Страница 15 из 29
ПРАВДИВЫЕ ЗЕРКАЛА
Жил когда-то в Хиве золотых дел мастер. На всю страну славился он своим искусством, а на деле не умел смастерить простой булавки. Однако на своём ремесле он нажил большие деньги, потому что был из тех людей, что, дай ему блоху, — он и из блохи масло выжмет. Вот какой это был человек! Не сам работал, работали за него ученики-подмастерья, а среди них был один юноша, одарённый великим талантом. Из чеканного золота он делал серьги, украшенные бирюзою и жемчугом: волшебницы пери и те таких не носили! Из алмазов и золота изготовлял он подвески на тончайших, как паутина, нитях. Из серебра ковал узорные гребни, украшенные розовыми кораллами, и знатнейшие мужчины расчёсывали ими свои благоуханные бороды. Он изготовлял цепочки из золотого ячменя, звеневшие, как колокольчики; и первые женщины ханства носили на этих цепочках ключи от шкатулок с драгоценностями.
Но вершиной его искусства были драгоценные диадемы. Он укладывал в сложнейший узор такие мельчайшие крупинки золота, что невозможно было простым глазом рассмотреть его работу. Он мог сделать всё — от кольца с резной печатью до украшения для конской сбруи; и работа его не имела цены, но за свой труд получал он от хозяина так мало, что не знал вкуса плова, а халат юноши был подобен тени от виноградных листьев, потому что так же свободно пропускал и лучи солнца, и капли дождя, и холодный ветер. Короче говоря, купец собирал шипы чужими руками и от этого с каждым днём богател всё больше и больше, а юноша жил в нужде и печали.
Купца звали Абдула-бай, а юношу — Алимджаном.
Но раз или два в месяц к Алимджану приходила радость. Эта радость была служанкой во дворце хана, а её имя было — Халифа. В эти редкие дни они смеялись и пели, и беззаботная Халифа рассказывала своему другу обо всём, что видела и слышала во дворце: о весёлых праздниках, о прекрасных садах и о своей хозяйке — старой и злой ханше Зюлейме, которую все боялись во дворце как огня; боялся её даже сам грозный хан. Острый глаз был у Халифы, а язык ещё острее: всё она видела, всё замечала, обо всём рассказать умела, умела и дать совет Алимджану, чем лучше украсить пряжки для волос, каким узором отделать запястья и какую форму придать золотым флаконам для сурьмы и благовоний.
Горячо любил Алимджан свою подругу; он очень был благодарен ей за советы и решил сделать Халифе подарок. По пылинке, по зёрнышку собрал он горсточку меди, отлил из неё маленькое блестящее зеркало, украсил его сзади тончайшим узором и подарил подруге. Девушка взглянула в зеркальце и ахнула: она увидела в зеркале такую красавицу, какой ещё никогда не встречала! А произошло это не только потому, что Халифа была хороша собой; нет, молодой мастер вложил в свою работу столько радости, прилежания и любви, что посмотри в зеркальце даже столетняя старуха, и та увидала бы в нём себя молодой и прекрасной. Одним словом, это было чудесное зеркальце. Халифа от всего сердца обняла своего молодого друга и, смеясь от счастья, убежала во дворец, потому что было уже поздно и её могли хватиться. Но не прошло и дня, как Халифа опять прибежала к Алимджану. Горько плача, она рассказала ему, что злая и безобразная ханша посмотрелась в чудесное зеркальце и, увидев себя в нём молодой и прекрасной, отняла у Халифы подарок.
— Ой, джаным, дорогая! — засмеялся мастер. — Было из-за чего плакать! Ханша отняла у тебя зеркальце, но она не отняла у меня моего искусства; я сделаю тебе в подарок такое колечко, что твоя хозяйка лопнет от зависти!
Услышав эти слова, Халифа перестала плакать, потому что была молода и сердце у неё было весёлое; и на этом кончились все её несчастья, но для юноши несчастья только ещё начинались.
Не прошлой трёх дней, как хозяин позвал к себе Алимджана. Юноша прибежал в дом купца и онемел от удивления: на почётном месте, развалясь на шёлковых подушках, сидел чужой толстый безбородый человек, а хозяин, первый богач во всей Хиве, валялся у него в ногах и ревел, как ишак, укушенный ядовитой змеёй.
— О сын скорпиона, внук змеи и правнук шакала! — воскликнул купец, увидев ученика, и бросился к нему с кулаками. — Это ты сделал проклятое зеркало и погубил меня!
Но толстяк не дал купцу договорить: он так толкнул его ногой, что купец снова свалился на пол. Толстяк пропищал:
— Замолчи и запомни! Если за одну только неделю ты не сделаешь для моей госпожи-ханши зеркало из чистого серебра, такое большое, чтобы она могла увидеть в нём всю свою красоту, ты будешь казнён на базарной площади!
— Слышишь! — закричал ученику купец: — Если зеркало не будет готово через неделю, тебе отрубят голову!
Юноша возразил:
— Мне кажется, хозяин, что речь идёт не о моей голове, а о твоей.
— Спорить не о чем! — взвизгнул толстяк: — Вы оба поплатитесь головами, если к сроку не закончите работу! Я сказал!
Он вскочил с подушек и торопливыми шажками выбежал из дома, провожаемый почтительными поклонами хозяина, потому что это был знатный царедворец и приближённый самой ханши.
Не успел гость скрыться за дверью, как хозяин погнал юношу в мастерскую. Алимджан взмолился: он хорошо знал свою работу и понимал, что отлить и отполировать такое зеркало за неделю почти невозможно. Но хозяин был неумолим:
— Если зеркало не будет готово, я отрублю тебе голову ещё раньше, чем это сделает ханский палач!
С этими словами он запер юношу в мастерской и опустил ключ в свой широкий карман.
Делать нечего, пришлось Алимджану приниматься за дело. Но на этот раз не было в его сердце ни любви, ни радости, — в его сердце кипели гнев и ярость. На этот раз-серебро под искусной рукой мастера не отливало мягким светом луны; нет, полировка его была совершенна, — но серебро горело мрачным светом, как облако перед грозой.
В урочный день купец дрожащей рукой отпер дверь и заглянул в мастерскую. Увидев готовое зеркало, он закричал от радости, как спасённый от смерти, и, даже не взглянув на работу, тотчас же приказал укутать зеркало драгоценными индийскими шалями и нести во дворец.
Как только зеркало внесли в опочивальню Зюлеймы, ханша бросилась к нему и сама сорвала покрывало, — так хотелось ей поскорей увидеть себя молодой и прекрасной. Она уставилась своими круглыми совиными глазами в полированное серебро и обмерла: из зеркала на неё смотрела огромная жирная жаба, разукрашенная золотом и алмазами, как две капли воды похожая на самоё ханшу. Зюлейма всплеснула руками, и тотчас же жаба всплеснула своими короткими лапками. Ханша открыла рот, чтобы закричать, и жаба разинула свою огромную пасть и гневно завертела заплывшими глазками.
— Уберите зеркало! Уберите его сейчас же! — завизжала ханша на весь дворец. Она сорвала с ноги бархатную туфлю и с размаху швырнула в зеркало, и тотчас же жаба нагнулась и бросила туфлей в ханшу.
— Позвать сюда хана! — задыхаясь от гнева, кричала разъярённая Зюлейма, но хан, окружённый визирями, уже входил в опочивальню. Он пришёл не случайно: ему тоже хотелось полюбоваться на чудесное зеркало.
Он подошёл к ханше, заглянул в зеркало, и тут раздался такой смех, какого не слышал дворец тысячу( лет. Седобородый хан смеялся, держась за бока; знатные визири утирали слёзы от смеха; телохранители громко хохотали, а рабыни ханши визжали и хихикали в рукава, потому что все они вслед за ханом заглянули в чудесное зеркало и увидали в нём свою ханшу в образе безобразной жабы. Тогда разъярённая Зюлейма сорвала с ноги вторую туфлю и бросилась с ней, но уже не на зеркало, а на хана. Грозный хан сразу же перестал смеяться и строго спросил Абдула-бая:
— Негодный, как ты смел сделать такое зеркало?!
Купец упал перед ханом на колени и завыл:
— О краса земли, о солнце вселенной! Не я сделал это скверное зеркало; его выковал мой ученик и подмастерье — злодей Алимджан. Схвати его и казни сегодня же.
— Привести Алимджана! — приказал грозный хан; и стражники бросились выполнять его приказанье.