Страница 46 из 80
– Это кнурды – искусственные существа, – объяснила Терра, усаживаясь в кресло рядом с Максом. – Они и воины и спасатели, такие есть на каждом большом и уважающем себя корабле… Смотрите! Они нашли «лодку»!
Окружив и опутав аппарат серебристыми сетями, кнурды быстро подтягивали его к крейсеру.
– Сократ, готовность открытия шлюзов, – скомандовал Алмон. – Начинаю прием «лодки». Есть. Блокируй шлюзы. Сократ, возвращай на место поисковые зонды и кнурдов, а я вниз, может он еще жив.
Алмон побежал к лифту, за ним поспешили все, кроме толстяка.
Спустившись в «лодочный» отсек, Алмон разбил купол, вытащил Дэна, взял его на руки и побежал к лифтам, отдавая на ходу приказы подоспевшему Сократу:
– Открывай медицинский отсек! Включай камеру реанимации! Да не путайся ты под ногами, Макс! Дорога каждая секунда!
Босиком, в развевающемся фиолетовом халате, толстяк скатился по лестнице вниз, в медицинский отсек. Белоснежные комнаты мгновенно осветились ярким дневным светом. Медицинский отсек постоянно находился в режиме полной готовности, дабы исключить всяческое промедление, если речь пойдет о спасении жизни. Камера реанимации напоминала по виду обыкновенную барокамеру, но это было лишь внешнее сходство – она могла возродить к жизни любой организм Солнечной Системы, если в нем оставалась хотя бы одна живая клетка.
Не дожидаясь пока крышка камеры откроется автоматически, толстяк поднял ее вручную, и Алмон осторожно уложил Дэна на желтые простыни. Прозрачная крышка опустилась, на ней мгновенно отобразились исследования жизнеспособности Дэна. Мелькали системы органов, ткани, состав крови – машина изучала организм. Определив его принадлежность к Солнечной Системе, камера стала непрозрачной, словно кто-то задернул желтый занавес. И высветился процесс восстановления.
– Он выживет? Алмон, ответь, он выживет?
– Камера сделает все возможно. Идемте, Дэн пробудет здесь десять часов. У нас есть время, чтобы все хорошенько обдумать и обсудить.
Сидя на краю кровати, Анаис смотрела в пол и думала о Патриции. Медленно, как во сне, она подняла правую руку, раскрыла ладонь и в воздухе возникла серебристая дымка. Сгущаясь и наливаясь ртутным блеском, она стала сначала объемной маской, а потом и лицом Георга. Глядя в неподвижные серебряные глаза, девушка произнесла:
– Ну почему любые попытки разговора заканчиваются у нас злословием? Почему непременно нужно выломать с корнем все, что во мне прорастает? Будь вы только разрушителем, у меня бы не возникало никаких вопросов, но… Я ведь никогда не смогу от них отказаться, – Анаис снова раскрыла ладонь и рядом с лицом Георга стали возникать образы Алмона, Сократа, Терр-Розе… – Даже если они от меня сами отрекутся. А вы никого рядом со мной не потерпите, да?
Открылась дверь и на пороге возник ее врач. Увидав зависшие в пространстве лица, он изумленно ахнул, отступив на шаг назад.
– Извините, – Анаис одним движением разрушила и стерла иллюзорные образы, – не хотела вас напугать.
Он стоял в дверях, заворожено глядя, как разлетаются серебристые дымные облачка, а девушка смотрела на него, замерев от восторга. «Он слышит, он может говорить! Способен на эмоции и чувства! – ликовала в душе Анаис. – Значит, он точно живой, настоящий! К живому я обязательно найду дорогу…»
Алмон не стал снимать крейсер с режима аварийного торможения, корабль еле двигался, дрейфуя в океане Космоса.
– Как чудовищно хочется есть! – Терра куталась в длинную, шитую драгоценными нитями шаль. – Это я, наверное, перенервничала.
– Идемте в кают-компанию, – предложил Алмон, – всем не мешало бы поесть.
Терра и Ластения разогрели готовый ужин, а Сократ откупорил бутылку вина. На стол быстро накрыли, и друзья приступили к спонтанной трапезе.
– Наконец-то, нормальная еда, – Макс с аппетитом налегал на горячее жареное мясо. – Почему во Дворце все такое жутко острое? Мексиканцы и китайцы просто отдыхают.
– В одной из столовых Дворца, – ответил Алмон, – при входе есть надпись, она гласит: «Острие освобождает разум и просветляет ум».
– Разум и ум – разве это не одно и тоже?
– Нет, – усмехнулся полуволк, – между этими понятиями огромная разница.
– Какая?
– Ум есть у птиц и животных, а вот умом и разумом одновременно обладают те, у кого есть связная, осмысленная речь и возможность отдавать себе отчет в своих поступках. В основном, разумом обладают человекоподобные существа. Не все, конечно, – Алмон опять усмехнулся, глядя на Макса, – но большинство.
– Надо же, а я всегда думал, что это одно и то же. Сократ, передай соль, а?
– Это не соль.
– Все равно передай.
– Макс, сколько тебе лет? – полуволк окунул мясной ломтик в белый соус.
– Двадцать три, а что?
– А Дэну сколько?
– Столько же, а что?
– Ничего, я просто так спросил. Еще кому-нибудь салат положить?
Наблюдая за своим молчаливым надсмотрщиком, Анаис заметила, что нижняя часть лица у него изуродована, и поняла, что повязка служит скорее маскировкой этого, похожего на сильнейший ожог изъяна. Теперь к его приходу Анаис создавала образы своих друзей и рассказывала о них, так, словно общалась с невидимым собеседником. Истории получались веселыми и грустными – разными, но одинаково теплыми. Девушка надеялась уловить хоть какой-то интерес в его взгляде и однажды это произошло. Он едва слышно прошептал: «А Сократ с Террой помирились?»
К завершению полуночного ужина Алмон сказал:
– Мне скоро надо вернуться к пульту. Жду всех вас в Зале Управления, обсудим случившееся.
– Хорошо, – кивнул Сократ, – я пойду хоть тапки надену, ноги уже совсем отморозились. Ластения, ты бы тоже одела что-нибудь потеплее, чем эти шелка воздушные, а? Пойдем, я тебя провожу.
Макс ушел вместе с ними в свою каюту за сигаретами, а Алмон с Терр-Розе остались в кают-компании.
– Алмон, скажи честно, ты ненавидишь Макса, да? – спросила королева, собирая посуду со стола.
– Вовсе нет, – полуволк мыл бокалы и складывал их в сушилку, – ненависть слишком высокое чувство, такое же, как и любовь. Ни того, ни другого я к нему не испытываю.
– Ты знаешь, а мне бы очень хотелось, чтобы он убрался с нашего корабля! – в сердцах высказала она. – Я никак не могу к нему привыкнуть! Такое ощущение, будто в моем доме постоянно болтается чужой и неприятный человек!
– Зато теперь ты знаешь землян во всем их многообразии, – усмехнулся полуволк, заканчивая с бокалами и принимаясь за тарелки. – Вот это как раз таки среднестатистический уровень.
– Денис совершенно другой, ума не приложу, что у них может быть общего?
– Биологическое строение. Кажется, все, – он обвел взглядом кают-компанию, – можно идти.
За пультом управления в креслах пилотов уже сидели Сократ и Ластения, чуть позже подошел Макс.
– Ну что, – сказал полуволк, усаживаясь в центральное кресло, – начнем обсуждение. Кто хочет высказаться первым?
– Я, – незамедлительно ответила Терр-Розе. – Мне кажется, на нашем корабле происходят очень странные вещи…
– Поразительно! Она это тоже заметила! – воскликнул Сократ. – Алмон, происшествие с Дэном не могло быть несчастным случаем?
– Нет, категорически нет, – качнул головой полуволк. – Когда Дэн выходил из кают-компании, я сидел здесь, за пультом, он попросил меня разблокировать входы в отсек. Я сделал это и выставил автоматический режим, это означает, что отсек закрылся бы сам собой, но только после выхода Дэна. Для того, чтобы «лодка» вышла в Космос, надо было отключить этот режим, закрыть отсек, дистанционно активизировать пилота, открыть шлюзы и вывести ее наружу. Такое количество операций полностью исключает возможность какой-либо случайности.
– А могло что-нибудь, где-нибудь коротнуть или замкнуть? – спросил Макс.
– В наших кораблях никогда ничего не коротит.