Вдогонку за судьбой

– Спасибо.

Анджела обернулась и поглядела на него через плечо.

– За что?

– За то, что не выстрелила в меня.

– Да ладно. Я и собаку в свое время не смогла застрелить, – зачем-то призналась она.

Хок не стал уточнять, что это была за собака, а она зашагала по сырой траве к дому, зная, что он следует за ней. Не потому, что слышала звук шагов, а потому, что спиной чувствовала его присутствие. Он не пытался коснуться ее, за что она была ему благодарна, ее трясло от пережитого, и не хотелось, чтобы эту слабость кто-то заметил.

Когда они подошли к коттеджу, Хок шагнул вперед и распахнул перед ней дверь. Дождавшись, что она посмотрела ему в лицо, он поинтересовался:

– А когда ты не смогла убить собаку, это сделал кто-то другой?

– Да.

– Тогда тебе нечего об этом тревожиться.

Он вошел в дом вслед за Анджелой.

Ощущая на себе его взгляд, она пересекла комнату и уселась на излюбленное место у окна. Хок ненадолго покинул ее, чтобы о чем-то переговорить с охранником, словно материализовавшимся из тьмы.

6

Анджела, нахмурясь, уставилась на розовую ночную рубашку без рукавов из тонкой ткани, которая в большой руке Хока выглядела просто нелепо. По подолу шла широкая оборка, в центре присобранного лифа красовался бантик. Ей хотелось скользнуть в чистую мягкую сорочку, но Анджела воспринимала в штыки все, что предлагал Хок.

– Оставьте ее себе, она вам пригодится, – с издевкой сказала она.

– Не упрямься, Ангел. Я считал, что тебе захочется надеть что-нибудь чистое.

Скомкав рубашку, Хок кинул ее Анджеле, и та легким розовым облачком опустилась рядом с нею. Ловким движением она сбросила рубашку на пол, совсем близко от комода, с которого начался ее великий побег. Интересно, Хок уже обнаружил, где она пряталась?

– Я уже говорила вам, что предпочитаю свою одежду, – упрямо сказала она.

– Но все нормальные люди переодеваются на ночь в пижамы и ночные рубашки, – терпеливо, как маленькой девочке, втолковывал Хок.

– Я не расстанусь со своей одеждой.

– Ладно, Ангел, в чем дело? Ты боишься, что, едва разденешься, я наброшусь на тебя? Или эта рубашка слишком сексуальна и оскорбляет твой строгий вкус? – Он поднял рубашку с пола и встряхнул, чтобы она расправилась. – Прости, но у Сэмми нет пижам с застежкой под самое горло. Эта была самая скромная из всех.

Признать, что сорочка вполне была сносная, не означало, что ей хочется ее надеть. Однако Анджела не желала обсуждать истинную причину своего отказа и потому с вызовом сказала:

– Если она вам так нравится, почему бы самому ее не надеть?

– Потому что обычно я сплю голым. – Он отшвырнул рубашку в сторону и, прежде чем Анджела успела отклониться, крепко взял ее за подбородок, так что ей пришлось встретиться глазами с его сердитым взглядом. – Обычно я сплю голым, особенно, если я в постели с женщиной. Однако, учитывая, что рядом находишься ты, я лишь сниму рубашку и носки.

Пальцы, сжимавшие ее подбородок, были сильными и теплыми. Анджела решила, что легкое покалывание в тех местах, где он касался ее кожи, вызвано просто нервным напряжением. Признаться в том, что он заставлял ее нервничать, было легче и безопаснее, чем дать этому щекочущему ощущению разойтись по всему телу. Сейчас было не время анализировать, что за чувства она испытывала, находясь рядом с ним.

Она облизнула пересохшие губы и тут же замерла, увидев, как взгляд его устремился на ее рот.

– Я не буду спать рядом с вами, – объявила она.

– Ты будешь спать там, где тебе скажут, – пальцы его сжались чуть сильнее. Он наклонился к ней так близко, что она почувствовала в его дыхании сладковатый запах виски. – Я уже объяснял тебе прошлой ночью, что не собираюсь тебя насиловать.

– А сегодня признались, что наговорили много всякой лжи, – возразила Анджела.

– Не много, а лишь то, что требовали от меня обстоятельства.

Он отнял руку от ее лица, но не отодвинулся, а слегка потеснил ее и уселся рядом. Она попыталась прижаться к стенке, но отодвинуться ей было некуда. Не осталось ни дюйма для отступления. Анджеле показалось, что его близость таит в себе угрозу, вызывая непонятную слабость, такую же новую для нее, как испытанный накануне страх.

Опершись одной рукой о раму окна, другой – о стену около ее головы, Хок навис над ней как скала.

– Мы будем спать вместе, – повторил он, – потому что только таким образом я смогу отдохнуть. Если ты попытаешься снова бежать, я это почувствую.

– Сегодня утром я убежала, а ты все проспал. Так ничего и не узнал, – ответила она и тут же прикусила язык, поняв, что сболтнула лишнее. Ей не стоит раздражать его и дразнить, потому что это может помешать ей в дальнейшем реализовать план своего освобождения, от которого она не отказалась.

– Знаю. – Он глубоко вдохнул и медленно выдохнул.

Анджела сама часто использовала этот прием, когда ситуация требовала самообладания, а оно было на исходе. – Ты уже два раза выходила из коттеджа. Люди Сэмми хорошо вымуштрованы, но даже самые лучшие солдаты начинают нервничать, когда должны все время быть настороже.

– Солдаты?

– Может быть, я не так выразился, но не сомневаюсь, что большинство из них имеет военную подготовку. Всем будет спокойнее и безопаснее, если ты больше не будешь пытаться сбежать.

– Боитесь, что меня убьют при попытке к бегству? – с любопытством посмотрела на него Анджела.

– Да.

Она не стала анализировать подобный ответ Хока, а тут же перешла в атаку.

– И вы хотите, чтобы я поверила, будто вы привели меня сюда, чтобы защитить?

Он снова несколько раз медленно вздохнул.

– К этому мы вернемся позднее. Сию минуту мы обсуждаем, где кто будет спать…

– Нет, не обсуждаем. Вы отдаете приказания, которые мне совсем не хочется выполнять.

Она уставилась в окно, но уже совершенно стемнело, и вместо знакомого пейзажа увидела отраженные в стекле два слившихся силуэта: она и Хок. Анджела вдруг подумала, что Хок проявляет по отношению к ней удивительное терпение – предлагая ночную рубашку, уговаривая переодеться и лечь, хотя мог бы применить силу и заставить ее беспрекословно подчиняться.

Она знала, что Хок вовсе не обязан был убеждать ее и объяснять свои поступки. И спорить с ней тоже не было никакой необходимости. Анджела вдруг сообразила, насколько хуже могли бы стать для нее последствия неудачного побега, если бы он позволил одному из людей Сэмми вытащить ее из рододендронов и заставить вернуться в коттедж. Кто знает, обошлось бы тогда без унижения и рукоприкладства?

Он был добр, но это не отменяло того факта, что она была его пленницей. Анджела гневно взглянула сначала на его отражение, затем повернула голову и уставилась ему в лицо.

– Я не стану облегчать вам жизнь, – пригрозила она.

– А я на это и не надеялся, – пожал плечами Хок. – Но это не помешает мне постараться облегчить для тебя пребывание здесь.

Она едва удержалась, чтобы не отпрянуть, когда он провел пальцем сверху вниз по ее щеке, а затем поднял палец и показал ей его кончик. Он был коричневым от грязи.

– Тебе надо вымыться, Анджела. Заставлять тебя я не собираюсь, но сам хочу принять душ и сделаю это в течение ближайшего часа.

– А если я не стану мыться? – поинтересовалась она.

Хок склонился поближе к ней и потянул носом воздух.

– Что ж, тогда полагаю, мне придется потерпеть. Так или иначе, но спать мы будем в одной постели сегодня и все последующие ночи, пока я не решу иначе, – твердо сказал он.

Анджела не могла удержать паники, которая отразилась в ее глазах, и Хок не мог не заметить этого.

– Не знаю, какие еще слова тебя могут успокоить, – произнес он. – Что ты хочешь, чтобы я сказал?

– Не знаю.

Он задумался, понимая, что не может провести несколько дней взаперти с женщиной, которая смотрит на него сквозь пелену страха и недоверия. Настала пора большей откровенности. Сам не зная почему, Хок не сомневался, что Анджела правильно воспримет проявление им честности.