Штам. Начало

Комментатор говорил, что рецессия открывает новые возможности для фьючерсных контрактов. То есть речь шла о будущем. Палмер категорически с ним не соглашался. В будущее, за исключением собственного, он не верил.

Раздался телефонный звонок, одобренный господином Фицуильямом. Звонил высокопоставленный сотрудник Федерального бюро расследований, чтобы сообщить, что руководитель проекта «Канарейка», доктор Эфраим Гудуэдер, сбежал.

— Сбежал? — переспросил Палмер. — Как ему это удалось?

— Его сопровождал пожилой мужчина, который оказался более проворным, чем мы думали. При нем был длинный серебряный меч.

Палмер на мгновение замер. А потом улыбнулся. Враги объединяются. И хорошо. Пусть сбиваются в кучу. Их будет легче уничтожить.

— Сэр? — донеслось с другого конца провода.

— Нет, ничего такого, — сказал Палмер. — Просто подумал о давнем друге.

«Лавка древностей и ломбард Никербокера»

Эф и Нора стояли рядом с Сетракяном, который только что запер за ними дверь ломбарда. Эпидемиологи никак не могли прийти в себя.

— Я назвал им вашу фамилию, — сказал Эф, выглянув в окно.

— Здание записано на мою жену. Так что пока мы здесь в безопасности.

Сетракяну не терпелось спуститься в подвальный арсенал, но врачи никак не могли успокоиться.

— Они попытаются нас найти, — добавил Эф.

— Чтобы расчистить путь заразе, — кивнул Сетракян. — В упорядоченном обществе штамм будет распространяться гораздо быстрее, чем в том, которое готово к отпору.

— Они — кто? — спросила Нора.

— Те, у кого достаточно влияния, чтобы в век терроризма незаметно переправить через океан тот самый гроб, — ответил Сетракян.

— Они нас подставили, — сказал Эф. — Послали кого-то, чтобы выкрасть останки Редферна… и эти люди выглядели, как мы.

— Вы же сами сказали, что у вас есть право поднимать тревогу в случае выявления опасной болезни. Скажите спасибо, что они попытались только дискредитировать вас.

— Теперь, без поддержки Барнса, никакого права у нас нет, — вставила Нора.

— Мы должны действовать самостоятельно, — ответил Сетракян. — Держать болезнь под контролем.

Нора посмотрела на него.

— То есть… убивать?

— А что вы хотите? Стать, как они… или ждать, пока кто-нибудь нас спасет?

— Так или иначе, это убийство, — поддержал Нору Эф. — И вообще, легче сказать, чем сделать. Сколько голов мы сможем отрезать? Нас всего трое.

— Есть и другие способы, помимо разрубания позвоночного столба. Солнечный свет, к примеру. Наш самый могучий союзник.

В кармане Эфа завибрировал мобильный телефон. Он настороженно вытащил его, посмотрел на дисплей. Звонили из Атланты. Из штаб-квартиры ЦКПЗ.

— Пит О'Коннелл, — сказал Эф Норе и принял звонок.

Нора повернулась к Сетракяну.

— А где они сейчас, я имею в виду, днем?

— Под землей. В подвалах и канализационных коллекторах. В темном нутре города. Иногда в стенах. А чаще всего — просто в земле. Там они предпочитают устраивать гнезда.

— Так… днем они спят?

— О, это было бы очень удобно: несколько гробов в подвале, а там спят вампиры. Но нет, они вообще не спят. В том смысле, как мы это понимаем. Они на какое-то время угомоняются, если наедаются до отвала. Переваривание крови их утомляет. Но ненадолго. Они уходят под землю в дневные часы лишь для того, чтобы не попасть под смертоносные солнечные лучи.

Нора побледнела. Сейчас она выглядела как маленькая девочка, которой сказали, что умершие люди не отращивают крылья и не улетают на небо, чтобы стать ангелами, а вместо этого остаются в земле, отращивают жало и превращаются в вампиров.

— Вы что-то произносили. Перед тем как отрубить им головы. Какую-то фразу на чужом языке, словно бы приговор или заклинание.

Старик поморщился. Произносил-то он для того, чтобы успокоить себя. Чтобы укрепить руку для финального удара.

Нора ждала. И Сетракян понял, что ей необходимо услышать эту фразу.

— Я говорил: «Стригой, мой меч поет серебром». — Он вновь поморщился. — На древнем языке это звучало лучше.

И Нора увидела, что истребитель вампиров человек очень скромный.

— Серебро, — повторила она.

— Только серебро, — кивнул Сетракян. — Во все века оно ценилось за антисептические и бактерицидные свойства. Можно рубить вампиров сталью и простреливать свинцом, но только серебро действительно причиняет им боль.

Эф зажимал свободной рукой второе ухо, чтобы расслышать Пита, который ехал в автомобиле неподалеку от Атланты.

— Что там у вас происходит? — спрашивал Пит.

— Ну… а что ты слышал?

— Что я не должен говорить с тобой. Что у тебя неприятности. Что тебя отстранили от работы или что-то в этом роде.

— Здесь все ужасно, Пит. Даже не знаю, что тебе и сказать.

— Я все равно тебе позвонил бы. Я провел предварительные исследования образцов, которые ты мне прислал.

Эф почувствовал, как еще один камень лег ему на сердце. Доктор Питер О'Коннелл руководил проектом «Необъяснимые внезапные смерти» в Национальном центре по природно-очаговым, трансмиссивным и кишечным заболеваниям, созданном при ЦКПЗ. В проекте «НВС» участвовали вирусологи, бактериологи, эпидемиологи, ветеринары и врачи-клиницисты, работающие как в ЦКПЗ, так и в других структурах. Каждый год в США остается неустановленной причина многих и многих смертей. О какой-то их части, примерно семистах в год, информацию передают в «НВС» для дальнейших исследований. Из этих семисот примерно в 15 процентах случаев причину удается установить, тогда как по остальным идет систематизация сведений.

Каждый сотрудник ЦКПЗ, участвующий в проекте «НВС», занимал в этом ведомстве и какую-то другую, постоянную должность. Вот и Пит возглавлял отдел патологии инфекционных заболеваний, в вопросах о том, как и почему вирус воздействует на хозяина, он был настоящим экспертом. Эф и забыл, что отправил ему биопсии и образцы, взятые при первичном осмотре капитана Редферна.

— Это вирусный штамм, Эф. Нет никаких сомнений. Фрагменты ДНК просто поразительны…

— Пит, пожалуйста, послушай меня…

— Гликопротеин обладает удивительными характеристиками связывания. Прямо-таки ключ-отмычка. Потрясающе. Этот маленький мерзавец не просто похищает клетку-хозяина, не просто использует ее для репродукции. Нет, он проникает в РНК. Сливается с ней. Поглощает ее… и при этом не использует. Что он делает, так это воспроизводит копию себя, слитого с клеткой-хозяином. И он берет только те части, которые ему нужны. Я не знаю, что ты видишь у своего пациента, но теоретически этот вирус может воспроизводиться, воспроизводиться и воспроизводиться, чтобы спустя много миллионов поколений, а процесс идет очень быстро, создать свою собственную структуру органов. Он может изменить хозяина. Во что — не знаю… но мне хотелось бы это выяснить.

— Пит… — Голова у Эфа шла кругом.

Слова Пита многое проясняли. Вирус сокрушал клетку и трансформировал ее… точно так же, как вампир сокрушал и трансформировал жертву.

Вампиры, как и вирусы, плодили себе подобных.

— Я бы хотел сам провести полное генетическое исследование, чтобы понять, каким образом…

— Пит. Послушай меня. Я хочу, чтобы ты все уничтожил.

В последовавшей тишине Эф расслышал, как шуршат дворники по ветровому стеклу.

— Что?

— Оставь все свои записи, но образцы уничтожь немедленно.

Вновь шуршание дворников.

— Уничтожить тот образец, с которым я сейчас работаю? Потому что, как ты знаешь, часть мы оставляем на хранение, на тот случай, если…

— Пит, я прошу тебя прямо сейчас поехать в лабораторию и все уничтожить.

— Эф… — Гудуэдер услышал, как включился поворотник. Пит сворачивал на обочину, чтобы закончить разговор. — Ты знаешь, как мы работаем со всеми потенциально опасными микроорганизмами. Принимаем все необходимые меры предосторожности и не подвергаемся риску. И у нас действуют очень строгие правила работы с образцами, которые я не могу нарушать по…