Скитальцы

Но конечно, они нуждались, оба нуждались в деньгах. Много лет они жили вольными птицами, то оставались с пустыми руками, то им улыбалась удача, чтобы потом снова оставить их на бобах. Теперь их кошельки были пусты. У Эдеварта дела обстояли похуже, чем у Августа: уфутенец уехал из Поллена, так и не вернув ему старого долга, Кноффам в Фусенланнете Эдеварт задолжал больше, чем стоил сам со всеми потрохами, и, наконец, последняя капля: ему пришлось отдать деньги за корову старого Мартинуса, за которого он поручился. Более неподходящего момента и представить себе было нельзя. А как же, сейчас и отдам! — ответил он посланцу, не желая показать свою несостоятельность. Обожди минутку!

Он нашёл Августа и посоветовался с ним. Отправь его в лавку, решил Август, и напиши ему расписку. Как это, написать расписку под собственную лавку? Но ничего другого ему не оставалось, и он написал расписку, вроде векселя на самого себя: «Получить в лавке наличными и товаром на такую-то сумму. Эдеварт Андреассен»...

Случись сейчас ещё что-то, он бы этого уже не вынес. Ты всё принимаешь слишком близко к сердцу, сказал ему Август. Я был готов провалиться сквозь землю, ответил Эдеварт. Он всё думал и думал и ничего не мог придумать; приближалась зима, ему не улыбалось ещё раз идти на промысел на Лофотены, а без этого что делать? Снова взяться за торговлю вразнос? Можно, конечно, но для человека, имеющего собственную лавку, это было бы унизительно. От мыслей у него раскалывалась голова. Августу он сказал: Я мог бы снова торговать вразнос, снова ходить с мешком, но мне не с чем начать. У меня нет товара.

Я тоже об этом думал, ответил Август. Говоришь, нет товара? А ты возьми у себя в лавке залежавшуюся одежду, может, и ещё что найдёшь, хватило бы на двоих.

Эдеварт поежился при мысли, что ему придётся ещё что-то забрать из лавки.

Так ведь и денег у нас с тобой тоже нет, сказал он.

Каких денег?

Мелочи, шиллингов, нельзя же начинать торговлю совсем без денег. Если кто-нибудь даст тебе далер, то чем ты будешь давать сдачу? Нет, мелочь нужна обязательно.

Что-нибудь придумаем, ответил Август.

Да, Август тоже не имел ничего против торговли вразнос, он и сам уже подумывал о ней, это занятие снова казалось ему привлекательным, а кроме того, его манила скитальческая жизнь. На другой день он сказал Эдеварту: Этот дурачок Теодор хочет купить себе золотое кольцо.

Откуда ты знаешь?

Он сам мне сказал.

Эдеварт, удивлённо: Но ведь у тебя больше нет золотого кольца!

Почему же нет, есть, ответил Август. Ты сразу не сообразил, потому что тугодум, и всегда был тугодумом; словом, я раздобуду нам мелких денег, если ты поможешь мне нынче ночью.

Эдеварт, решив, что Август подбивает его на кражу, отрицательно покачал головой.

Не бойся, красть никто ничего не будет, успокоил его Август. А тебе и вовсе придётся только стоять и смотреть, не появится ли кто на дороге.

Не уверен, что пойду с тобой, с сомнением сказал Эдеварт.

По тебе, так лучше киснуть в Поллене!

Вечер был тихий и тёмный, когда друзья отправились в путь. Август нёс лопату и ломик, которым в лавке вскрывали ящики. Эдеварт молча плелся за ним.

Они вышли на дорогу, ведущую к церкви; Август шёл впереди, нетерпеливо и уверенно, селение они обошли стороной. Куда мы идём? — спросил Эдеварт. Помолчи, ответил Август.

Они шли около часа через Верхний Поллен и через пасторский лес вышли на поля, которые тоже принадлежали пастору. Август остановился у ворот церкви и тихо сказал: Стой здесь! Если кого увидишь, сразу беги ко мне на кладбище. Туда-то уж точно никто за тобой не пойдёт. И делай вид, будто ты паришь среди могил.

Это же святотатство, подумал Эдеварт, он хочет залезть в церковь, но тогда зачем ему лопата? Ты что, решил ограбить церковь? — спросил он.

Болван! — ответил Август. Что я там забыл?

Я спрашиваю, что ты задумал?

Август, коротко и твёрдо: Молчи! Я знаю, где могила Скору, разрою её и тут же зарою снова.

Ты собираешься разрыть могилу?

Вот именно. Скору похоронили с моим золотым кольцом, помнишь моё кольцо, я отдал за него три далера. Я знаю, на какой оно у него руке и на каком пальце, управлюсь за несколько минут.

Эдеварт вздрогнул. Ты не сделаешь этого, Август, прошептал он.

Заткнись и стой здесь! — огрызнулся Август и ушёл.

Стало совсем темно, Эдеварт почти ничего не видел, но, прислушавшись, понял, что Август копает землю, никаких других звуков слышно не было. Поначалу Эдеварту было страшно, он вздрагивал всякий раз, когда ему казалось, что по дороге кто-то идёт; хоть он и стоял далеко, а всё-таки тоже участвовал в осквернении могилы и нарушал покой усопшего. Прошло пятнадцать минут, полчаса, час, и он уже вздохнул спокойнее и даже присел возле калитки. На кладбище в темноте высилась какая-то куча — это была выкопанная Августом земля. Наконец послышался жалобный скрип, верно, это скрипели гвозди, когда Август их выдёргивал. Значит, он уже открыл гроб. Эдеварт в волнении вскочил.

Ту ночь они запомнили навсегда, хотя ничего страшного с ними тогда не случилось. Но обоим было ясно, что они совершили святотатство, и даже Август, который так храбрился, долго потом не мог спать спокойно. Он ведь не привык грабить могилы и потому сильно волновался. Август понимал, что действовать надо решительно и тихо, никаких громких разговоров, от которых могли бы звякнуть стёкла в церкви, даже чертыхнуться, оцарапавшись о гвоздь, и то было нельзя; следовало быстро делать своё дело и не обращать внимания на возражения друга.

Но мало открыть гроб, теперь ему предстояло отыскать впотьмах кольцо, и это оказалось самым трудным. Август, не глядя, нашёл бы и руку и палец, если бы Скору закопали вчера, но тут всё было иначе: в гробу лежала только одежда и кости, к тому же покойника основательно растрясли, когда перевозили фоб из Поллена на кладбище. Да где же у него руки? Август сосредоточенно шарил в гробу. Ничего.

Казалось, прошла вечность. Эдеварт не выдержал долгого ожидания, он покинул свой пост и направился на кладбище. Август приподнял крышку с одного конца, подпер её лопатой и шарил в гробу.

Эдеварт шепнул: Хватит, Август, пошли!

Август выпрямился, он был в отчаянии. Ступай к воротам, пока тебя черти не схватили!

Продай лучше моё кольцо!

Твоё, ха! А моё пусть достанется могильщику? Заткнись!

Эдеварту пришлось вернуться к воротам, а Август снова начал шарить в гробу. Он понял, что искать наугад бесполезно, нужно начать сначала и ощупывать всё дюйм за дюймом; это была мучительная работа, он перебирал всё подряд, главным образом, одежду, иногда ему попадались кости, пуговицы, порой что-то мерзкое прилипало к его пальцам. Несколько раз он принимал за кольцо пуговицы, они тоже были маленькие и круглые. Но Август не сдавался. Найдя наконец кольцо, он не удержался и громко шепнул Эдеварту: Нашёл! Эдеварт слышал, как Август возится, опуская крышку, снова жалобно заскрипели гвозди.

Август торопился, он не нашёл старые отверстия для гвоздей и не решился стучать, забивая гвозди снова, поэтому встал на крышку и несколько раз подпрыгнул; потом Эдеварт услыхал, как он снова засыпает могилу и утрамбовывает землю.

Оставалась самая важная часть работы: нужно было уничтожить следы. Теперь Эдеварт слышал, как Август убирает и приводит в порядок могилу, разравнивает её руками, последним он положил на место дёрн — с этим он провозился дольше всего, стараясь, чтобы стыки дёрна были незаметными.

Наконец Август вернулся к Эдеварту. Потрогай! — сказал он.

Эдеварт потрогал. Это было кольцо. Давай я понесу лопату и ломик! — предложил он.

Они молча возвращались через пасторский лес. Начался дождь...

Да, настоящий осенний дождь, который не прекращался целых три дня, Август счёл это большой удачей и волей Провидения: тот благословенный дождь не позволил людям пойти на кладбище, он уничтожил на дерне все стыки и смыл остатки выброшенной земли. Тот благословенный дождь очень помог им...