Затон

Ага, а после двух на Рязанке, знаешь, какие пробки будут? От кольца до Бронниц – сплошной затор.

А почему Рязанка? – удивился Эдя. – Поехали ко мне…

Ты подумал, я тебя на даче сидеть агитирую? Да нет же… Поехали к Миронычу – попрыгаем, полетаем. Сегодня – прыжки, полеты, вечером посидим чуть-чуть, а в субботу, в середине дня – в Москву. А там, хоть на дачу, хоть куда угодно… Идет?

Ну, ладно, – нехотя согласился Эдя, состроив недовольную гримасу, хотя в душе обрадовался предложению сбежать из города.

Мироныч был отставным пилотом ВВС, которому каким-то образом удалось приватизировать бывший межсовхозный аэродром и технику, базирующуюся на нем; два АН-2 и вертолет МИ-2. Со временем Мироныч притащил туда еще пару списанных, разукомплектованных ЯК-18 и довел-таки их до ума.

Под громким названием «аэродром» скрывалась большая ровная поляна, окаймленная березовым лесочком, по дальней от дороги стороне которой, рядком выстроилась авиатехника, а по ближней – несколько одноэтажных строений, среди которых почти небоскребом торчала импровизированная вышка руководителя полетов. В неполетные дни на поляне паслись овцы соседа-фермера. Вначале сосед радовался нежданно-негаданно свалившейся на него халяве, но потом добрые люди ему растолковали, что неизвестно кто кому нужнее: аэродром овцам или овцы аэродрому. Овцы не только стригут траву, но и своими копытцами уплотняют грунт. Узнав об этом, сосед затребовал с Мироныча плату за обслуживание поляны, чем довел его до предынфарктного состояния.

С этой байки, рассказанной Миронычем случайным знакомым, началась их дружба. Они волею судеб столкнулись несколько лет назад на МАКСе, разговорились и быстро нашли взаимный интерес. У Мироныча можно было попрыгать без лишних формальностей, а ему самому требовалось расширять круг своей клиентуры. К тому же Мироныч брался обучить Вадю и Эдю управлять вертолетом и самолетом.

Миронычев аэродром находился километрах в двадцати к югу от Бронниц, и, следовательно, большую часть пути к нему приходилось проделывать по Рязанскому шоссе.

Так чего ты стоишь? – Эдя пихнул компаньона в бок. – Давно в пробках не торчал? Пошевеливайся!

Гогоча и пихаясь локтями, как школьники, удравшие с уроков, счастливые от неожиданно устроенного самими себе выходного, от предчувствия бездонного кайфа свободного падения, они вывалились в приемную, натолкнувшись на изумленный взгляд недоумевающей Ниночки.

Нина, – спохватившись, строго сказал генеральный, – мы, – тут он кивнул головой в Вадину сторону, – уезжаем в мэрию. По срочному делу. Часа в три вернемся, может быть, немного задержимся.

Понятно, Эдуард Яковлевич, – коротко ответила секретарша.

«Может быть, и не выгонять ее? – подумалось Эде. – Может быть, еще пообтешется?»

Эдька, только поедем на моей машине, – принялся договариваться Вадя, когда они вышли из офиса. – А то меня с души воротит от того, как ты ползаешь.

А я с тобой просто боюсь ездить, – отпарировал Эдя. – Тоже мне… Шумахер.

Ну и отлично. Значит, каждый едет на своей. – Немного обиделся Вадя. – Встречаемся у Мироныча.

Когда Эдя подъехал к аэродрому, Вадя, уже переодетый в ярко-оранжевый полетный комбинезон, вместе с Миронычем ждал его у въездного шлагбаума.

Ну, что я тебе говорил?! – заорал Вадя, обращаясь к Миронычу. – Час ноль восемь! А ты – меньше часа, меньше часа…

Здорово, Эдя. – Мироныч протянул руку для рукопожатия. – Мы тут на тебя ставки делали. – Пояснил он, тут же перекинувшись на другую тему. – У меня все готово. Парашют будешь сам укладывать?

Да ты что, Мироныч…

Тогда беги переодевайся, а то Вадька уже заждался, а я – к «Аннушке».

Эдя шагнул в пустоту, отсчитал требуемое количество секунд и рванул кольцо. С громким хлопком парашют развернулся в крыло, и Эдя заскользил по плавной, пологой спирали. Он слегка подправил траекторию скольжения, чтобы не выходить за пределы аэродромной поляны и огляделся по сторонам. Вадя улетел куда-то далеко вправо, чертя в воздухе круто изломанную траекторию. «Восходящий поток ищет, – усмехнулся Эдя. – Ему всегда всего мало…» Вадя закладывал такие лихие виражи, каждый раз рискуя завалить свой П-42 в штопор, что у Эди от предчувствия беды даже похолодело в животе. Но тут Вадя поймал восходящий поток и резко взмыл ввысь.

Эдя вышел на завершающую прямую, стараясь приземлиться поближе к постройкам, чтобы не тащиться потом пешкодралом. Он приземлился, отстегнул парашют и, поднявшись на ноги, тут же глянул вверх, ища глазами Вадю. Он был еще высоко, где-то над лесом.

Лихой парень, а? – Подошедший Мироныч тоже глядел на Вадю.

Это уж точно, – буркнул Эдя, сгребая парашют в охапку.

Вот из таких лихих парней и получаются либо герои… либо покойники, – последнюю часть фразы Мироныч произнес совсем тихо, почти шепотом, но Эдя уловил ее, прочитал по губам.

Вадя вбежал в парашютную, весело топоча башмаками по фанерному полу.

Ну, ты видал, Эдь? Как я его поймал, а? Прикольно, да?

Прикольно, прикольно… – проворчал Эдя, укладывая парашют. – Пару раз чуть в штопор не сорвался…

Вадя свалил свою ношу на пол. «Классный он парень. Друг. А я скотина… – Вадя почесал в затылке, – заказал его. – Он молча принялся готовить парашют к следующему прыжку. – Какая же я скотина… Ведь мы же дружим с четырех лет. Эдя – больше, чем часть моей жизни. Это вся моя жизнь. И из-за чего? Из-за бабы друга предал, скотина. И что я нашел в этой Ольге? Ничего в ней и нет особенного. Ну, похожа она на маму. Ну и что? Так это только внешне. Совсем она не такая, как мама. Вон ко мне с каким пренебрежением отнеслась. А Эдька? Как я могу винить Эдьку? В том, что эта потаскушка его выбрала, он не виноват. Главное – он не старался перебежать мне дорогу, просто так вышло. Он – сосунок в этих делах. А она – хищница. Подгребла его под себя. А со мной, она почувствовала, такой фокус не пройдет. Да, не пройдет. Дрянь. А Эдя – друг. Настоящий. А я – скотина. Хорошо, что завтра суббота. На ипподроме бега. Сразу же отсюда поеду и сниму заказ на Эдю. Ох… Деньги опять пропали… Прав, прав Эдька. Не умею я с деньгами обращаться… Да черт с ними, с деньгами. Будем живы, и деньги у нас будут. Не имей сто рублей, а имей настоящего друга – Эдю. С понедельника…»

Сквозь открытое окно до них долетел звук работающего автомобильного двигателя и шуршание шин по щебенке. Подъехавшая машина остановилась, смолк выключенный двигатель, и в наступившей тишине отчетливо стали слышны девичьи голоса:

Нет, девчонки, здесь его нет.

Может быть, он на том конце поля?

А давайте покричим. Николай Миронович!

Эдя высунулся по пояс в окно, но отсюда Миронычевой конторки, перед которой, судя по всему, и стояли девицы, не было видно.

Пойдем, Эдька, поглядим, что за кадры такие приехали. – Хлопнув своей лапищей друга по спине, Вадя вышел за дверь.

Эдя слез с подоконника, окинул комнату взглядом. Несмотря на то, что Вадька начал складываться гораздо позже него, его парашют уже лежал готовый. Эдя вернулся на место и неспешно продолжил работу.

Девчонки, а вы что, заблудились? – Донеслось до него снаружи.

Нет, мы к Николаю Мироновичу – прыгать.

Это вы удачно попали. Сейчас он подаст свой воздушный кабриолет, и полетим прыгать.

Ой, а нам еще переодеться надо…

Эдя снова бросил взгляд на подготовленный к прыжку Вадькин парашют. «А ведь достаточно… И все мои проблемы решены. И денег никому платить не нужно. Несчастный случай. Не подкопаешься. И Мироныч подтвердит. Да, парашют складывал сам. Да, никто не проверял. Да, был склонен к разгильдяйству и неоправданному риску. Но у Мироныча возникнут проблемы… У него наверняка нет всех необходимых бумажек. Причем здесь Мироныч? К черту Мироныча! Я должен решить свою проблему, чтобы никто не стоял между мной и моей мечтой. Нет Вадьки и ни с кем не надо делиться…. – Эдя закончил складываться и, замерев на месте, как истукан, лишь покусывал нижнюю губу. Он сделал шаг по направлению к Вадиному парашюту и остановился. – Да что это со мной? Я чуть не убил собственными руками своего лучшего друга. Ведь мы же в детский сад вместе ходили… А как он защищал меня в школе… А институт, а совместный бизнес… Да, да, совместный бизнес. Он не нарабатывает на те деньги, что я вынужден ему отдавать. А Ольга? Он хотел отнять у меня мою Ольгу! – Эдя сделал еще шаг вперед. – Ни черта он не хотел. Он просто пьяный дурак и фат. Но он мне завидует! На кой дьявол ему мне завидовать? Да у него полторы сотни баб было, лучших, чем Ольга. А моя мечта? А завод? Ведь он не даст осуществить мою мечту! Ерунда, как-нибудь договоримся…» – Эдя сделал два шага назад, подхватил парашют на плечо и вышел наружу.