Карусель памяти

– У вас есть семья, – сказала Клэр удивленно. По какой-то непонятной причине она воображала, что он не женат, и была рада, что после такого трудного разговора у него есть к кому пойти домой.

– Я – разведен, – сказал Рэнди, быстро разрушив ее фантазии. – Уже почти год. Мой сын живет с моей бывшей женой, но я изредка с ним вижусь.

– Ну, я рада, что у вас находится время для него.

– Да. – Рэнди поспешил переменить тему разговора.

Он смахнул крошки со своих серых шерстяных слаксов, а потом выпрямился, облокотившись спиной о край спинки скамейки. – И вы часто катались на карусели?

– Да. – Клэр улыбнулась. – Все мое детство было длинной, удивительной поездкой на карусели.

Его улыбка слишком медленно появилась у него на лице, подумала она, несколько уязвленная.

– Ну, – сказал он, – если дело обстоит так, тогда вам очень повезло. Я рад за вас, и даже завидую. Но все равно, я вам не верю. Слова «счастливый» и «детство» совершенно из разных предложений.

Она покачала головой, смотря на него.

– Я думаю, все зависит от того, что считать главным, – сказала она. – Конечно, в жизни ребенка бывают и плохие времена, и если ограничиться только этими воспоминаниями, вся картина исказится. А как обстоит дело с вашим собственным сыном? Вы можете сказать, не покривив душой, что у него несчастное детство?

– О, да. Я могу сказать это совершенно определенно, и это меня очень мучает. А как у вашей дочери?

– У нее детство – счастливое, – сказала она, хотя у нее внутри все сжалось при воспоминаниях о ссорах, которые происходили последние несколько лет, прежде чем Сьюзен уехала учиться. Хотя это нормально. Совершенно нормально в подростковом возрасте.

– Вы называете свою мать «Мелли»?

– Да. Она говорила, что чувствует себя слишком старой, когда ее называют «мамой».

Он еще раз как-то подозрительно улыбнулся, когда снова выпрямился на сиденье и стал убирать их пустые стаканчики в корзину.

– Послушайте, – сказал он, – не хотите ли вы посмотреть «Волшебника из Дассанта»?

– Мы бы с удовольствием, – ответила она, а потом быстро поняла, что он, возможно, и не собирался приглашать Джона. Она покраснела от этого предположения, но не успела и слова произнести, как Рэнди снова заговорил.

– Прекрасно. Для вас оставят два билета в кассе на воскресный вечерний спектакль, подойдет? На субботу все билеты уже распроданы.

– Отлично, в воскресенье.

– И непременно приходите за кулисы. Мне бы хотелось познакомиться… с Джоном, не так ли?

– Да. Джон. – Она посмотрела на часы. Без пятнадцати два! Они собирались встретиться с Томом Гарднером в два часа. Теперь ей это не удастся. Она могла бы позвонить Джону из театра, но это только усугубит положение. Лучше уж просто приехать в фонд с опозданием. Она могла бы поклясться, что не пробыла в театре и часа.

– Мне нужно идти, – сказала она. – Я опаздываю на встречу.

Она медленно встала, приготовившись к головокружению. Оно не замедлило появиться, но на этот раз было недолгим, и она легко с ним справилась, ухватившись за спинку скамейки.

Рэнди проводил ее по проходу в фойе, где складная афиша заманивала ее прийти на пьесу. Она рывком открыла переднюю дверь и вышла на улицу.

Рэнди поймал ее за руку.

– Спасибо, Клэр, – сказал он. – За то, что поговорили со мной. – Он не отпускал ее руку, и их тела терлись друг о друга через тяжелые шерстяные плащи. – Как вы отнесетесь к тому, чтобы пообедать вместе когда-нибудь?

Вопрос удивил ее, и ей хотелось сказать «да», но она не могла. Ей не следовало бы этого делать. Как же она сможет забыть Марго, если продолжит дружбу с Рэнди?

Рэнди понял ее колебания совсем по-другому.

– Чисто платонически, – сказал он. – Я стал отшельником после развода. Моя жизнь состоит из работы и полного уединения, и нескольких кратких моментов в любимом театре, когда я могу вообразить себя кем-то другим. – Он посмотрел на шпиль, возвышающийся в сером небе. – Я живу такой жизнью более года. Так здорово поговорить с вами. Просто побеседовать. Вы – очень приятный человек. Добрый и смелый. – Он улыбнулся. – Я ищу только дружбы. Я знаю, вы – замужем. И, вероятно, очень заняты, я понимаю.

– Мне бы тоже хотелось, – сказала она, слова вырвались против ее воли. Она встала на цыпочки, чтобы дотянуться до его щеки. Пробормотав прощанье, быстро отвернулась и пошла к своей машине. Еще не хватало, чтобы он видел бурю эмоций на ее лице. Во всяком случае не раньше, чем у нее будет возможность тщательно взвесить все самой, возможность понять, почему тот покой и уверенность, которые она чувствовала с Рэнди Донованом, одновременно вызывали ощущение некой опасности.

12

Джереми, Пенсильвания

1959 год

Утра в большой спальне на верхнем этаже сельского дома были ослепительно светлыми и наполнены запахом кофе. Солнце лилось через открытые окна, омывая стены с обоями в желтый цветочек и согревая дубовые полы. Две маленькие девочки дремали в своих постелях, спрятавшись под пышными стегаными одеялами, сшитыми их бабушкой из лоскутков, которые она собирала всю жизнь. Семилетняя Клэр обычно первая открывала глаза, потягивалась, стараясь достать руками до блестящей коричневой плетеной спинки кровати, пока вдыхала запах кофе и солнечного света. Ее пятилетняя сестра Ванесса редко просыпалась прежде, чем Клэр будила ее, зовя по имени, но даже и тогда она заворачивалась в одеяло, как в кокон, откладывая пробуждение.

Тем июльским утром Клэр проснулась позже обычного. Она разбудила Ванессу, которая сердилась и куксилась, как обычно, до тех пор, пока не умоет лицо и не почистит зубы. Клэр помогла младшей сестренке одеться, хотя к тому времени Ванесса уже прекрасно справлялась с этим сама, и настояла на том, чтобы она сама застегнула маленькие круглые пуговицы на кофточке. Было еще рано, когда они с шумом спустились по широкой лестнице и прибежали в кухню.

– Какие у меня красивые дочки! – Мелли встала со своего места за столом, и, как она делала каждое утро, схватила обеих девочек в свои объятия, осыпая их звонкими поцелуями. Такер, пятнистая собака, прыгала у них под ногами. Мелли перевела свой взгляд с девочек на свою мать, занятую поджариванием пончиков на плите. – Ну разве они не красотки, мама?

Дора Сипаро повернулась от кастрюли с маслом, чтобы оценить своих внучек.

– С каждым днем все красивее, – сказала она. Девочки шумно уселись за стол. Клэр сложила руки на краю стола, и Ванесса неловко последовала ее примеру.

– Кофе, пожалуйста, – сказала Клэр.

– Кофе, пожалуйста, – передразнила Ванесса. Мелли пододвинула стул Ванессы поближе к столу.

– Да, мэм, – сказала она, наливая каждой по чашке кофе – или скорее, она плеснула в их большие широкие чашки немного кофе, разбавив их сильным потоком молока. Их бабушка поставила перед ними тарелки, в каждой из которых было по пончику, обсыпанному сахарной пудрой.

Мелли присела за стол вместе с ними. Ее длинные, волнистые, светлые волосы были того же цвета, что и у Ванессы, они отражали солнце, как грани алмаза. Темные волосы Клэр были похожи на волосы отца, очень густые и немного жесткие. Они почти совсем не блестели. Скоро она достигнет возраста, когда подобные вещи будут иметь для нее значение.

– Вы ведь знаете, какой сегодня день, девочки, не так ли? – спросила Мелли, закуривая сигарету.

Клэр сморщила носик в ответ на ее вопрос.

– Мелли, – запротестовала она. Клэр много раз говорила матери, что она не хочет знать, какой был день недели, особенно летом, потому что счет дней быстрее приведет ее к сентябрю, когда придется вернуться в Вирджинию и в школу.

– Пятница? – спросила Ванесса. Ванесса еще не ходила в школу, и она всегда любила играть с матерью в вопросы и ответы.

– И вы знаете, кто приезжает по пятницам? – Мелли подморгнула синим глазом сквозь вьющийся дымок сигареты.