Свете тихий

– Дилемма простая: либо больны мы, либо весь мир.

– Тогда – мы, – говорит Аля.

– Тогда – весь мир, – говорю я.

К счастью, она вспоминает о своем подарке. Аля столько раз сегодня на него намекала, столько раз предуведомляла меня, что главное еще впереди, делала при этом такое таинственное лицо, что я даже немного разочарован, увидев плоский бумажный пакет, под которым болтаются какие-то скрученные веревочки.

– Что это?

– Собирайся, пошли, пошли!..

Мы надеваем куртки и выходим на улицу. Уже стемнело – в небе, отражая мерцающий снег, горят сотни звезд. Проглядывает из-за сосен луна, и свет ее, настоянный на морозе, рождает необыкновенную тишину.

Мир только что сотворен.

Нет в нем никого, кроме нас.

Аля встряхивает пакет, и он разворачивается, образуя довольно длинный ребристый конус. Веревочки – это стропы, сходящиеся к металлическому кольцу, а оно, в свою очередь, охватывает цилиндр, сделанный, судя по желтоватой окраске, из пластилина.

– Так это воздушный шар!..

– Это – фонарик… Вот, поджигай!.. – говорит Аля.

Я щелкаю зажигалкой, которую она мне дает. Огонь прилипает к цилиндру и синеватой пленочкой распространяется по нему. Вдруг вспыхивает бодрый желтый язык. Бумажные ребра конуса нехотя расправляются. Он приобретает объем и светится изнутри.

– Отпускай!..

Я осторожно отвожу руку. Фонарик чуть проседает, наверное, притягиваемый весом к земле, однако не падает, а замирает на уровне глаз, и через секунду медленно, будто подчиняясь скрытому волшебству, начинает плыть вверх.

Аля делает шаг назад, спотыкается и садится в снег.

– Летит!.. Летит!..

Я боюсь, что фонарик запутается в ветках сосны. Но подхваченный токами воздуха, он благополучно минует ее, поднимается еще выше и вырывается на простор.

Мы бежим за ним до самых ворот.

На другой стороне – зимний лес, скованный морозом и тьмой, снежный обморок, мерзлое ночное пространство, не имеющее границ.

Фонарик проплывает над ним, как магическая звезда.

Самая яркая, самая загадочная из звезд.

– Надо, пока он не упал, загадать желание, – говорит Аля. Она крепко зажмуривается и прижимает руки к груди. – Я хочу жить только с тобой, очень долго, и умереть в один день… Нет! В одно и то же мгновение!.. Только не смейся, пожалуйста!.. А чего хочешь ты?..

У меня нет сомнений.

– Того же самого…

Я не говорю ей, что загаданное желание нельзя высказывать вслух.

Оно тогда не исполнится.

Такая примета.

Потому что – какое нам дело до всех на свете примет?

У нас приметы – свои.

И они всегда исполняются – стоит лишь захотеть.

Ночью мы неожиданно просыпаемся.

Точней, просыпаюсь я, разбуженный, вероятно, неистовством огромной луны.

Она заполняет собой чуть ли не все окно.

Видны провалы, пятна темных «морей», которых нам не достичь.

Впрочем, бог с ними.

Зачем они нам?

Аля, почувствовав, видимо, изменившееся дыхание, приникает ко мне.

– Как ты думаешь, он еще там летит? – не открывая глаз, спрашивает она.

Я в этом абсолютно уверен:

– Конечно, летит.

А как же иначе.

Комната полна светлых теней.

– И будет лететь всегда.

– Ладно, тогда я сплю дальше… – успокоенно говорит Аля.

Ах, если бы все было так просто!

Если бы можно было и в самом деле закрыть глаза и спать, спать, спать!

Но ведь – нельзя, нельзя!

Мир колеблется, чувствуются в нем глубинные потрясения – словно трескается, разваливаясь на части, некий тектонический монолит.

Его уже ничем не скрепить.

Все последнее время я начинаю день с обзора новостей в интернете, и главный вывод, к которому прихожу, – что ничего не понять. Один российский министр утверждает, что пик кризиса позади: в перспективе нас ждет медленное, но необратимое улучшение. Другой, российский министр, напротив, считает, что идет следующая кризисная волна: надо быть готовыми ее пережить. Хочется верить первому, но что-то упорно подсказывает, что прав второй. От разноголосицы мнений просто ломит в висках. Рубль будет и далее укрепляться. Нет, рубль, ослабленный девальвацией, неизбежно обвалится. Нас ждет массовая безработица. Наоборот, ситуация на рынке труда понемногу стабилизируется. Выступает с успокоительными заявлениями президент, выступает премьер-министр – эта социальная психотерапия, на меня лично не действует. Существуют ведь и другие высказывания. Сорос, например, полагает, что глобальный кризис может привести к глобальной войне.

Этого нам только не достает.

Впрочем, Первую мировую войну тоже никто не ждал.

Проходит очередной саммит «двадцатки». Газеты печатают фотографии, где лидеры ведущих индустриальных держав чуть ли не заливаются хохотом.

Интересно, чему они радуются?

В мире – кризис, непонятно, как жить, а у них – бурный восторг.

Вот из-за таких фотографий и вспыхивают революции.

Ерофей, правда, считает, что все это симулякр. Кризис – это ложный феномен, скрывающий от глаз принципиально иной процесс. В действительности происходит глобальная смена элит: старое поколение политиков и финансистов вытесняется энергичными молодыми волками. Идет внутренняя трансформация мира. Кризисные явления, которые поддерживаются в значительной мере искусственно, это лишь повод для зачистки разнообразных властных структур. Кстати, и сами эти структуры тоже меняются. Вот увидишь, лет через пять мы вынырнем совершенно в другой реальности.

– А какой она будет?

– Ну, если б я знал!..

Заодно Ерофей сообщает, что собирается в США. Его пригласили прочесть курс лекций в одном из университетов Восточного побережья.

Он пожимает плечами:

– Ладно, прочту. А через год, глядишь, что-нибудь прояснится…

Я, в свою очередь, даю ему ценный совет: когда пойдешь в Белый дом, поговори, елы-палы, с тамошней администрацией по-мужски. Дескать, ты че, Обама, соображаешь чего-нибудь или нет? У тебя бак потек? Люки пооткрывались? В голове – гуси? Пургу такую несешь. Ну, так же нельзя! Ты президент или где, дык, елы-палы!..

Ерофей клятвенно обещает, что поговорит.

Если, конечно, его пригласят в Белый дом.

Мы прощаемся.

Исчезает из страны еще один человек.

Я продолжаю плескаться в мутных заводях интернета. Мир сходит с ума, но никто этого, по-видимому, не замечает. Безбашенные хакеры атакуют банки, правительственные сайты, серверы корпораций; свиной грипп, как летящий пожар, суматошно перепрыгивает из страны в страну; в Греции молодежь поджигает машины, громит офисы, захватывает радиостанции; в Латвии, Эстонии и Молдавии на штурм местных парламентов, словно вдруг обезумев, идут толпы людей. Будто просачиваются из разломов отравленные флюиды. Поднимается магма: мир вздрагивает и тихонечко оползает. Одновременно в Москве создается журнал, предназначенный исключительно для мультимиллионеров, проходит выставка-распродажа, где демонстрируются яхты, вертолеты, лимузины, пентхаузы, с большой помпой избирается российская «мисс Гламур», а некая американка, видимо окончательно сбрендив, платит сто пятьдесят тысяч долларов, чтобы ей клонировали любимую комнатную собачку. Тут же даются советы, как пережить кризис. Все очень просто: следует покупать недвижимость в престижных районах Дубаи. Цены там в любом случае будут расти, такие вложения капиталов себя обязательно оправдают.

Шуршит пена, лопаются мыльные пузыри.

Вспыхивает, как на дискотеке, цветная шизофреническая мозаика.

Бред постепенно перетекает в реальность.

Вдруг закрывается Европейский социологический институт. Оказывается, в здании, где он расположен, не соблюдаются меры противопожарной безопасности. На самом деле, как объясняет мне Маша, они еще в прошлом году взяли в Европарламенте грант на мониторинг выборов президента России. Насколько все это соответствует общепринятым демократическим процедурам, как велась агитация, как осуществлялся подсчет голосов. Данные, между прочим, получились весьма любопытные – мы их обработали, выпустили комментированный альманах. Ну, и, разумеется, уже через неделю явилась инспекция. Выяснилось, что во-первых, огнетушители у нас не на том месте висят, во-вторых, нет на пожарном щите лома и топора, а в-третьих, декоративная винтовая лестница, ведущая на верхний этаж, слишком узкая, не приспособлена для эвакуации раненых. Впрочем, это все ерунда. Главное наше нарушение заключается в том, что в кабинете ректора не вывешена табличка «В случае пожара звонить 01». Вот это создает угрозу жизни и здоровью студентов. Как их без такой таблички можно учить?..