Страница 28 из 115
страхом и теснотою, а при искренней вере - ощущает
радость, спокойствие, широту или расширение в себе
жизни, так что и ум делается светлым и далеко зрящим.
Не явно ли истина торжествует над безумием сердца? Не
явно ли сердце лживо? Да, страдания сердца при неверии
во что-либо истинное, святое есть верный признак
истины того, во что оно не верует. Сердце само
умирает, подвергая сомнению истину, посягая на
уничтожение того, чего нельзя уничтожить, тогда как
расширение сердца, при искренней вере, есть тот же
верный признак истины того, во что ты веруешь, потому
что предмет, в который мы веруем, сообщает жизнь
нашему сердцу и обновляет, усиливает эту жизнь. Сердце
наше, зараженное грехом, есть ничтожное хранилище
жизни, потому-то грех - смерть, а не жизнь, полнота
жизни - вне нас. Но как эта жизнь духовная невидима и
сообщается нам по нашей вере в невидимую, личную жизнь
- Бога, то проводник жизни в наше сердце есть живая,
искренняя вера наша в Бога. Без веры сердце
естественно должно чувствовать стеснение, скорбь, как
сокращение, умаление жизни. Но при вере должно быть
еще и согласие нашей духовной деятельности с предметом
веры, так как это есть - существо нравственное.
193 Мудрование бо плотское смерть есть, а мудрование
духовное живот и мир [Рим. 8, 6]. Какой человек не
согласится с этими словами Апостола? Мудрование плоти
действительно есть смерть. Приди сюда, человек
сребролюбивый, любостяжательный, завистливый,
самолюбивый, гордый, честолюбивый, и дай нам взглянуть
на тебя, на твои поступки, на твою жизнь! Раскрой нам,
если хочешь, свои помышления сердечные! Мы уверимся
тобою - живым примером, что мудрование плотское смерть
есть: ты не живешь истинною жизнью, ты мертвец
духовный, ты при свободе связан внутренне; при уме -
как безумный, потому что свет, иже в тебе, тма есть
[Мф. 6, 23], ты получил от Бога сердце, способное
наслаждаться чувствами всего истинного, святого,
доброго и прекрасного; но ты мудрованием плотским
подавил в нем благородные чувства, благородные порывы,
ты мертвец, ты живота не имаши в себе [Иоан. 6, 53].
Но мудрование духовное - живот и мир. Какой угодно
человек-христианин, провождающий жизнь по вере,
истребляющий в себе страсти и помышляющий елика суть
истинна, елико, честна, елика праведна, елика
пречиста, елика прелюбезна, елика доброхвальна, аще
кая добродетель и аще кая похвала [Филип. 4, 8], -
приди к нам и поведай нам, что ты ощущаешь в душе от
мудрования духовного: - я, скажешь ты нам, ощущаю в
сердце всегдашний мир и радость о Дусе Святе [Рим. 14,
17], я чувствую распространение сердца, преизбыток
жизни, посмеваюсь всему плотскому, дивлюсь, как оно
имеет такую великую силу над сердцами людей плотяных,
и занимаюсь непрестанным созерцанием небесных,
духовных, невидимых благ, уготованных любящим Бога.
194 Увы! многих соблазняет дар свободы, данный человеку от
Бога, и возможность человека быть добрым и злым, а по
падении в грех - удобопреклонность человека более ко
злу, чем к добру. Винят Творца и говорят: зачем нас
Бог сотворил такими, почему не сотворил нас так, чтобы
мы не могли падать и делать зло? А иные относят
повреждение человека грехом к несовершенству природы,
обходя Бога в мыслях своих и признавая мир весь, со
всеми его явлениями и предметами, каким-то безличным,
несамостоятельным, несвободным существом, коего они -
части. Вот что делает удаление от Церкви! Вот в какое
невежество вы впадаете, суемудренные! Между тем дети у
нас знают ясно, отчетливо, твердо то, чего вы не
знаете. - Вы вините Творца; да виноват ли Он в том,
что вы, по невнимательности к гласу Его, по злонравию
своему и неблагодарности своей, употребили во зло
величайший дар Его благости, премудрости и
всемогущества, - разумею свободу, которая есть
неотъемлемая черта образа Божия! Нетем ли больше его
надо признать благим, что Он дал этот дар, не
поколебавшись неблагодарностью получивших дар, чтобы
яснее солнца светила всем благость Его? И не доказал
ли Он самым делом безмерной любви Своей и бесконечной
премудрости Своей в даровании нам свободы, когда, по
падении нашем в грех и удалении от Него и духовной
погибели, Он послал в мир Сына Своего единородного, в
подобии образа тленна человека [Рим. 1, 23], и отдал
Его на страдания и смерть за нас? Кто после этого
станет винить Творца в том, что Он даровал нам
свободу! Да будет убо Бог истинен, всяк же человек
ложь [Рим. 3, 4]. Спасайся каждый, борись, побеждай,
но не высокомудрствуй и не обвиняй Творца в неблагости
и немудрости; не хули Бога Всеблагого. Возвышайся в
любви; восходи выше и выше по ступеням совершенства
духовного, коего без свободы нельзя было бы достигать.
Будите совершена, якоже Отец Небесный совершен есть
[Мф. 5, 48].
195 В теле нашем всю жизнь воюют между собою начала жизни
и смерти, добро и грех, болезни и здоровье. Начала
смерти, долго побораемые началами жизни
(жизненностью), наконец берут верх над началами жизни,
потому что тело наше, как стихийное и греховное, не
имеет в себе самом начал жизни, заимствуя их от души,
которая через грех сама много носит в себе начал
смерти, - и слишком слабо для того, чтобы
противодействовать началам смертности, находящимся в
самой душе. Кроме того, внутренний человек обновляется
на счет тления внешнего. Бодрый, постоянно деятельный
дух наконец самым усилием деятельности своей разрушает
слабое, бренное тело. Сверх того, наследственные
телесные болезни с течением времени все более и более
усиливаются и тоже разрушают организм телесный. Таким
образом жизнь человека на земле есть постепенное,
ежедневное умирание. А страсти наши? Как они уносят