Алмон

С сильнейшим чувством тошноты, обессилевший настолько, что едва мог передвигаться, Патриций брел к Дворцу по центральной аллее Парка. Навстречу ему неслись Дракула с Палачом.

– Владыка! – задыхаясь, выкрикнул вампир. – Кошмарные новости! Уничтожена станция «Бег»! Кто-то посмел… кто-то сумел…

Патриций равнодушно посмотрел на них и прошел мимо, не замедляя шага.

– Надо же, как все просто, – Сократ задумчиво смотрел в небо, – как все быстро и просто, даже удивительно.

Подставив лицо прикосновениям ветра, Анаис стояла, облокотившись на перила балюстрады.

– Как ты? – Алмон взял ее за руку, заглядывая в прозрачные аквамариновые глаза. – Хорошо себя чувствуешь?

– Да, слабость и удивительная легкость одновременно. Замечательное состояние.

К каменным перилам подошли остальные.

– Люди очнутся, – задумчиво улыбнулась Ластения, – на Сатурн снова придет мир и покой. Люди поймут, что все это время были безумны, и что война, сама по себе, есть не что иное, как помрачение рассудка. Все будет, как прежде… Спасибо тебе, Анаис.

– Да, деточка, – откашлялся Сократ, – у меня даже и слов-то нет…

– Какой редкий случай, – хмыкнула Терра, – тогда это действительно историческая минута!

Они стояли и смотрели вниз с Семинебесной Площади, в который раз удивляясь необыкновенной красоте заката Сатурна. Потихоньку начинала возрождаться, пробуждаться к жизни прекрасная, светлая планета, освобожденная от липкого безумия. Ее сердце забилось ровно, спокойно, легкие задышали свободно и размеренно, и сердца сатурниан забились созвучно могучему глубинному пульсу планеты.

Анаис казалось, что она слышит, как Сатурн стонет от усталости, словно путник, прошедший долгий и трудный путь, полный лишений. И путник наконец-то обрел желаемую возможность вытянуться на прохладной удобной постели, остудил свое тело среди чистых, пахнущих горной речкой простыней. Планета потянулась каждой косточкой, застонала всякой мышцей от невыносимо сладкого блаженства и, утомленно прикрывая глаза, взмолилась о капле отдыха… Вскоре Сатурн проснется свежим и бодрым, без черных теней вокруг ясных живых глаз, пригладит мокрой щеткой волосы, умоет посвежевшее лицо и закружится в Космосе, источая самый редкий на свете аромат – запах мира, любви и свободы.

Внезапно на Нэскея обрушилась Вселенная. В одно мгновение его сознание и мироощущение исчезли, высохли, как капля воды в полдень. Все исчезло, юношу опутало душное, пустое беспамятство, мир словно провалился в бездонную пропасть, где, запутавшись среди химер, билось его тело, не понимая, какой же душе оно принадлежит.

Георг, Дракула и Палач сидели в Зале Философии Крови.

– Это Анаис, – произнес Патриций, рассматривая свой перстень на безымянном пальце, – она уничтожила станцию. Значит, она все-таки пришла в себя…

– Откуда же у нее столько сил, Владыка? – осторожно поинтересовался Дракула.

– Да, действительно, – поддакнул Палач. – Откуда?

– Ей ее кто-то дал или, скорее всего, продал, – Патриций вытянул ноги, откидываясь на спинку кресла. – Как же надоели эти торговцы энергиями. Они прячутся по Параллельным Мирам и, если я не ошибаюсь, здесь не обошлось без Терр-Розе.

– А как всё выяснить? – затаил дыхание старый вампир.

Патриций посмотрел на него отсутствующим взглядом и медленно закрыл глаза. Спустя пару секунд произнес:

– Приведите ко мне Керка – свободного торговца энергиями из Девятого Параллельного Мира.

Друзья вернулись в Деревянную Столовую.

– Ну, вот и все, – сказал Алмон. – Кажется, катастрофы в нашей жизни закончились.

– Не зарекайся, – вздохнул Сократ, – кто может знать, что ждет нас впереди.

– Чего это ты в пессимизм ударился? – поинтересовалась Терра.

– Отстань, пожалуйста, – отмахнулся толстяк. – Значит, закончились наши неприятности… закончились… Что дальше делать будем? Попробую представить. Я, скорее всего, окончательно обоснуюсь на Сатурне, буду помогать Ластении, потом выдам ее замуж и поеду путешествовать. Терра, скорее всего, вернется в Параллельные Миры и станет дальше творить свои темные параллельные делишки. А Алмон станет мучиться от безделья где-нибудь в загородном домике, рассказывая соседским детишкам о своих славных подвигах…

– Прекрати, пожалуйста, – поморщился полуволк.

– Идемте к Леброну, – сказала Ластения. – Надеюсь, он уже пришел в себя.

– Погоди, – остановила ее Анаис, – можно я пойду одна?

– Вы звали меня, Повелитель? – шарообразный Керк выкатился из плотного столба дыма, наполняя скрипучей телепатической речью мозг Патриция.

– Да, звал, – он едва удержался, чтобы не потереть виски, столь неприятным был голос торговца. – Скажи-ка, любезнейший, сколько энергии ты отдал Анаис для того, чтобы взорвать станцию?

– Столько, сколько она попросила, – невозмутимо ответил Керк.

– А ты знал, что эта станция принадлежит мне?

– Да, Владыка.

– Так почему же ты способствовал ее уничтожению?

– Я торговец, Владыка, всего лишь торговец. Всё, что я имею, – всё покупается и продается.

– Ну, что ж, тогда продай мне свою душу.

– Хорошо, сколько вы за нее дадите?

– Душа бесценна, – левое веко Патриция слегка дрогнуло, и Керк разлетелся серыми, похожими на пепел хлопьями.

Леброну казалось, что он спит и видит сон о том, как пробирается к свету с самого дна какого-то тяжкого, липкого кошмара. Юноша старался, как мог, как умел вырывался из ямы с химерами, не чувствуя, как кровоточат сорванные о стену Небытия ногти. Он упорно карабкался все выше, и выше, и выше…

…Открыв глаза, Леброн увидел, что лежит на полу в одной из комнат своих собственных покоев. Голова раскалывалась, перед глазами всё плыло. С трудом поднявшись на ноги, юноша побрел к дверям. Они оказались заперты. Тогда Леброн взялся за серебряную ручку и приподнял немного вверх – он всегда делал это, когда двери нечаянно захлопывались. Измученный сотнями подобных упражнений замок печально щелкнул и открылся. Леброн вышел из покоев и направился по пустынным полутемным коридорам. Его удивило безмолвие, отсутствие слуг и придворных. «Странно, – подумал юноша, глядя по сторонам, – где все? Что было со мною? Надо скорее найти маму с отцом и Ластению с Сократом… Что-то мне все это не нравится… какая-то странная тишина и пустота во дворце, может, случилось что-нибудь?»

Он заглядывал во все покои и залы подряд, удивляясь беспорядку и отсутствию людей. Стали нарастать беспокойство и страх… Леброн решил сократить путь к Деревянной Столовой, свернул в портретную галерею и лицом к лицу столкнулся с Анаис, идущей ему навстречу.

– Что-то мне не хорошо, Дракула, – Палач с ногами забрался на необъятное ложе вампира, натягивая на себя расшитое драгоценными нитями покрывало.

– Заболел?

– Не знаю. Знобит меня постоянно, трясет изнутри и грустно. Дай-ка мою коробку с сигаретами, вон там, на столе лежит.

– Мне от твоих дурманных трав постоянно в желудке погано, – проворчал вампир, все же протягивая коробку Палачу. – Что-то ты совсем расклеился, так нельзя.

– Знаю, – Палач прикурил сигарету и резко выдохнул терпкий голубоватый дым. – А что делать? Паршиво так, что слов нет.

– Может, это из-за настроения Патриция?

– Понятия не имею, может из-за него, а может и просто так… Тошно как-то…

– Бывает. Со всеми бывает. И во дворцах есть место скуке и тоске, они всюду пробираются.

Леброн уставился на девушку, не веря своим глазам.

– Здравствуй, Леброн, – голос Анаис прозвучал немного растерянно, она не ожидала вот так вот с ним столкнуться. Девушка сразу поняла, что это и есть ее брат, слишком уж он походил на Патриция.