Страница 17 из 92
— Ну и петух! И кто бы мог подумать, что он такой бабник, — снисходительно засмеялся Бурлаку Александру.
— Боюсь, что когда-нибудь он попадет в беду, — сказал Пелиною Влад. — Уж очень он неосторожен. Нельзя забывать, что мы находимся во вражеской стране.
— Глупости! — насмешливо возразил Мардаре Ион, которому наконец удалось развязать узел. — Я другого боюсь — как бы ему не намял бока какой-нибудь ревнивец. Говорят, эти венгры жуть как ревнивы!
— Ладно, о нем вы беспокойтесь меньше всего, — стал на защиту нового товарища Бурлаку Александру. — Давайте лучше спать, скоро рассвет! Небось, дорого бы вы дали, чтобы оказаться на его месте на мягкой перине возле какой-нибудь пухленькой бабенки…
— Что-то я боюсь, что Уля здесь у нас не приживется. Смеу парень неплохой, но насчет дисциплины с ним лучше не шутить. Если он узнает об этих проделках, не задумываясь отправит обратно в часть. Потому что, надо признаться, уж очень этот Уля дурака валяет. Ну ладно там ночью… Так ведь ему и днем не сидится Когда бы кто его ни искал, никогда на месте нет. Я удивляюсь, как Смеу до сих пор этого не заметил, — и Пелиною Влад нагнулся, чтобы погасить окурок папиросы
— Не удивляйся, жеребенок. Наш капитан, так же как и «старик», неравнодушен к этому Уле. Иначе, думаешь, стал бы он терпеть такое, — откликнулся Барбу Василе, который до сих пор хранил молчание.
— Ох, и злой же у тебя язык, Барбу! — упрекнул его Томеску Адриан, который тем временем разделся и лег в постель. — Уля парень что надо. Хоть он с нами всего неделю, но вряд ли кто из нас может похвастать, что знает больше него, да и от работы он никогда не отлынивает. Ну есть у него недостаток: до слабого пола охоч. Так что из того? Это нас не касается… Даже если предположить, что Смеу к нему благоволит, я тут не вижу ничего плохого. Я бы не сказал, что он к нему относится как-то особенно…
Барбу Василе ничего не ответил, только покрутился под своим одеялом и пробормотал что-то невнятное.
Несколько минут спустя все затихли. Но спать пришлось недолго. Внезапная артиллерийская канонада заставила всех вскочить. Впрочем, им было не привыкать,
Гитлеровцы частенько предпринимали ночные контратаки, — и тогда начинала бить артиллерия. Мощный заградительный огонь приостанавливал контратаку, и вскоре стрельба прекращалась
На этот раз канонада продолжалась дольше обычного. Орудия яростно грохотали. Шифровальщики тревожно поглядывали друг на друга, взволнованные тем, что орудия не унимались
Первым заговорил Мардаре Ион:
— Э, черт побери, это уж не похоже на шутки. Чего доброго, эти свиньи зададут нам перцу.
Пелиною Влад подошел к окну и открыл его. В долгие паузы между орудийными залпами сюда доносилась неистовая трескотня пулеметов.
— Закрой окно! — крикнул Томеску Адриан.
— Что это на тебя нашло? — отозвался Пелиною угрюмо.
— Мне холодно!
— Ничего с тобой не случится, воспалепия легких не получишь
Бурлаку Александру сказал одеваясь:
— Слушайте, братцы, я сбегаю на командный пункт. Смеу должен быть теперь там, и мы можем понадобиться. На всякий случай вам не худо одеться. Может, еще придется, не дай бог, убираться отсюда.
— Еще чего! — отозвался Барбу Василе, но тоже стал одеваться.
Захватив винтовку, Бурлаку Александру поспешно вышел.
— Слушай, «старик», в случае чего, беги сюда за нами! — крикнул ему вслед Мардаре Ион.
Все уселись в ожидании и молча курили. Канонада продолжалась с той же яростью. Непрерывно дребезжали окна.
Самым спокойным из всей команды был Барбу Василе. Он положил на колени мешок с провизией и принялся с аппетитом закусывать.
— Неужели ты можешь сейчас есть? — спросил его Мардаре Ион.
— Я проголодался и не думаю, чтобы тебе это мешало.
— Вот этого-то я и не могу понять, как можно хотеть есть в такую минуту.
— А вот мне хочется. Может, и тебя угостить?
— Гляди, как бы я не сказал тебе пару теплых слов… Барбу Василе, не отвечая, пожал плечами и продолжал неторопливо жевать.
Постепенно канонада стала затихать. Изредка запоздало тявкало отдельное орудие, и опять наступала тишина. Гнетущая, вязкая тишина.
Неожиданно в соседнем дворе весело и заливисто запел петух. И люди невольно с облегчением вздохнули, поднялись, заговорили…
— Молодцы артиллеристы! — захлопал в ладоши Томеску Адриан.
В сенях послышались тяжелые шаги, и в дверях появились Бурлаку Александру и Уля Михай.
— Добрый вечер, ребята! — весело поздоровался Уля Михай.
— Добрый вечер, Казанова! — ответил Пелиною Влад.
— Где ты его отыскал, «старик»? — поинтересовался Мардаре Ион.
— В совершенно неожиданном месте — на командном пункте.
— А я думал, что он так и не рискнет расстаться с теплой постелькой.
— Ну, я бы не стал так думать! — откликнулся Томеску Адриан. — Это не такой человек, чтобы при виде юбки потерять голову.
— А что там стряслось, ты узнал? — спросил Пелиною Влад Михая.
— А что могло быть? Фашисты вздумали было всерьез потеснить наших, но быстро получили по носу. И так как всё это кончилось, давайте быстренько укладываться спать. Капитан предупредил меня, что у нас завтра будет много работы.
Пелиною Влад, который первым забрался под одеяло, спросил:
— И где только ты ее подцепил, Уля?
— Чистая случайность, жеребенок! Я бы сказал, что это она меня подцепила. Вдова. Ее муж погиб на фронте в России.
— Как это мне такое счастье никак не привалит, чтобы меня подцепила какая-нибудь хорошенькая венгерочка
— Если будешь ждать, чтобы она забросила свой крючок прямо сюда через окно, так, боюсь, тебе придется долго ждать. Поищи — и наверняка найдешь,
— Ладно, Уля. Я послушаюсь твоего совета.
— Вот-вот, и не пожалеешь. Тут попадаются прелестные бабенки.
Уля бросил папиросу и подошел к своему сундучку, чтобы достать рубаху, которая заменяла ему ппжаму. Снял ремешок с сундучка и хотел было развязать узел веревки, которая служила вместо замка, как вдруг заметил, что узел завязан не так, как обычно завязывал он сам. Именно для того, чтобы узнать, не рылся ли кто-нибудь у него в сундучке в его отсутствие, он затягивал веревку особым узлом. Установив, что кто-то копался в сундучке, Уля задумался. Он ничего не держал при себе такого, что могло бы его выдать. В сундучке хранилось белье и кое-какая мелочь. Скорее из любопытства, чем из беспокойства, Уля стал перебирать содержимое сундучка. Ничего не пропало. Даже безделушки, которые он хранил в кармане сундучка, были целы. Единственно, что неприятно поразило его, — помятая солдатская книжка, которую он положил в белье.
Он разгладил ее на колене, потом открыл и, к большому своему удивлению, увидел, что из солдатской книжки исчезла его фотография.
«Куда же она запропастилась?» Уля стал копаться в белье, думая, что карточка где-нибудь здесь. Но, перерыв весь сундучок, он так и не нашел фотографии. Потеряться она не могла. Уля никогда не носил солдатской книжки в кармане и не вынимал ее из сундучка. Значит, если бы даже фотография отклеилась, то исчезнуть она никуда не могла. А если ее нет на месте, то, следовательно, ее кто-то украл.
Объяснить это таинственное исчезновение можно было только одним: агент Абвера, должно быть, старая, опытная и хитрая лиса, и его не так-то легко обмануть невинным видом. Новый шифровальщик наверняка вызвал какие-то подозрения, достоверность которых надо было проверить.
Уля Михай знал — впрочем, это не было ни для кого секретом, — что гитлеровская контрразведка располагала огромной фототекой. В ней имелись карточки десятков тысяч людей со всего мира, на которых только пало подозрение, что они связаны с какой-нибудь разведкой. Beроятно, фотография была украдена именно для того, чтобы можно было разыскать ее копию в фототеке.
Это предположение обеспокоило Улю Михая, хотя у него было достаточно причин думать, что он не фигурирует в этой фототеке гитлеровской контрразведки.