Страница 97 из 99
Когда же они, видя, что удирающие «стебелевцы» идут не в том направлении, где было последнее сражение, они, было, притормозили. Нашим пришлось добавить угля им в топки, убив нескольких. Тогда, посовещавшись и, видимо, решив, что это направление куда удобнее и не так опасно, чем то, где их так долго истребляли несколькими днями ранее, они подорвали отряд на ноги и снова погнали его вперёд. На верную конечную смерть.
В конце концов, особого выбора у них не было. Или выполнить приказ Долдона и растереть в мелкую крошку досадливых «мошек» любым способом, или каждые день-два бегать по части, туша возникающие пожары и тупо хороня убитых. Ни один вояка не согласится на подобное безнаказанное унижение. В этом и кроется постоянная константа, — ошибка командования, не признающего иных методов ведения боя, кроме обороны до усиру или атаки до могилы.
Не обладая естественными навыками голи, что на выдумку хитра, командиры предпочитают игру в величину мускулатуры и крепость зубов. В этом они постоянно напоминают мне старорусскую игру-«забаву» под названием «я ударю — ты выдержи». Когда двое пришибленных на голову с детства амбалов, но с бычьим здоровьем, придурковато ухмыляясь редким частоколом насквозь выбитых зубов, поочередно изо всех сил молотят друг друга пудовыми кулачищами. Выбивая из башки и без того скромные остатки мозгов. Это они умеют, спору нет…
А вот против чего они бессильны — так это против маленького обмана, небольшой хитрости, в которых они ровным счётом что отягощённый боевыми рогами баран супротив вёрткой мухи-овода, что безнаказанно грызёт его за лытки, пока он во всём своём могучем бешенстве бесполезно роет ямы и канавы. В этом стоило бы поучиться у индейцев. Эти практически непревзойдённые мастера битвы из укрытий с численно превышающим их врагом. Если бы ниндзя оказались их учениками, я б нисколько не удивился.
Облаяв и брызгав гневной слюною своих подчинённых, сержанты указали грязными пальцами направление. И те рванули напролом. Первые и наиболее рьяные даже опередили остальных, активно поливая тут и там копошащиеся людьми склоны свинцом.
…Они вбежали в ущелье с такой скоростью, словно за ним гнался по пятам разъярённый постоянной бескормицей горный дэв. Меня всегда удивляет активность и напор тех, кто, с выпученными от собственной отваги глазами, со всем усердием приближает час собственной никчёмной и бесславной гибели. И мне ничего не оставалось делать, кроме как подарить им её…
X
Я всегда уважаю чьи-то желания. Даже те, которые являются физически невыполнимыми согласно непреложности действия законов этой самой физики и материи мироздания. Даже если они наносят при этом вред окружающим. Право хотеть не означает права получить желаемое, но именно в этом случае мои и их цели совпадали. И я, и они страстно хотели с кем-то раз и навсегда покончить. Как и я, они изнемогали от стремления оказаться лицом к лицу в этой долине. И так же, как часто бывает между людьми, обе стороны испытывали жгучую потребность спустить курок…
Что же, мои желания я привык исполнять чуть раньше, чем этого могли ожидать некоторые.
И я выпустил беснующегося в тесной банке злобного джинна.
Первыми, привлекая этот гневно жужжащий рой к месту предполагаемой драки, ударило стрелковое оружие. Словно специально, стреляющие мазали, выпуская пули редко и неумело. Прибавив этим уверенности возликовавшему воинству, некоторые стали вроде даже пятиться, отступая за следующие рубежи. Чем окончательно втянули противника в замыкающееся вокруг них кольцо.
Радостно взвыв, видящие бессилие и трусость обороняющихся, задние напёрли на передних, и ведомое закалёнными дуболомами стадо увлечённо кинулось на свой последний решительный штурм…
…Когда неожиданно стихли ответные выстрелы, атакующие на миг даже замерли в удивлении. Однако, влекомое желанием добить всех, расправиться и растоптать, человеческое стадо злорадно взвыло и стало рассредоточиваться именно так, как мне и требовалось. С таким трудом заваленные моими людьми камнями проходы рассекали атакующих точно по сторонам, поближе к точкам, на которые уже навели стволы мои люди. И залпы ударили по невидимым снизу местам, в которых оказались хорошо укрытые некие предметы, на наиболее уязвимых местах которых были жирно намалёваны красные круги.
Услышавшие выстрелы десантники Данилова на время припали к земле, что опять же дало мне столь нужное для точного попадания в цели время. И когда это сработало, не было ни слышно, ни пока видно никаких особенно страшных результатов. Поскольку из залегших никто не был убит, а на склонах в шести местах просто закурился лёгкий белесый дымок, который нападающие сочли за следы поднимаемой укрытыми там стрелками пыли, они для успокоения нервов шарахнули по тем местам из нескольких АК, а затем снова принялись обрабатывать другие предполагаемые укрытия противника, продолжая передвигаться вглубь ущелья короткими перебежками и окончательно втягиваясь в него.
Время от времени за камнями артистически вскрикивали спрятавшиеся бойцы, изображая убитых и раненых. Давясь от смеха, они стенали и завывали, словно привидения, изображая поистине нечеловеческие муки. Всё это вновь было нами сдобрено неорганизованным ответным огнём. Редкие погибшие начали покрывать ущелье. Но основная масса перешла на крик вроде «ура» и усилила «натиск».
Тоже убив для порядка пару наступающих, я дал вверх красную ракету. И когда немногие из заметивших это десантников задрали к небу озадаченные морды, они увидели, что сверху в них, отделяясь от верхушек скал и плавно разгоняясь, взмыли и устремились гудящие, словно шмель на взлёте, полыхающие оранжевым шары…
Тем временем химическая реакция дала свои плоды, и полнокровно заработали смеси, разбуженные попаданиями пуль, разбивших контейнеры с содержимым. И тем самым соединившим в единую смесь активные вещества…
Ущелье стало быстренько заполняться стелющимся по его дну белым и плотным туманом. Приникая к воде, облака частью уплывали вслед за потоком. Попутно хорошо смешиваясь с водой, становясь её неотъемлемой частью.
Немногочисленные рыбы, прячущиеся под камнями, вдруг порскнули из своих укрытий, резко заметались и, всплыв кверху брюхом, уплыли по течению. А из примыкающих к нему лесистых островков, куда вот-вот были готовы заскочить для манёвра скрытого деревьями подхода к нашим позициям солдаты противника, неожиданно полетели разные непонятные по форме и назначению предметы, оставляющие за собою слабый дымный след.
Атакующие слегка оторопели и тормознули. Некоторые, думая, что это что-то взрывчатое, попадали наземь. И когда перед их мордами разорвался и вырос заключённый в предметах океан огня, а сверху в этот же момент тоже упали и расплескались жирные огненные капли, накрывая всё и вся, солдаты в панике заорали так, что небеса испуганно вздрогнули и проснулись, недоумённо почёсываясь…
Осознание, — запоздалое и уже бесполезное, — близкого конца подняло с земли воинов сильнее ветра, взвихряющего опавшие листья. Рванув было назад, несчастные, — горящие и бегающие среди них пока не задетые, — люди попадали под бесконечный ураганный огонь шрапнели, изрыгаемой несколькими многозарядными самодельными установками. Круша всё вокруг, ударили гранаты и пулемёты. А выход из ущелья уже совсем перекрыл страшный, ставший почти жёлтым, ядовитый газ…
Плотоядно накрыв первых отступающих с головой, он наполнился истошным криком и визгом. Солдаты бросали оружие, падали и судорожно бились, пытаясь куда-то ползти, закрывая сочащимися кровью глаза трясущимися руками, и жадно хватая широко раскрытыми ртами отравленный воздух…
А сверху в эту гибельную пелену начали неторопливо и методично падать такие же огненные шары, разгонявшиеся по установленным на самых вершинам лоткам, спрятанным до поры и выдвинутым по мере надобности. Шары, вылетающие с хорошей скоростью после броска рукой, как в боулинге, подобно мячику и разлетающиеся при ударе о землю на мелкую пылающую труху. Пролетая горящие лотки, политые подожжённым бензином, шар превращался в маленькие огненные кометы, падающие на головы и швыряющие в мечущихся людей мелкие огненные брызги и водянистую горящую пыль самодельного напалма, скрытого в их недрах и взрывающегося при прожигании оболочки…