Крылатые семена

— Это Билли Гауг. Один из способнейших инженеров на Золотой Миле. Куда это он исчез? Мне хотелось бы познакомить вас с ним, сэр Патрик.

Но, заметив, с какой яростью и с каким подозрением смотрит сэр Патрик на свою названную дочь, Эбенезер Уайлд вспомнил, почему между сэром Патриком Кеваном и молодым Гаугом едва ли могут существовать добрые отношения. Он уловил к тому же, что молодые люди довольно близко знакомы и не вполне равнодушны друг к другу, и теперь проклинал себя за то, что поставил эту хорошенькую девушку в затруднительное положение.

— Разве я не говорил тебе? — шипел Пэдди. Дыхание со свистом вырывалось у него из груди, большие красные желваки перекатывались на скулах, позволяя догадываться о том, каких огромных усилий стоит ему сдержать свой гнев. — Разве я не говорил тебе, что у тебя не должно быть ничего общего ни с этим молодым человеком, ни с его семьей?

Тут из мастерской выбежала Пэм.

— Вы уже здесь, отец? — весело воскликнула она. — Простите, что я заставила вас ждать. Но около этих печей такие великолепные краски и такая игра светотени, что я просто не могла удержаться, чтобы не зарисовать этого.

Смягченный ее ласковым тоном, Пэдди проворчал:

— Не беда, детка. Если ты готова, давайте трогаться.

Очевидно, решила Пэт, сестра видела, как они разговаривали с Биллом, и Билл, проходя через мастерскую, сказал ей о приезде сэра Патрика. Пэт страшно обозлилась на Пэдди — как он смеет распекать ее. Она откинула голову — «точно горячая молодая лошадь под ударом хлыста», подумал старик Уайлд — и устремила на сэра Патрика горящий взгляд, явно намереваясь сказать ему, что она будет вести себя так, как ей заблагорассудится. Но и тут ее выручила Пэм, которая, незаметно для сэра Патрика, увлекла его в машину.

Пэт повернулась к мистеру Уайлду, возмущение ее уже немного улеглось. Девушка понимала, что вспышка Пэдди смутила старика, не говоря уже о том высокомерии, с каким сэр Патрик пропустил его замечание мимо ушей.

— Мы сегодня чудесно провели день, — сказала она и улыбнулась, чтобы хоть немного рассеять ощущение неловкости у старика. — Большое спасибо вам, мистер Уайлд, за то, что вы уделили нам с сестрой столько времени и внимания и открыли нам секрет извлечения золота.

— Да что вы, я с удовольствием! — рассыпался Эбенезер Уайлд, отвешивая девушке старомодный поклон; его серые глазки поблескивали от удовольствия. — Жаль только, что из-за меня у вас вышла неприятность с сэром Патриком.

— Пусть это вас не волнует. — Во взгляде Пэт был насмешливый вызов. — Во всяком случае, на мою дружбу с Гаугами это никак не повлияет.

И она быстро пошла следом за сэром Патриком и Пэм. Уже у самой машины она обернулась, и мистер Уайлд подумал, что прощальный взмах руки и задорный смеющийся взгляд предназначены, конечно, не только ему, а и Биллу, оставшемуся в мастерской.

Глава XV

Салли сама сидела за рулем старенькой Динниной машины, когда, захватив с собой Пэт и Пэм, они с Динни отправились на прогулку к стойбищу кочевников у Рилл-Стейшн.

День был воскресный, но Билл не мог с ними поехать: ему предстояло идти на митинг рудокопов. Фриско тоже отказался, сославшись на важную деловую встречу. Салли подумала, что он, очевидно, не хочет ставить ее в неловкое положение: ведь в лагере будет Ральф. Да и присутствие Калгурлы всегда смущало его.

У сэра Патрика, по словам девушек, начался приступ подагры, и они оставили его в наимрачнейшем расположении духа. Он рассчитывал, что они будут ухаживать за ним, и никак не мог взять в толк, зачем это Пэм понадобилось ехать на Рилл-Стейшн — что за странное желание рисовать «вонючих дикарей»? Девушки, разумеется, утаили от него, с кем они отправляются в поездку.

— Предупреждаю, когда бабушка ведет машину, надо ко всему быть готовым, — предостерег их Билл. — Она сама говорит, что сидит за рулем с таким чувством, будто объезжает норовистого жеребца, и вопрос стоит так: либо она его доконает, либо он ее.

Сидя на заднем сиденье Динниной трясучки, Пэт и Пэм на собственном опыте убедились в справедливости этих слов. Им никогда еще не приходилось испытывать ничего подобного. Миссис Салли бесстрашно вела «Попрыгунью Джейн» по ухабистой дороге — машина ныряла и подпрыгивала на выбоинах, натыкалась на пни и перелетала через них, грозя в любую минуту рассыпаться на куски. Мотор на подъемах ревел, задыхался и чихал, вода в радиаторе грозила закипеть, тормоза отчаянно визжали на спусках.

Время от времени Динни кричала через плечо: «Все в порядке?» или: «Вы живы?» И девушки, с трудом удерживаясь на своих местах от тряски, отвечали: «З-замечательно! Лучше быть не может!»

— Нам было так страшно, что мы даже не решались рта раскрыть, — призналась потом Пэт Биллу. — Как это миссис Салли одолела на этой развалине целых пятьдесят миль да потом обратно — понять не могу!

Очутившись на лесной дороге, вьющейся среди кустарников, вся компания вынуждена была выйти из машины и пешком пробираться к руслу высохшей реки, где, по словам Динни, расположились кочевники. Динни долго всматривался в заросли акации и терновника, среди которых четко вырисовывались на фоне голубого неба высокие стройные стволы черного дерева и ослепительно белые стволы эвкалиптов, испещренные крупными розовыми пятнами.

— Вот они! — воскликнул он, разглядев очертания шалаша и несколько темных человеческих фигур. Бронзовый цвет кожи и линялые грязные лохмотья, в которые были одеты кочевники, не позволяли сразу разглядеть их среди закопченных дымом древесных стволов и серо-зеленого кустарника акации.

— Эй, ты! — окликнул кого-то Динни. Пока он разговаривал с подошедшим к нему человеком, Салли с девушками из предосторожности отошли подальше.

Салли была уверена, что кочевники уже предупреждены об их посещении; стоит им заподозрить, что белые, приехавшие с ней и с Динни, имеют какое-то отношение к полиции или что они намерены расспрашивать про кочующих с ордой девочек-метисок, и страх возьмет в них верх над любопытством — в мгновение ока они сорвутся с места и исчезнут в дикой лесной чаще.

Подошедший к Динни человек оказался Ральфом, и Салли еще раз порадовалась тому, что Фриско, под предлогом делового свидания, отказался с ними ехать. Почти ничто в наружности Ральфа не указывало на его происхождение; он выглядел скорее коренным австралийцем, чем человеком смешанной крови, хотя одет был лучше остальных, кроме, пожалуй, второго гуртовщика, Дунгарди, тоже работавшего на ферме у Брауна, да еще Чарли, следопыта, служившего в полиции. Брюки цвета хаки, застиранные и вытертые до того, что они стали желтыми, как буйволова кожа, чистые рубашки, широкополые фетровые шляпы и сапоги со шпорами придавали гуртовщикам вид настоящих франтов по сравнению с остальными кочевниками, которые следом за Ральфом подошли к Динни и расселись полукругом прямо на красной земле.

Ральф на местном наречии распорядился отыскать Калгурлу и передать ей, что Динни Квин и миссис Салли желают поговорить с нею. Две или три женщины тотчас же исчезли в кустах.

По краю усыпанной гравием круглой поляны, в тени зарослей, было разбросано с десяток вурли — шалашей из сучьев и листьев. Они походили на кучи сухой листвы, кое-где прикрытые кусками мешковины; перед ними чернели горки золы от костров. Из шалашей высыпали собаки, женщины, дети. Кругом царило оживление, женщины звонко смеялись, окликая друг друга, болтали.

Калгурла вышла откуда-то из-за шалашей, по-прежнему в грязных лохмотьях, но уже не такая прямая и стройная, как бывало. Ее седеющие волосы прикрывала мужская шляпа — казалось, она годами не снимала ее с головы, во всяком случае, на памяти Салли очень редко.

Калгурла хмуро покосилась на зеленые брюки девушек, стоявших рядом с Салли. Старуха не в восторге от такого вторжения, подумала та. Калгурла не доверяла белым людям и к каждому новому человеку относилась с опаской.

И все же Динни вызвал ее на разговор, отпустив шутку, которая всех очень развеселила.