Дипломатия греха

— Во что хочешь… Дядя Андрей не сказал, во сколько он собирается вернуться?

— Нет, он сказал, что позвонит. В пиратов играть будем?

— В пиратов? — насторожился я, — Давай лучше кукол будем спать укладывать. Увлекательнейшая игра! Все девочки в «дочки-матери» играют. А индейцы, пираты и всякие там «казаки — разбойники» — это мальчишечьи игры.

— Не хочу в куклы! Хочу в мальчишечьи игры! Я буду пиратом и стану зарывать сокровища. А ты будешь их находить.

— А когда найду?

— Я буду нападать на тебя и пытать!

— Милые наклонности. Нет, такая перспектива меня не радует. Давай я тебя лучше чему-нибудь хорошему научу… Например, в карты играть? Все настоящие пираты после грабежей и убийств садятся в таверне на винные бочки и проигрывают друг другу награбленные сокровища.

Эта идея ее устроила, мы расположились на диване, и я протянул ей колоду:

— Пять карт мне и пять себе. Цифры знаешь? Да, меня мама учила.

— Вот и отлично. Семерка бьет пятерку, восьмерка семерку и так далее.

— А дяденьки и тетеньки?

— Кидай их, как хочешь, главное не в этом. Самое главное — запихать в рукава как можно больше тузов… Вот эта карта называется «туз». Или ас. Были раньше такие боги в древней мифологии. У кого тузов больше, тот и победил.

— А если я в рукава все четыре спрячу?

— Валяй, — разрешил я и отошел к телефону. — Пока ты раздаешь, я позвоню…

Но телефон опередил меня, сам разорвавшись трелью.

— Где тебя носит, старый осел?! — заорал я в трубку.

— Почему же «старый» — обиделся Новиков, — я еще молодой…

— К-хм… Ой, извини. Я думал, это один мой знакомый…

— Ничего, бывает. Слушай, у меня хорошие новости. Сегодня утром задержали парня, который пытался продать у входа в универсам кое-какие вещи. И сдается мне, что это вещи из квартиры Хмелевских. Ты интересовался этим делом, вот я и решил тебе позвонить. Парнишка — мелкий хулиган, из неблагополучной семьи. Сам на крупное дело не способен, промышляет тем, что сбывает для других «палёные» вещи. Получает долю, с того и живет. Мы его хорошо знаем, поэтому, как с вещами увидим, так хватаем… Самого его выпускать приходится, молод больно. Так что поторопись, а то можешь не застать.

— Старик, — взмолился я, — придержи его немного, я сейчас занят, скоро мой друг приедет, он на машине, мигом меня до тебя добросит. Сам-то он что говорит?

— Как обычно: не знаю, не видел, на улице нашел. Приезжай, присоединяйся к «расколу», а то… Давай, жду.

Не успел я положить трубку, как телефон снова заголосил.

— Сумасшедший день, — пожаловался я. — Слушаю.

— До тебя не дозвониться, — сказал Разумовский. — Как дела? Я обо всем договорился. На два-три дня мы свободны.

— Быстро сюда! — заорал я. — Задержали парня с вещами из квартиры Хмелевских. Нужно успеть до того, как они его или отпустят, или в «убойный» отдел передадут.

— Понял, выезжаю. Значит, все-таки ограбление?

— Посмотрим, — уклончиво ответил я и повесил трубку. Так, что у нас тут?.. — вернулся я к Наташе. — О-о! Все карты уже в рукавах? Это ты перестаралась. Сыграем в прятки? Я отвернусь, а ты укройся где-нибудь. Считаю до десяти. Один, два…

— Я уже спряталась, — послышался приглушенный голос. — Ищи меня. Только не сразу находи!

Я оглянулся. Цепочка из валяющихся на полу карт вела в соседнюю комнату и обрывалась у неплотно прикрытого шкафа. Достав из кармана пачку сигарет, я закурил и уселся в кресло, наслаждаясь недолгими минутами тишины.

— Под столом ее нет, — не вставая с кресла, вслух рассуждал я. — Попробуем заглянуть под кровать… Надо же. И здесь ее нет. Значит она под диваном…

— Я тебя вижу, — раздался обиженный голос. — Ты даже не ищешь меня. Сидишь в кресле и говоришь.

— Не забывай, что я волшебник. Мне не надо ходить, чтобы найти. Я закрываю глаза и представляю, что заглядываю под кровать. И вижу, что тебя там нет. А сейчас я попробую заглянуть в шкаф…

— А, по-моему, ты врун! — из шкафа показалась всклокоченная голова. Наташа чихнула, сморщилась и пожаловалась: — Там пыльно… Ты меня обманываешь! Если ты все видишь, тогда скажи, что я прячу за спиной?

— Мою старую шапку, сказал я, вглядевшись в почти зеркальную полировку шкафа, у которого она стояла.

— Да-а, — удивилась она. А еще что-нибудь? Ну, пожалуйста!

— Видишь часы? Когда большая стрелка отсчитает десять, делений, раздастся звонок и появится дядя Андрей. Девочка замолчала и внимательно уставилась на часы. На мое счастье, иерей прибыл вовремя. Я потушил окурок в пепельнице и пошел открывать дверь.

— Здорово! — закричала Наташа. — Дядя Андрей, он сделал так, что ты появился! А можешь сделать так, чтоб он исчез?

Нет, — огорчился я, этого я не могу. Для этого мало волшебства, для этого нужно чудо. Наташа, ты не хочешь поспать, пока мы с дядей Андреем ненадолго уедем?

— Я только проснулась!

— Хм-м, действительно… Может, возьмем ее с собой?

— В этих-то обносках?

— Нужно было вчера вместо кукол ей нормальное платье купить… А сейчас уже времени не остается. Ты мне с машиной нужен. Время идет, а отдел на другом конце города. Предложения?

— Наташенька, — иерей опустился рядом с ней на корточки, — нам нужно уехать на пару часиков, ты посидишь дома одна? Баловаться не будешь?

— Не хочу одна! Буду баловаться!

— Покрасней мере, честно, вздохнул я. Отче, к твоей доброй прихожанке долго ехать? Впрочем, у меня появилась идея. Я сейчас вернусь.

Я вышел на лестничную площадку и нажал кнопку звонка соседней квартиры.

— Кто? — соседка, как я и надеялся, Была дома.

— Людмила Дмитриевна, это ваш сосед Николай.

Замок щелкнул, и соседка приветливо дверь:

— Проходи, Коля.

— Извините, Людмила Дмитриевна, некогда. Я к вам с просьбой. Так получилось, что ко мне приехал знакомый, с маленькой девочкой и нам потребовалось отлучиться. Вы не окажете мне любезность, присмотрев за ней пару часов? Она исключительно тихий ребенок. Не шумит, не кричит… Не рисует у меня в книжках, не разбивает мои вазы и не пачкает себя зубной пастой…

Соседка рассмеялась:

— Хорошо, Коля, я сейчас приду.

— Все, мы свободны, — сообщил я, вернувшись в квартиру. — Соседка приглядит за ней… Проходите, Людмила Дмитриевна. Вот Наташа, вот телевизор, продукты в холодильнике…

— Я найду, что будет нужно, не волнуйтесь. Бегите.

Я схватил Разумовского за рукав рясы и вытащил из квартиры. Мы спустились во двор, и иерей открыл дверцы машины. Пока он возился с зажиганием, мое внимание привлек сидевший на скамеечке неподалеку мужчина. Встретившись со мной взглядом, он поспешно отвернулся. Я нахмурился: оперативная привычка сработала, как рефлекс. Те, кого граждане делят на «приятных», людей и «отталкивающих», у меня разделяются на «подозрительных» и «черт с ними». Светлые, почти белёсые волосы незнакомца о чем-то мне напоминали, но машина уже тронулась с места, и мне оставалось только отложить в памяти внешность незнакомца.

— Что с тобой? — поинтересовался иерей. — У тебя вид, словно у охотничьей собаки, упустившей дичь.

— Все в порядке… Просто то, что должно быть профессией потихоньку становится жизнью.

— Это плохо. Нужно быть гибким и разносторонним. Не зацикливаться на чем-то одном. Не бояться бросить дом и работу ради Дороги. Ты никогда не мечтал стать бродягой? Увидеть новые страны, чужие земли, диковинные города?

— Вот когда из-за твоих авантюр меня вышибут из угро коленом под зад, тогда мне и придется брести, с сумой, милостыней перебиваясь. Я даже не надеюсь, что ты мне тогда выделишь место на паперти перед церковью… Неужели их действительно убили во время кражи? Один случай из ста, и именно наш?

— Раз нашлись вещи, значит, это так. Вряд ли стали бы продавать шмотки, когда на кону стоит такой куш, как квартира. Может быть, ребята уже узнали у продавца, кто дал ему вещи, и арестовали убийц?

— И уже посадили, — продолжил я язвительно.