Страница 25 из 87
- Да где же этот Палмер, чёрт его подери? Несите, - указал рукой дальше в корму и кинулся на верхнюю палубу.
Лейтенант Палмер наблюдал за работой марсовых на мачтах, уютно расположившись в одном из парусиновых гамаков, протирал револьвер и изредка делал замечания в рупор. Он слышал выстрел, но от своего занятия не отвлёкся: мало ли кто из офицеров перед боем прочищает ствол от излишней смазки. Лишь бы не друг в друга. Выстрел? Что ж, надо будет - позовут. Так и вышло: прямо к нему с артиллерийской палубы выскочил ошалевший капитан фрегата, весь перепачканный кровью. Глаза Палмера полезли на лоб.
- Адмирал застрелился! - выпалил Барридж, задыхаясь. - Тихо! Ради Бога, сохраните в тайне, чтоб экипаж не знал! Скажите сигнальщику - вызвать сию же минуту кэптена Николсона с "Pique", и второго лекаря вместе с ним, чтоб на всякий случай...
И он стремглав бросился обратно на пушечный дек.
- Всем оставаться на верхней палубе! - заорал Джордж Палмер, выскакивая из гамака. - Вниз - никому!
- Что там ещё такое? - спросил у него быстро подошедший капитан Паркер.
- Сам не знаю, Чарлз, - ответил лейтенант. - Что-то с адмиралом стряслось... Капитан внизу, около него, а штурм, кажется, отменяется. Эй, на баке! Боцман! Стоп якорь! Боцманам - паруса на гитовы! От мест не отходить! Вахтенный офицер! Мистеру Маршаллу - стоп движение... наверно... хотя - почему стоп? Э-э... Подождите, пока ничего не передавайте...
Через несколько минут с "Pique" уже был спущен вельбот, который на гнущихся вёслах полетел к флагману. Манёвр по взятию пароходом фрегатов на буксир был приостановлен.
- Сэр лейтенант, сигнал с французского флагмана: "Не понимаю ваших действий", - доложил Палмеру сигнальщик.
- А, подождёт, - отмахнулся Палмер, - я и сам ни черта не понимаю.
И тоже поспешил вниз. Вельбот уже стоял у борта фрегата; кэптен Николсон с лекарем и кем-то ещё карабкался по бортовому трапу.
Внизу над уже перевязанным адмиралом склонился капеллан Хьюм и на память читал какой-то псалом. Барридж держал руку Прайса в своей руке, а другой поддерживал голову, которая норовила бессильно завалиться набок. Адмирал по-прежнему был в сознании; и без того тонкие черты лица ещё более обострились, кожа на нём стала мертвенно бледной, на губах запеклись пузырьки розоватой пены. По всему было видно, что он потерял много крови. Кроме того, при его попытках что-то сказать голос был хриплым и булькающим. Левое лёгкое, судя по всему, стремительно заполнялось кровью; должно быть, при каждом вдохе и выдохе Прайс испытывал невыносимую боль. Тут же суетился флагманский лекарь, комкая окровавленные тряпки; сильно пахло карболкой пополам с пороховой гарью. Адъютант Прайса, флаг-лейтенант Эдуард Ховард, стоял тут же с каменным лицом; из его глаз текли слёзы. Вокруг находилось ещё несколько офицеров.
- Но почему? Почему, Дэвид?! - наклонившись, отчаянным шёпотом спрашивал Барридж.
- Я... мне... - с трудом отвечал Прайс, - столько достойных... ребят... в бой... храбрых и смелых... а я... мы... одна только ошибка... и всё... я чувствую... адские мучения... за них... в бой... я так люблю их всех... а всего одна ошибка... и всё... всем...
Офицеры слушали, потрясённые. В этот момент появился сорокалетний капитан "Pique", баронет Фредерик Николсон, со своим доктором; на мгновение оба остолбенели. Барридж поднялся и подошёл к баронету.
- Что у вас тут происходит? - изумлённо спросил его Николсон. - Что с ним?
- Застрелился из пистолета, - ответил Барридж негромко.
- Вы с ума сошли, кэптен. Как это - застрелился? Этого не может быть! Случайно? - казалось, Николсон напряжённо думает о чём-то таком, чего другие не знают.
- Мы думали, случайно. Но он сам говорит - "я совершил преступление". Это все слышали. Так что я, право, не знаю даже, что и сказать.
- Французскому адмиралу сообщили уже?
- А как я ему сообщу? Или давать сигнал по всей эскадре?
- Н-да... - Николсон пожевал губами, потом поднял голову и сказал в пространство. - Мой вельбот - на "La Forte". Передайте мсье Де Пуанту, что главнокомандующий имеет честь просить его незамедлительно прибыть на "President", и что дело не терпит ни малейшего отлагательства. Всем кораблям - стоп движение до особого сигнала.
Главнокомандующий? Просит? Но от чьего имени он командует - от своего или от имени Прайса?
- Мистер Морган! - раздражённо окликнул Барридж старшего артиллериста. - Вы что, не слышали приказания?
- Слушаюсь, - ответил Морган невозмутимо. - Сию минуту, сэр.
И вышел.
Только тут до Николсона дошло - получилось, что он уже полноправно распоряжается на борту флагманского фрегата. Более того, распоряжается от имени главнокомандующего. И Барридж даже подстегнул далеко не самого молодого лейтенанта выполнять его, Николсона, приказание. Хотя... а как может быть по-другому? Капитан флагманского корабля, конечно, Барридж; более того - они друзья со старым адмиралом вот уже двадцать с лишним лет, ну и что из того? В глазах Адмиралтейства наиболее перспективным считается именно он, Николсон, и уж коли всё решилось само собой...
- Нужно опросить свидетелей - кто что видел.
- Да, согласен с вами. Полный дек людей - не может быть, чтоб никто ничего не заметил. Я займусь этим с Палмером, если позволите.
Барриджу очень не хотелось оставлять своего адмирала, лежащего при смерти, но долг службы превыше. И он отправился в нос опрашивать канониров.
Тут, вопреки приказанию всем оставаться на верхней палубе, появился сменившийся в полдень молодой мичман, который вполголоса доложил Палмеру, что со стороны бухты Тарьинской в сторону Петропавловска движется небольшой бот под парусом, на буксире имеет гружённую чем-то шестивёсельную шлюпку. Бот уже находится на середине бухты, и путь его лежит как раз через место якорной стоянки эскадры.
- Угу, - буркнул Палмер. - Передай, пусть продолжают наблюдать. Сменит курс - чтоб дали мне знать. Я на артиллерийской палубе, в носу. И смотрите там, чтоб с верхней палубы никто вниз не лез.
И пошёл было за Барриджем, но вспомнил, что случившееся событие до сих пор не записано в вахтенный журнал. Чертыхнувшись, Палмер быстро поднялся наверх и продиктовал ошалевшему вахтенному офицеру - сразу после слов "Pique" снялся с якоря": "...и в это время контр-адмирал Прайс был застрелен пистолетной пулей, своею собственной рукой"74. После этого он поспешил обратно на пушечный дек.
Все ждали прибытия французского адмирала.
На верхней палубе фрегата никто не знал, что случилось. Точнее, люди догадывались, что произошло нечто и, видимо, с кем-то из командования. Всё дело вдруг встало; они видели Палмера, видели Барриджа - всего в крови, также видели адмиральского адъютанта с лицом, серым, как полотно. Не видели только адмирала. Потом на борт прибыл капитан "Pique" со своим лекарем; наиболее сметливые быстро сообразили, что всё дело в состоянии здоровья главнокомандующего. Затем вельбот ушёл на "La Forte" и тут же вернулся с французским контр-адмиралом и его хирургом.
Старый Де Пуант подошёл к лежащему Прайсу, бросил взгляд на бюро, на пистолет, и сразу всё понял. Лицо его исказила боль, и он только прошептал, взяв адмирала за руку:
- Мужайтесь, mon ami!75
Прайс попытался что-то сказать в ответ по-французски, но у него не вышло, и окружающие уловили лишь, что он просит у Де Пуанта прощения. Затем он сбивчиво заговорил о жене и о сёстрах, возвращаясь к одной и той же мысли по несколько раз, словно боялся, что его могут не понять и что-то забыть. Предоставив Прайса лекарям и священнику, а также флаг-лейтенанту Ховарду, Де Пуант отошёл в сторону. Барридж и Николсон в нескольких словах рассказали ему, что же всё-таки произошло. Причём говорил всё больше Николсон, уже уверенно державшийся в роли старшего офицера английской эскадры, а Барридж только добавлял и уточнял. Кажется, всё становилось ясным.
74
Pique weighed at which time - Rear Admiral was sh [зачеркнуто] Price was shot by a pistol ball by his own hand (англ.).
75
Mon ami - мой друг (франц.)