Страница 58 из 99
— Что вы, Босс! Бог с Вами! Я пошутил! Я ж понимаю… Государственная политика, дружба народов, идеи насчёт повального столбового равенства, и всё такое… — глаза Васьки-чёрта смеются и прямо-таки искрят.
— Вот поэтому, в знак дружбы с аборигенами, ты сегодня и будешь главным купцом. Назначаю. И только попробуй мне продешевить. Будешь таскать все не выменянные у этих, как ты выразился, «индейцев» бусы до скончания своего шелудивого века.
Чекун хитро осклабился и, прикрыв мечтательно глаза, с пугающей готовностью покивал неспешно головой.
Мне тут же привиделось, что сегодня туземцы попросту лягут спать нагишом, будучи беззастенчиво ограбленными. И при этом ещё испытывая чувство глубокого удовлетворения.
— Только не вздумай, едрить тебя в печёнку, унести всё, что мы доставили, обратно домой, и даже не распечатанным… Купец Феофил, тоже мне! Будешь мне тут, что называется, матрёшек по одной продавать! Я уже прямо вижу, что ты для помощи и Хохла подтянуть вознамерился, этого шкуродёра потомственного. Ты да Хохол — та ещё пара жуликов! Чтоб всё мне было по уму, негодяи!
— Босс, не извольте беспокоиться, — «усё буде зроблэно у наикрайщем виде»!
— Я потом гляну на это «зроблэно»… Два украинца в отряде — это уже перебор даже для гильдии еврейских менял!
На деле же я доволен свом выбором. Уж эти-то не продешевят, это точно. Эх, да не по той дорожке пошёл в своё время Чекун. Быть бы ему хозяйственником. Уж больно скопидом. Ну, в нашем случае этот дар просто бесценен. Разумная жадность и прижимистая щедрость — одно из главных достоинств хорошего негоцианта…
А уж теперь-то…
— Дорогой Старший среди наших гостей! — пребывающий уже изрядно навеселе Мурат поднялся с места. Окружающие на время притихли. — Мы все рады вам, как своим родным и близким. Чем богаты нынче, уж простите, тем и встретили вас, уважаемые. И благодарим вас за щедрые дары, так приятно порадовавшие нас, наших женщин и детей…
Это правда. За то немногое время, что мы здесь пробыли, посёлок усеялся конфетными фантиками и косточками от китайских компотов с вишней.
Женщины же не вылезали на улицу, перебирая и пробуя на всех местах преподнесённую им найденную нами на том же складе косметику. Наиболее нетерпеливые уже мыли голову подаренным нами «Эльсевом».
Что ни говори, а даже на развалинах планеты женщина продолжает оставаться женщиной. Возможно, сегодня мужья увидят их какими-то особо опрятными и приятно пахнущими. Потому как несколько флакончиков с духами тоже вошли в «рекламный подарочный набор».
Должен признаться, все эти чудеса и роскошь прежнего изобилия были преподнесены мною в довольно небольшом количестве. В виде своего рода «пробников». Сделано это было мною с дальним, хотя и жестоким, прицелом. Страшно себе представить, что вечером устроят своим мужьям, отцам и братьям их женщины, увидев, сколько этого хлама у нас ещё имеется. Готов поклясться, они душу из них вытрясут, лишь бы из наших «кладовых» всё это перекочевало на их ванные полочки…
У кого они ещё остались. Но уж тумбочки в прихожей они ими заставят точно.
Мне заранее стыдно, но мужскому излишне самоуверенному воинству сегодня предстоит нелёгкая ночь препозорнейшей капитуляции. Ночь, полная выклянчивания, нытья, криков, гнева, уговоров и внутренней борьбы.
Насколько я знаю женщин, лишь полный истукан или монстр способен в период всеобъемлющего повального дефицита, без потерь для умственного и нервного здоровья, вынести подобную лобовую атаку ни на секунду не смолкающей крупнокалиберной пилорамы…
А посему я внутренне радостно потирал руки в предвкушении того, что мы всё-таки получим необходимое…
Меж тем я снова прислушался к радостному пьяненькому лопотанию дядюшки Мурата:
— … и мы всегда будем рады видеть вас в наших краях! Однако не соблаговолит ли наш дорогой гость Шатун всё-таки пояснить нам, — что же таится в этих загадочных мешках, и не для того ли они предназначены, чтобы предложить нам нечто из их содержимого на обмен?
Прям как «не будет ли любезный джин»…
Будет, будет…
Ну, вот я и дождался. Нужные слова ими сказаны. Теперь они всецело в нашей имущественной власти. Нет, ну для порядка они, конечно, немного покочевряжатся да поторгуются. Такова уж их натура. Кавказец без торга — что чурек без тандыра.
Им важна не цена, а процесс. Затем эти люди платят, сколько ты просишь. Особенно, если вещь представляет для них крайний интерес. А наиболее экспрессивные, — те могут вещь и за так отдать, если раньше сами что-то продавали. Престижа и имени ради. Как сказано, — «хороший понт дороже денег».
Я неторопливо и с достоинством встаю. Здесь это за основу. Торопыга всегда рискует потерять в глазах «солидных людей» лицо и уважение. Будь взвешен в словах и весом в поступках, — вот золотое правило.
— Да, уважаемый Мурат. Я и мои люди прибыли к вам именно для этих целей. Нам необходимы некоторые, полезные в нашем трудном деле вещи и предметы. И именно об этом мои специально мною уполномоченные на это люди будут везти с вами разговор. Я прошу всех здесь присутствующих взвесить некоторые свои возможности и найти способы удовлетворить наши потребности. Взамен обещаю выгоду и качество нашего товара.
Оставшаяся часть «банкета» была несколько скомкана, поскольку превратилась в торопливое пожирание остатков и заливания в горло жидкостей. Уж больно не терпелось всем поглядеть на содержимое вожделённого «Сим-Сима».
Я дал знак Чекуну и отошёл вроде как поболтать «за жизнь» с Эльдаром.
XXVI
Когда отгремело торжище, растянувшееся беспросветным кошмаром почти на двое суток, половина мужчин посёлка нервно дёргало глазом и с мрачным видом ходило с мешками под глазами…
Я был прав. Бессонную ночь «пришедший караван» им устроил просто на славу. Когда герольдом выглядящий Хохол вынимал из мешка очередной предмет, провозглашал и рекламировал его с подсказок Чекуна, вокруг мужиков всё сильнее сгущались тучи. И в воздухе пахло грозой и потрескивало. Чёртовы хохляки устроили форменный аукцион, ни много, ни мало!
Презрев все мои установки, эти двое гениев Сотбис довели селение до истерики и падучей. И если нас всё ещё не перестреляли, это могло означать лишь одно, — потратив нервы на сражение с матронами, уже тихо ненавидящая нас колония «мачо» абсолютно не имела к утру для этого сил.
Безвольно глядя в пустоту перед собой, Ильясы, Фёдоры, Кирсаны и Диляверы открыто мучились с похмелья и недосыпа.
Таким образом, за полтора дня и полтора, пусть и больших, мешка душистого жидкого мыла, шампуней, ватных палочек для ушей, порошка, кремов, мазей, всяческих паст и мазюкал для век, носов, щёк, рук и губ мы стали обладателями двух баранов разных полов, полутора десятков кур, четырёх кроликов и двух нутрий.
Всё это венчали сваленные пока в сарае около сотни килограммов картофеля, сорок литров подсолнечного масла и пара небольших пакетов с семенами. Живыми семенами из отборных овощей.
Картофель, пусть и совсем вяловатый в конце мая, был покрыт крупными и толстыми ростками. Мы порежем его на кусочки с ростком, а затем высадим в полупесчаную смесь в углу насосной, — там есть отдельный отсек, в котором ранее находилась щитовая. Составленные ярусами, ящики с такой рассадой будут вести болезненное, но всё-таки приемлемое существование. Чтобы примерно к концу октября выдать нам мелкие, но вполне способные перенести зиму и дождаться посадки клубни. В пищу они не годятся, так как уж больно плотные и безвкусные, да и будет их даже меньше по весу, чем высаженных вначале.
Однако этот наполовину паслён будет более лёжким и жизнестойким, чем полновесный картофель. Высаженный в следующем году в почву, он даст слегка видоизменённые по вкусовым качествам и виду, но вполне приемлемые плоды. И лишь ещё на следующий год, когда ДНК растений выровняется, преодолев уродство случайных изменений, наш картофель приобретёт и свойственный ему вкус, и присущий ему вид.