Алмон

Закрыв за собою двери Малахитовой Залы, Владыка постоял в полнейшей темноте, будто пробовал ее на ощупь и на вкус, а затем, подобно дирижеру, управляющему невидимым оркестром, взмахнул руками, и все вокруг осветилось сотнями и сотнями свечей. Свечи стояли на столах, на спинках кресел, висели прямо в воздухе… Лепестки огоньков покачивались, хотя в Зале не было ни ветринки. Патриций медленно передвигался среди этого праздника света, время от времени делая тонкой деревянной палочкой бороздки в мягком теле свечей, чтобы воск стекал причудливее и красивее. Горячие капли падали Владыке на руки, на лицо, на волосы, но он не замечал этого, полностью поглощенный ритуалом, смысл которого был понятен только ему одному.

Ужин подходил к концу. В подсвечниках покачивались острые свечные лепестки, от их света было тепло, уютно и не хотелось расходиться. Терр-Розе пригубила бокал вина и посмотрела на сидевшую напротив Анаис. Ее светлые волосы были убраны под тонкую золотистую сеточку, платье бледно-сиреневого оттенка превосходно гармонировало с цветом глаз. Если раньше внешность дочери Патриция казалась Терре несколько простоватой, то сейчас она готова была признать, что ошибалась, просто юная красота Анаис еще не оформилась, не расцвела в полной мере.

– Анаис, – Терра поставила бокал на стол.

– Да?

– Ты могла бы показать мне Глаз Идола?

– Начина-а-а-ается, – протянул Сократ. – Анаис, не вздумай ей показывать Глаз Идола.

– Ты думаешь, я схвачу его и убегу? – Терра холодно взглянула на толстяка. – Я просто хочу посмотреть, что собой представляет эта легендарная вещица.

Девушка вынула из маленькой сумочки, прикрепленной к поясу, небольшой темный камень, который только приблизительно можно было назвать круглым. Камешек поблескивал мелкими золотистыми чешуйками.

– Это он и есть? – разочаровалась Терра, разглядывая предмет на ладони Анаис. – Я его по-другому себе представляла…

– Сам Глаз находится внутри, то, что сверху – окаменевшее Время.

– Интересно было бы посмотреть на сам Глаз.

– Ты лучше убери его, Анаис, спрячь подальше, – посоветовал толстяк, – а то у мадам уже и глаза разгорелись, заблестели, задымились…

– Что ты все время клевещешь на меня, поганец! – возмутилась Терра.

– Погодите, а где Леброн? – сказал Алмон. – Разве он не должен был придти ужинать?

– Должен был, – забеспокоилась Ластения.

На поиски Леброна отправили слугу. Он вскоре вернулся и сообщил, что юноша вышел из дворца и направился к морю.

– Идемте за ним, – Алмон встал из-за стола. – На всякий случай.

Казалось, кто-то подменил марсианское Солнце. Это ласковое светило не имело ничего общего с прожорливым и ненасытным каннибалом, еще недавно раздиравшим небо на клочки. Марс с трудом приоткрывал глаза со слипшимися от крови ресницами и восставал из заполненных химерами снов, чтобы впитать кожей и всем своим существом как можно больше Осени и Солнца. Марсу хотелось петь, но он не умел этого делать.

Минуя дворцовые сады, друзья вышли на центральную морскую набережную, как обычно заполненную гуляющим народом.

– Как же мы его найдем? – Ластения в отчаянии озирались по сторонам. Отдыхающие на набережной не узнавали в растрепанной, взволнованной девушке юную королеву.

– Есть ли здесь какое-нибудь уединенное местечко? – спросил Алмон.

– Да, дикий скалистый берег, вон там.

– Значит, нам туда.

Пробираясь сквозь толпу, друзья поспешили вслед за Ластенией. Вскоре показались темно-желтые и охровые скалы.

– Смотрите, Леброн! – воскликнула Терра. – Смотрите!

На вершине высоченной скалы виднелась тонкая, будто вычерченная на фоне неба фигурка. Юноша стоял на самом краю. Внизу плескались голубые волны, едва прикрывающие острые камни небольшой бухты, совсем недавно получившей название «Бухта Аргона».

– Он что-то говорит, – Алмон прищурил глаза.

– С чего ты взял? – толстяк подошел ближе к полуволку.

– Читаю по губам.

– Алмон, какие губы? Его самого-то еле видно.

– Тише, – Анаис тоже смотрела на Леброна. – Алмон, что он говорит?

– Кажется, молитву читает, просит богов не винить за то, что решил добровольно покинуть жизнь…

– Я позову его, – сказала Ластения.

– Не надо, – остановил Алмон, – у него закрыты глаза, можешь испугать и он упадет вниз. Подождите меня вон там, – полуволк кивнул на полоску низкорослых деревцев.

Друзья отошли в короткую тень, а Алмон принялся стремительно взбираться наверх так, чтобы юноша не смог его увидеть.

– Как Леброн умудрился туда забраться? – Терр-Розе не сводила глаз с полуволка. Он с удивительной легкостью поднимался по практически отвесной скале.

– Самое главное, чтобы он оттуда спустился, – толстяк взволнованно переминался с ноги на ногу. – Смотрите, Алмон уже наверху, сейчас снимет Леброна.

Полуволк взобрался на небольшое плато, которым заканчивалась скала, а Леброн опустил голову и открыл глаза. Он по-прежнему находился к полуволку спиной. Алмон бесшумно подходил. Их разделяла лишь пара шагов, когда Ластения не выдержала и закричала:

– Нет! Леброн, не надо!

Юноша резко обернулся и, потеряв равновесие, рухнул вниз. Пальцы Алмона успели схватить лишь воздух. Балансируя на краю, он едва не сорвался сам.

– Слушай, Дракула, а почему Малахитовая Зала вся в крови? Что там было?

– Понятия не имею, – пожал плечами вампир, – кажется, Патриций там закрывался в одиночестве.

– В одиночестве? Странно, откуда же столько крови…

– Не знаю я, не знаю, чего ты пристал! Пойди и спроси у Патриция, может, расскажет!

– Что ты наделала?! – закричал Сократ. – Ты что такое натворила?!

Ластения плакала в объятиях Терр-Розе.

– Тише ты, – прошипела Терра. – Прекрати орать, у нее истерика, не видишь, что ли?

Сократ набрал в легкие побольше воздуха, открыл, было, рот, но тут раздался возглас Анаис:

– Смотрите!

Друзья обернулись и не поверили своим глазам. Леброн не разбился, он медленно плыл вверх, обратно на плато, как в люльке покоясь в огромной, словно сотканной из голубоватого дыма руке. Отчетливо виднелась кисть, часть запястья, ладонь и даже перстень на указательном пальце.

– Это Аргон… – выдохнул толстяк, – его рука… его перстень…

Как только ноги Леброна коснулись вершины скалы, и Алмон смог подхватить его, рука начала таять, опускаясь к воде обыкновенным туманом.

Властелин прекрасно выглядел. Он неизменно облачался в бело-голубое и напоминал жителя Поднебесья. Почти не выходя из кабинета, Георг спешно, с легкостью расправлялся с накопившимися делами Империи.

«Задумал что-то страшное», – единодушно решили Дракула и Палач, глядя на светящегося Патриция. Они уже извелись от нетерпения, но Повелитель по-прежнему ни во что их не посвящал.

Друзья долго не могли придти в себя. Сократ был растроган, словно после встречи с другом, Алмон еще чувствовал гулкую пустоту воздуха и ветра, а Леброн, так и не проронив ни слова, сидел на диване, положив голову на плечо Анаис. В глазах юноши все еще зияли пропасть и смерть. Поднявшись из кресла, Алмон походил взад-вперед по зале, потом присел перед Леброном на корточки.

– Послушай, парень, – произнес полуволк, – ты давай, больше так не пугай нас, иначе я тебе в следующий раз сам голову отверну. Ты меня понял?

Леброн молча сидел и смотрел в пустоту, находясь в какой-то прострации. Алмон вздохнул и дал ему увесистый подзатыльник, мгновенно стряхнувший с юноши оцепенение.

– Ты чего? – он удивленно уставился на полуволка, потирая гудящий затылок. – Зачем меня ударил?

– Очухался, наконец-то? Самоубийца безмозглый. Что ты делаешь с нами, а?