на траве не было натоптанных троп. Эта беспечность гилей опять встревожила ее. Однако, держась настороже, она все-таки спустилась с забора в сад.

Двигаясь короткими рывками между старыми деревьями и пышными кустами, Тень старалась не задевать их нижние ветки и все время осматривалась по сторонам, чтобы понять, где находятся окна дома. Несколько раз кончики пальцев ног предупреждали ее, что под ступней лежит мягкая теплая влажная почва или сочный плод, один раз что-то слегка помешало колену подняться вверх, чтобы перешагнуть наклоненную сухую ветку дерева. Через сад – а это был сад – в разные стороны бежали утоптанные ногами дорожки, в беспорядке усыпанные светлыми упавшими плодами. Один плод Тень подобрала и надкусила. Плод был съедобен и даже вкусен. Тень подобрала три плода из травы под деревом.

Что ж! Двигаться в саду следовало с большой осторожностью. Но для нее это очень хорошо. И очень плохо для других.

Скользящими рывками Тень обошла всю усадьбу, обнаружив две широкие длинные ямы с плохой водой и одноэтажный дом с открытыми окнами, дом от которого пахло грязным – мужским – потом и ржавым железом, который храпел, кашлял и подгудывал работой сытого живота – это был дом охранников генерала. По запахам легко узнались шумно дышащая конюшня и сенной сарай. Около них стояло небольшое низкое каменное здание с открытой дверью, к которому с разных сторон вели две хорошо утоптанные дорожки, и от которого пованивало выгребной ямой. Снова вернувшись в сад, Тень подобралась к дому генерала как можно ближе, обняла ствол самого толстого корявого дерева, прикрыла глаза веками и начала слушать.

Когда небо начало светлеть, она покинула сад и другим, дальним путем, ушла из усадьбы на противоположную сторону большой дороги и бегом вернулась в поселок. Кое-что она узнала. Например, что в доме есть два беспокойно спящих ребенка и две женщины, ночью разговаривающие между собой на незнакомом языке. Что караульные по очереди покидают свой домик, не надолго уходя за левый край большого дома генерала. Что на крышу дома бесшумно взобраться и ходить по ней нельзя – во всяком случае, каждый шаг большой утренней птицы был хорошо слышен.

Сегодня ночью она вернется в усадьбу.

О близком присутствии Тени Кадет узнал в это же утро, когда, делая обход усадьбы генерала на дальних подступах к дому и вблизи, заметил в саду легкую примятость на разрыхленном участке почвы – «контрольке», следовой ловушке. Таких простых ловушек Зитта и Гитта, теперь несколько раз в день собирая и в определенном порядке раскидывая на тропинках и меж ними плоды, подготовили в саду несколько десятков, на тех направлениях, которые они сами выбрали бы для неслышного и незаметного приближения к дому через сад. След был неглубокий – словно осторожная ступня, которая оставила его, испугалась мягкости опоры и только чуть коснувшись ее, нашла другое место. Две оборванные нитки-растяжки тоже не могли быть случайностью. Зитта сказала, что исчезли четыре плода.

– Она здесь,- Кадет сразу же предупредил генерала. – Ну, что ж, покажемся ей? Кутеж готов?

– На всю ночь! – подмигнул генерал.

Этим же утром, только гораздо раньше, мастер Кьюррик оглядел выстроенный колонной отряд, надел шлем и жестом отдал команду. Колесные ворота Крепости так быстро, как только это было возможно, откатились. Обслуга торопливо сбросила вниз, на дно чаши кратера, деревянные пандусы, чтобы по ним шеренгами сошли тяжело бронированные копейщики, и их первые сомкнутые ряды уже вступили на пружинящие под их весом доски, когда им навстречу, молча и стремительно, подготовленно, с трех сторон бросились безоружные беглые.

Бесстрашно, по три- четыре человека они вцеплялись в неповоротливых воинов и валили их, вцеплялись им в руки, вырывали у них копья и щиты, срывали шлемы, убивали копейщиков их же кинжалами и устремлялись вперед. Первые три ряда шеренги воинов были повалены и сметены, и огромная все так же молчащая толпа кое-как вооружившихся беглых торопливо ворвалась в узкий темноватый нижний коридор Крепости и накатила на отряд. Раздались крики – но это закричали воины Стерры, растерявшиеся от стремительной неожиданности нападения и своей беспомощности: взять копья наперевес и начать действовать ими копейщикам мешала теснота и узость коридора. В считанные минуты этот коридор был захвачен и устлан телами убитых и раненых, и у открытой широкой тяжелой крепкой двери, преграждающей путь на внутренние лестницы Крепости, началась кинжальная резня, и поднялся разноголосый ор.

– Держите дверь! – кричал мастер Кьюррик, орудуя нелюбимым им коротким мечом в первых рядах теснимых обороняющихся. – Во имя Судьбы! Держите дверь! Мечники! Ко мне!… Закройте ворота!… Таллен! Секиру!…

Его оруженосец и телохранитель, рослый медлительный Таллен, рывком подняв большой тяжелый щит, отбил копье, брошенное Кьюррику в лицо из мечущейся в коридоре толпы беглых, но застонал, скрючился и начал оседать, получив удар кинжала в пах от подобравшегося к нему на четвереньках жилистого беглого. Упав, он почувствовал, что беглый сел на него и рвет из его рук щит, и, выпустив из правой руки секиру Кьюррика, он все силы отдал тому, чтобы не выпустить, удержать щит. Он даже зажмурился от этих усилий. Он не понимал, почему это казалось ему таким важным, но опыт подсказывал ему, что именно так ему и надлежит действовать сейчас. «Надо задержать их»,- сообразил он, наконец.

– Таллен! – услышал он над собой рыдающий голос Кьюррика. – Таллен!… Встань, Таллен! Поднимись!… Затопчут!… Помогите Таллену!…

– Кьюррик! Уходи во двор,- прошептал скорчившийся на полу коридора Таллен. Зубы жилистого впились ему в ухо, потом ухватились за щеку и начали рвать ее.

– Закройте ворота!… Круговая оборона! – кричал Кьюррик. – Выходим во двор! Лучники! Арбалетчики!… Все во двор!… Таллен!… – Его ботинки топтались совсем рядом с головой Таллена, но рядом же суетилось множество босых грязных ног.

– Посмотри вниз, Кьюррик, посмотри вниз!… – шептали, предупреждали Кьюррика губы Таллена. «Нельзя допустить, чтобы щуплый повторил удар кинжала на Кьюррике». Он выпустил щит и обеими руками вцепился в одежду щуплого.