Страница 19 из 25
Другими словами: для каждого времени потребен есть свой муж. Новые государственные деятели выросли и воспитались при совершенно иных общественных и государственных условиях. Другое время, новые птицы, новые песни. Но национальные задачи разрешаются веками. Многие поколения продолжают идти по “следам Петровым”, работают в его духе и направлении, стремятся сблизить Россию с цивилизованной Европой. И в следующем столетии “западничество” служит долгое время лозунгом прогрессивной партии.
Глава VII. Семья и последние годы
Петр женился на Евдокии Лопухиной семнадцати лет, по настоянию своей матери. Молодая супруга нежно любила царя, называла его “своею радостью”, “светом”, “лапушкой” и просила позволить ей сопровождать его во всех путешествиях. Но Петр не имел никакого сердечного влечения к своей первой жене, воспитанной в неподвижных обычаях старины. Частые отлучки из дворца вызвали еще большее охлаждение. Наконец явилась первая серьезная и продолжительная страсть. Князь В. И. Куракин рассказывает: “Лефорт был человек забавный и роскошный или назвать дебошан французский. И непрестанно давал у себя в доме обеды и балы; в его доме первое начало было, что его царское величество начал с дамами иноземными сближаться”. В скором времени и мать, женившая сына на Евдокии, возненавидела за что-то свою невестку, молодую царицу. Тот же князь Куракин передает, что Наталья Кирилловна “желала больше видеть с мужем ее в несогласии, нежели в любви”. Петр часто ночевал в селе Преображенском, во вновь построенном доме при съезжей избе, только изредка наезжая во дворец к матери обедать: “тем первое разлучение с царицей Евдокией началось быть”. Так продолжалось до смерти Натальи Кирилловны, “которая сына своего к разлуке с Евдокией (более) понуждала, нежели унимала”. Петр пристрастился к Анне Монс. Евдокию уговаривали добровольно постричься.
Военная и подвижная жизнь Петра долго не позволяла ему привязаться к одной женщине и устроить себе домашний очаг. У царя было множество любовных приключений. Но предпочтение он отдавал иностранкам за их смелость, веселое кокетство и свободное обращение, которого не знали застенчивые и малоподвижные русские боярыни, привыкшие к затворнической теремной жизни. Памятуя, что насильно мил не будешь, Петр никогда не насиловал волю нравившейся ему женщины, предоставляя полную свободу ее чувству и выбору. Он способен был на рыцарство. К предметам своей любви всегда относился нежно и необыкновенно заботливо. Плейер передает, что в то время, когда Петр работал на верфях в Воронеже, там присутствовали и “женщины-немки”. Когда некоторые из них заболели, царь отложил свой отъезд, пока они все совершенно не поправились.
Перед отправлением царицы в монастырь явилась к ней сестра царя, Наталья Алексеевна, и увезла с собой ее сына, царевича Алексея, которому шел тогда 9-й год. Петр недолюбливал сына от Евдокии; но нельзя было оставлять наследника престола у опальной царицы, заключенной в монастыре.
Царевич Алексей жил в селе Преображенском под присмотром сперва князя Вяземского, а затем немца-воспитателя, который оказался пьяницей и человеком бешеного нрава. Петр вообще мало обращал внимания на воспитание сына царицы Евдокии. Это видно из того, что наставника-немца прогнали только через три года “за непотребства и омерзительные поступки”. Его заменили новым учителем Гюйсеном, оказавшимся более добросовестным и ученым. В 1703 году Петр вызвал сына в полк, назначив его солдатом; но Гюйсен не был отставлен и, по возвращении царевича из Нарвы, продолжал с ним заниматься; он дает самые лестные отзывы о своем ученике, называет его разумным не по летам. Но, к сожалению, на Алексея оказывали влияние тетки, дочери царя Алексея, старые девы, постоянно окруженные попами, ханжами и старцами. Эти люди настойчиво внушали царевичу любовь к старине и ненависть к делам отца, ко всем его нововведениям. Между стрельцами прошли слухи, что царевич не любит немцев. Повсюду говорили: “Плачут царские семена, жалуются царевны, что их голодом морят; плачет и тоскует царевич”. Но он говорит им: “Дай срок, я их подберу!” Раз сжег платье на немчине и его опалил. Он на Москве гуляет с донскими казаками. И как увидит которого боярина, и мигнет казакам, – и казаки, ухватив того боярина за руки и за ноги, бросают в ров”.
Меншиков, со своей стороны, подготовил разрыв царевича с отцом. Впоследствии Алексей жаловался, что Меншиков сумел дать ему свободу, но не заставлял учиться, и окружил его всяким сбродом, пьяницами и глупыми людьми. Петр всегда относился к Алексею сурово и требовательно. После взятия Нарвы отец говорит сыну: “Ты должен убедиться, что мало радости получишь, если не будешь следовать моему примеру, и если мои советы разнесет ветер и ты не захочешь делать того, что я желаю, я не признаю тебя сыном, я буду молить Бога, чтоб он наказал тебя и в сей, и в будущей жизни”. В январе 1709 года царевич повел из Москвы пять собранных им полков на Украину и представил их своему отцу в Сумах. В Воронеже он присутствует при спуске двух кораблей; в Москве надзирает над укреплением Кремля, набирает рекрутов, заседает в канцеляриях министров. Петр собственноручным письмом извещает Алексея о Полтавской победе; царевич отвечает отцу поздравлением и уведомляет его о всеобщем ликовании в Москве. Наконец, по настоянию царя, Алексей вступает в брак с австрийской принцессой Шарлоттой. До сих пор Петр признает Алексея законным наследником престола. Но вот умирает от родов кронпринцесса; в самый день ее похорон царь пишет Алексею угрожающее письмо, которое оканчивается словами: “лучше будь чужой добрый, нежели свой непокорный”. Затем следует ряд писем в таком же тоне. Когда жена царя Екатерина родила сына-царевича, придворные стали говорить Алексею, что ему теперь несдобровать. Он решается предупредить отца и твердо, но почтительно заявляет Петру, что соглашается на “лишение наследия короны”, и, “вручая детей на волю” его, просит себе только пропитания до смерти. Но Петр еще не отвергал Алексея; его поспешное решение привело царя в гнев. Царевич стоит на своем: “желаю и прошу монашеского чина”. “Одумайся, не спеши, – отвечает Петр, – подожди еще с полгода”. Но Алексей только для виду хочет постричься: он тайно дает духовнику запись, что идет в монастырь “по принуждению”. А Петру приближенные говорят: “Ведь клобук не прибить к голове гвоздем”. Прошло полгода. Царь пишет сыну из Копенгагена: “Понеже когда прощался я с тобой и спрашивал тебя о резолюции твоей на известное дело, на что ты всегда одно говорил, что к наследству быть не можешь за слабостию своею и что в монастырь удобнее желаешь; ено я тогда тебе говорил, чтоб еще ты подумал о том гораздо и писал ко мне, какую возьмешь резолюцию~ И буде первое возьмешь, то более недели не мешкай, поезжай сюда, ибо еще можешь к действам поспеть. Буде же другое возьмешь, то отпиши куцы, и в которое время и день (дабы я покой имел в моей совести, чего от тебя ожидать могу)”. Но Алексей продолжал лукавить. Он едет за границу, но не к отцу, а “к Цесарю или в Рим”, чтобы укрыться от преследования Петра, и берет с собою свою любовницу Афросинью. Не доезжая до Либавы, Алексей повстречался с теткой Марьей Алексеевной, возвращавшейся с карлсбадских вод, и говорит ей: “Уж я себя чуть знаю от горести, я бы рад куды укрыться”. Царевна отвечает: “Куда тебе от отца уйти? везде тебя найдут”. Алексей поехал в Вену. Императорское правительство старалось держать в тайне его местопребывание и отправляло царевича из одного замка в другой, наконец, в Сент-Эльмо, близ Неаполя. За ним следили ловкие сыщики царя, Толстой и Румянцев. Они получили доступ в Сент-Эльмо и убедили Алексея вернуться с ними обратно в Россию.
На другой день по возвращении царевича в село Преображенское Петр собрал тайный совет, на котором постановили приступить к розыску по делу царевича Алексея Петровича. В аудиенц-зале собрались министры, сановники и духовенство. Алексей упал к ногам отца и просил со слезами прощения. Петр обещал ему милость, если он откроет, кто способствовал его бегству, и откажется от престолонаследия. Алексей рассказал отцу о своих сообщниках. Затем все отправились в Успенский собор, где Алексей произнес свое отречение. Из собора его отправили, как арестанта, под строгим караулом в село Преображенское. В тот же день объявлен был наследником Петр Петрович, сын от царской жены Екатерины Алексеевны.