Прогулка в бездну

Его голос был… высокомерен и холоден. И это отрезвило меня лучше любых увещеваний. И подтолкнуло к тому, чтобы слегка подправить ситуацию с моей покладистостью.

Это, конечно, не значило, что подобным образом я буду вести себя, как только предстану перед высшим светом Дарианы (чай, не взбалмошная девчонка, да и на самоубийцу вроде не похожа), но… пока мы были еще почти одни…

— Вы про обряд Предложения себя, мой господин?

И не дожидаясь, пока его глаза вспыхнут первозданным Хаосом, опустилась в низком реверансе, скрыв под ресницами испытываемое мною удовлетворение. До того момента, как он получит возможность отыграться за эту реплику, должна пройти еще целая ночь. А чего за это время только не может случиться.

— И о нем тоже. — И дождавшись, когда я поднимусь, буквально раня меня взглядом, в котором не было ни малейшего сомнения, что я выполню все, что он скажет, добавил. — Я прошу Вас встать рядом со мной. Не стоит вводить в заблуждение моих подданных по поводу Вашего места подле меня.

Это был… и шах, и мат. Вряд ли можно было высказаться яснее в отношении тех планов, что он строил.

Вот только…. прежде чем это делать, ему стоило узнать, что закалка моей личности проходила отнюдь не на Лилее.

— Простите, Ялтар Вилдор, — на мгновение позволив показаться если не силе, то характеру, с подобной его холодностью прервала я поединок взглядов, — но в моем мире, впрочем как и в вашем, женщина сама в состоянии позаботиться о себе. И выбор мужа, в большинстве случаев, оставляет за собой.

Но в его глазах не заинтересованность, как я ожидала, а… обреченность.

Только не это….

— Какой мир дал Вам жизнь, Лера? — Забыв обо всех приличиях, дрогнувшим голосом спросил он.

Мне не удалось заметить, когда он поднял щиты, но судя по легкому покалыванию на моей коже, прежде чем задать свой вопрос он их еще и укрепил, чему я не могла не радоваться.

— Я родилась на Земле, Вилдор. Если это Вам о чем-нибудь говорит.

Говорило. И, похоже, о чем-то очень важном. Потому что впервые за все мое пребывание рядом с ним, он не смог справиться с собственными чувствами. Его глаза полыхнули болью, которую он не успел скрыть под блеском опустившихся ресниц. Его кулаки сжались, украшенными серебряной окантовкой ногтями впиваясь в кожу.

Но… это продолжалось всего лишь краткий миг, спустя который он, с какой-то внутренней усталостью, но вполне спокойно заговорил вновь.

— Я прошу Вас, Ваше Высочество, встать рядом со мной.

И в этом предложении, слышался все тот же, двойной смысл.

Но… эта короткая схватка не только его заставила отползти на прежние позиции. Продолжать нашу перепалку, которая и так уже дала мне достаточно пищи для размышления, я больше не могла. Эмоции буянили в крови, мысли метались в голове, не желая выстраиваться в логические цепочки, сила под блоками уговаривала выпустить ее на свободу.

А Вилдор… ждал моего решения.

И я… кивнула головой. Моля стихии, чтобы у меня были те несколько дней, которые помогут мне все изменить.

Двери распахнулись, открывая моим глазам огромный зал. И опять, первое, что бросалось в глаза — два цвета: черный и белый. Черный пол и белые колонны. Небольшое возвышение неподалеку от входа: белый камень и два черных кресла. Множество дверей вдоль одной из стен: белые стены и черные двери.

И… никаких компромиссов.

Лишь кажущиеся чуждыми в этом помещении яркие пятна цветов на столиках вдоль еще одной стены, рядом с которыми стояло по несколько кресел.

И… ни одной женщины в платье: на всех плотно облегающие тело белоснежные костюмы, вызывающие ассоциации с военной формой. Впрочем, так оно скорее всего и было Если принять во внимание все, что мне было известно об этом мире.

— Правитель Дарианы Ялтар Вилдор, гостья нашего мира принцесса Лера Д'Тар и ее спутники.

Голос, сопровождающий наше появление, раздался откуда-то из-за спины. И я, чисто машинально отметила, что особого подобострастия в нем не было.

Легкий, но вполне осязаемый гул в зале мгновенно стих, чтобы дать возможность через мгновение родиться еще одному звуку. Резкому, четкому, единому.

Все, как один, повторили уже виденное мною приветствие воинов. И от того, с каким порывом это было сделано, мои сомнения в предстоящем вторжении рассеялись словно дымка.

Вилдор, предложив мне руку, на которую я с душевным трепетом оперлась, помог мне подняться по лестнице и лишь тогда ответил своим подданным.

И это… будет жить в моей памяти столько, сколько будет отпущено мне судьбой. Каждое его движение было выверено, словно он вел смертельный бой, каждый его жест был наполнен изяществом и могуществом, которого невозможно было не ощутить. А в том, как склонилась его голова, едва-едва, лишь наметив поклон, не снисходя, но даруя свою милость, было полное осознание того, что каждый из присутствующих здесь, ради него не задумываясь пойдет и на смерть.

И я очень хорошо понимала тех в чьих глазах сейчас, вопреки требованию кодекса, светилось немое обожание. Даже мне, воспитанной совершенно в иных традициях и прошедшей путь становления под влиянием не менее сильных личностей, было сложно справиться с теми чувствами, что он рождал.

Оставалось лишь благодарить мое ехидство, которое тут же намекнуло, что неплохо было бы уточнить заранее, что именно даймоны называют Большим приемом. Мысль хоть и была разумной, но оказалась не совсем своевременной. Так что пришлось мне довольствоваться лишь тем, что рано или поздно я обо всем так или иначе, но узнаю.

Произнесенная Вилдором речь была самой короткой из тех, которые я когда-нибудь слышала: он лишь ограничился представлением меня и моих спутников. Правда, счел нужным добавить, что именно данной мною клятве мир Дарианы обязан возвращению одного из ее сыновей — алтара Ярангира.

И… предложил всем веселиться.

Вот тут-то и настало время удивляться. Впрочем, о большой нехватке женщин на таких мероприятиях я могла бы задуматься и раньше. Как и о том, к чему может привести такая однобокость.

Заиграла музыка, малоподходящая для увеселений, скорее уж для того, чтобы поднимать воинский дух. И в центре зала, который как-то неожиданно быстро оказался свободным, несколько дюжин воинов начали демонстрировать свое искусство владения мечом. И если сначала это выглядело весьма красиво — их мастерству можно было поистине позавидовать, — то когда на пол упал первый из них и замер в такой немыслимой позе, что невозможно было сомневаться в том, что живым он просто быть не может, я начала понимать, о каком веселье шла речь.

Да и напоминание Айласа о том, что в любой момент я могу закончить прием, приобрело совершенно иное звучание.

— Ялтар Вилдор… — Мои щеки пылали, когда я обернулась к нему, чтобы потребовать объяснений.

И замерла, не ожидая увидеть то, что будет в его глазах, когда он поднимет на меня взгляд. Все, что я знала о Дариане, все, что я знала о даймонах, все, что я знала об их правителе, было в них. Вновь возвращая меня не к страху — к первобытному ужасу, который я уже однажды испытала.

— Неужели Вам жаль их, моя прекрасная принцесса?!

Он читал во мне, как читают открытую книгу. Он видел то отвращение, которое я сейчас испытывала. Ту боль, что сжимала мое сердце. Тот гнев, что рождался в моей душе.

И все это доставляло ему наслаждение, которое он даже не пытался от меня скрыть.

— Мне не нравится все это. — Процедила я сквозь зубы, стараясь, тем не менее, не привлекать к себе внимания.

Это был не мой мир. И его законы…. были его законами.

— Мы — воины, моя принцесса. И принять смерть в бою, даже если это бой за милость правителя, достойно. Но еще более достойно, победить у меня на глазах. Потому что судьба каждого из тех, чей удар будет последним, будет освящена моим личным вниманием. Впрочем, если это не кажется Вам достойным Вашего взора, я готов преподнести Вам подарок и вспомнить о тех претензиях, которые Вы имеете к своим спутникам. — И не сделав даже паузы, резко развернулся в сторону стоящих поодаль Ригана, Валиэля и Гадриэля. — Лорд Гадриэль, Ваша победа над моим кондером даровала Вам особые привилегии. Не хотите ли Вы принять вызов от одного из моих лучших воинов? И если Вам удастся выиграть и в этот раз, я готов буду исполнить любую Вашу просьбу.