Кровавая работа

Дожидаясь возвращения мальчика, Терри осматривал дом, столь похожий на жилище Грасиэлы. В голове у него роились непрошеные мысли о том, как горевали в ночь убийства две эти столь разные семьи.

Стив Кан вернулся довольно быстро, держа в руках часы и трубку радиотелефона. И то и другое он протянул Маккалебу.

– Мама ничего с часами не делала, стрелки не переводила, – сказал он. – Они идут так же, как той ночью.

Взяв телефон и часы, Маккалеб краем глаза заметил, что в дверях гостиной неслышно возникла женская фигура. Это была мать Стива Кана. Он чуть приподнялся со стула, но вдова никак не прореагировала на его движение. Она молча стояла в дверях и смотрела на Терри.

Маккалеб захватил с собой фотографии увеличенного кадра, а также свою записную книжку и блокнот с пометками. Хотя он и посвятил Стива Кана в свой план, но чувствовал себя не в своей тарелке. Сейчас он должен совершить звонок от имени следователя полиции. А это – преступление, даже если «подставить» придется такого идиота, как Эдди Арранго.

Номер телефона Главного диспетчерского центра сохранился у Терри со времен работы в Управлении ФБР Лос-Анджелеса, когда требовалось скоординировать действия нескольких агентов. Сам Центр, располагавшийся под зданием городской мэрии, был похож на темную пещеру, куда страшно заглядывать. Но именно оттуда вели переговоры по радиосвязи все полицейские и пожарные города. Там же находились часы, показывавшие точное время, по которому следователи установили время убийства Глории Торрес и Чан Хо Кана.

Пока Бадди вез их из Голливуда в магазин, Маккалеб вытащил из сумки дело об убийстве Торрес и отыскал там номер полицейского жетона Арранго. Затем он положил часы, полученные от Стива Кана, на подлокотник и набрал номер телефона Центра. Оператор ответила тут же.

– Говорит Арранго из отдела убийств в Вест-Вэли, – сказал Маккалеб. – Номер жетона один-четыре-один-один. Я сейчас без рации. Мне нужно узнать время, чтобы начать наблюдение. С секундами, пожалуйста.

– До секунды? А вы любите точность, следователь Арранго.

– Точно.

– Подождите, – услышал в трубке Терри, глядя на часы Кана, которые показывали 5:14:42.

– Точное время пять часов четырнадцать минут тридцать восемь секунд, – послышалось в трубке.

– Понял, – сказал Терри. – Спасибо.

Положив трубку телефона, он взглянул на Стива Кана:

– Часы твоего отца спешат на четыре секунды. Маккалеб заметил, как сузились глаза корейца, когда

тот заглянул в его записную книжку. Терри скрупулезно выписал на одну страницу все указания времени по делу Торрес. Сейчас он сделал последнюю запись, и Кан вместе с ним подсчитывал что-то в уме.

Они пришли к одному и тому же выводу одновременно.

– Это означает, что.

Стив вскочил со стула, не закончив фразы. Он посмотрел на мать, продолжавшую молча стоять в дверях гостиной, а потом снова на Терри.

– Это тот подонок! – выдохнул Кан, дрожа от ярости.

– Это мягко сказано, – ответил Маккалеб.

Бадди Локридж завел «таурус» сразу, как увидел, что Терри вышел из дома.

– Поехали, – сказал Маккалеб, захлопывая дверцу машины.

– А паренька в магазин не подвезем?

– Нет, он остался поговорить с матерью. Трогай, Бад.

– Ладно, ладно. Куда теперь?

– Домой, на катер, – ответил Терри.

– На катер? Но эти ребята могут быть еще там. Или в засаде на пристани.

– Это уже не имеет значения. У меня не осталось выбора.

Локридж высадил Терри на Кабрильо-вэй, в полумиле от пристани. Маккалеб пошел дальше пешком, укрываясь в тени магазинчиков, выстроившихся вдоль бульвара. Они с Бадди договорились, что Бад оставит ключи в машине и возвратится к себе на шлюпку как ни в чем не бывало. Если он заметит что-то подозрительное или увидит в гавани чужака, то включит фонарь на мачте. Маккалеб увидит свет издалека и не сунется на катер.

Когда показались первые мачты, Терри, как ни вглядывался, ни одного огонька не заметил, хотя было уже темно. Кругом было очень тихо, и ничто не указывало на опасность. Увидев в нескольких шагах будки с платными телефонами, Терри, бросив свою тяжелую сумку, набрал номер Бадди.

– Ну как дела? – спросил он.

– Вроде все спокойно, – ответил Бадди. – Я никого не заметил, и меня никто не тронул. На парковке нет новых машин. Так что легавые слиняли.

– А у меня на катере?

– Там чисто, я смотрел. Но проход к нему загорожен желтой лентой, типа, «не влезай – убьет!».

– Понятно. Я уже на месте. Только сначала загляну в прачечную и спрячу сумку в одной из сушилок. Если

меня на катере все-таки ждут гости, сумку заберешь ты, как договорились. Понял?

– Да, не беспокойся.

– Если на катере все спокойно, я выйду обратно очень быстро. Но хочу сказать сейчас – спасибо за все, Бад. Твоя помощь была неоценима.

– Брось, Терри. Мне плевать, что эти недоумки против тебя имеют. Я-то знаю, ты отличный мужик.

Повесив трубку, Маккалеб поднял свою сумку и направился к прачечной. Там он нашел пустую сушилку, запихнул в нее сумку, закрыл крышку и направился к своей лодке.

Прежде чем открыть раздвижную дверь салона, Мак-калеб еще раз осмотрелся, но, кроме темной тени Бадди в кубрике своей шлюпки, ничего необычного не увидел. Бадди наигрывал на губной гармошке какую-то старую мелодию. Кивнув ему, Маккалеб раздвинул дверь.

В салоне катера было очень душно, в спертом воздухе висел едва уловимый запах женских духов. Его оставила после себя Джей Уинстон, решил Маккалеб. Свет он зажигать не стал, а достал фонарь, прикрепленный к низу навигационного стола. Потом Терри направил свет на пол и пошел к люку, ведущему вниз. Ему надо было взять запас одежды и лекарств, которого хватило бы на несколько дней. Терри знал, что в ближайшее время он вряд ли снова появится на лодке.

Отыскав на полке дорожную сумку, Терри зашел в свою каюту и положил в нее белье. Он делал все медленнее, чем хотел, но в одной руке приходилось держать фонарь, и с этим пришлось смириться.

Покончив с бельем, Терри прошел в ванную за лекарствами; там же висел и его блокнот для медицинских показаний. Маккалеб поставил открытую сумку на раковину и уже собирался нагрузить ее пузырьками и упаковками со шприцами и прочим, когда он услышал посторонний звук. Выйдя в узкий коридор, он увидел пробивавшийся сквозь люк свет. Свет горел либо в камбузе, либо в салоне, подумал Терри, застыв на месте. А он свет не зажигал.

Маккалеб постоял, прислушиваясь, но вокруг не было слышно ничего, кроме его собственного дыхания. Но выбор у него был невелик. Он, конечно, мог подняться наверх через запасной люк, только смешно было бы думать, что его не ждет сюрприз.

– Бадди! Это ты? – позвал он.

– Нет, Терри, это не Бадди, – прозвучал после долгого молчания женский голос.

Этот голос он узнал сразу.

– Джей!

– Ты не хочешь подняться наверх, Терри? – спросила она.

Оглянувшись, он увидел тусклый свет от фонаря в ванной. Дальше везде была темнота.

– Уже поднимаюсь, Джей.

Джей Уинстон сидела на мягком вращающемся стуле возле кофейного столика. В темноте он прошел, едва не задев ее, подумал Терри, занимая стул в другом конце салона.

– Привет, Джей. Ну как идут дела?

– Бывало и получше.

– У меня тоже, – подхватил Терри. – А я собрался позвонить тебе утром.

– Как видишь, я уже здесь.

– А где же твои друзья?

– Это не мои друзья. И уж точно не твои, Терри.

– Согласен, – кивнул Маккалеб. – Но что все это значит? Как получилось, что ты здесь, а они нет?

– Потому что мы, провинциалы, иногда оказываемся сметливее крутых парней из Бюро.

Маккалеб вяло улыбнулся:

– Ты знала, что я обязательно вернусь за лекарствами.

Джей улыбнулась в ответ:

– Все решили, что ты уже на полпути в Мексику, а возможно, уже там. Но, увидев шкафчик, набитый лекарствами, я поняла, что ты словно на привязи. И должен вернуться.