Уникум

Глава 6. Козлобородый

Время обеда давно миновало, и Родион, пройдя центр города вдоль и поперек, проголодался всерьез.

Проверив карманы на предмет завалявшейся наличности, Родион с грустью понял, что сегодня он беднее церковной мыши. Средства на текущие расходы обычно обитали в карманах Стража, и Родион, так необдуманно выскочив из дома, лишил себя даже мало-мальски приличного гамбургера.

Оставалось слегка заморить червячка мороженным. И Родион свернул к первой встречной тележке с чуть подмерзшей продавщицей.

— Пожалуйста… — Родион пробежался взглядом по криво начертанному длинному прейскуранту и положил пятерку на крышку тележки:

— Сахарную трубочку!

Девица взяла купюру, долго ковырялась в поясной сумке в поисках сдачи, потом два раза пересчитала обтрепанную мелочь, перекладывая ее туда-сюда, затем пододвинула деньги к Родиону.

На вид ей было не больше двадцати лет, и судя по тому, как она усердно шевелила губами, пересчитывая сдачу, по разнокалиберным ногтям с наполовину облупившимся зеленым лаком, по торчащей из кармана пачке паршивых сигарет, симпатичная продавщица лет через десять должна была превратиться в типичную потомственную торговку, вульгарную, толстую рыночную тетку.

Родиону было начихать, в кого или во что превратится девушка с тележкой мороженого. Свои злые прогнозы он сочинял просто от скуки, и был уверен, что не ошибается.

Отойдя на порядочное расстояние, он присел на край длинной скамьи, на противоположном конце которой солидных габаритов молодая мамаша читала книгу и сторожила коляску с младенцем.

Родион вскрыл обертку с трубочкой, оглядел мороженое со всех сторон и с предвкушением наслаждения торжественно откусил глазированный краешек… В счастливом предперестроечном детстве Родиона уже не было таких лакомых излишеств, как богатый ассортимент мороженого. И теперь Родион с удовольствием наверстывал упущенное. Преуспел он в этом настолько, что пломбир с привкусом картона в разваливающемся бумажном стаканчике, бывший пятнадцать лет назад пределом мечтаний, совершенно канул в глубины памяти и наружу не появлялся.

Родион наслаждался, растягивая удовольствие, и неторопливо обозревал окружающих. Народу в сквере было достаточно, но Родион чувствовал себя спокойно. После размолвок с братом в его душе всегда начинал проказы бес противоречия. Егор не пожелал быть сегодня при своем боссе? Что ж, сами обойдемся. А если все же придется снова немного попортить шкурку, так пусть нерадивого Стража замучает совесть…

Рядом в коляске заверещал младенец. Наверное он был еще совсем мал, потому что это был еще даже не плач, а хрюканье. Мамаша отложила на скамью свое чтиво и усиленно затрясла коляску. Ребенок продолжал надрываться. Мамаша расстроилась, поднялась со скамьи, отклячив необъятную задницу, сунулась туда, откуда, как кочерыжка из капустных листьев, из кучи одеял торчал носик.

— Что ты? Что ты?.. Аа-а… Аа-а… — коляска заходила ходуном, так отчаянно мать пыталась утрясти малыша.

Родион скосил глаза. На скамейке лежал любовный роман в тонкой обложке. Обложка была скручена чуть ли не в трубочку. Пусть дрянное чтиво, пусть доброго слова не стоит, но зачем же в трубочку крутить? Книжка все-таки… Неприязнь к толстухе возникла сама собой. Неудивительно, что у нее ребенок никак не может успокоиться…

Родион с неохотой встал и пошел прочь, пока его не потянуло сказать нерадивой мамаше все, что он о ней думет.

Он уже давно понял особенности своей проклятой натуры. Быть противным зажравшимся злыднем было приятно. Энергетический вампиризм спасал Родиона. Ему было совсем не жаль тех, на кого приходилось выплескивать свое напряжение.

Сахарная трубочка благополучно растаяла в желудке. Родион, засунув озябшие руки в глубокие карманы пальто, шагал по бульвару. Ему было хорошо. Проблемы должны были начаться чуть позже, когда вечером Страж заведет свои чертовы благоразумные проповеди, когда в воскресение вечером придется отработать по полной программе два часа в концертном зале…

Родион свернул к Неве, подошел к самому парапету, остановился, отрешенно глядя на воду. Ему стало по-настоящему здорово. Он редко имел сладостную возможность побыть совершенно одному на этом свете. Честное слово, ради этого стоило удирать из дома и портить нервы заботливому Стражу…

— Добрый день! — послышался совсем рядом смутно знакомый голос.

Родион повернул голову.

Рядом стоял странный молодой человек в нелепой шляпе и несусветном пальто цвета хаки. Худущий, большеротый, с редкой козлиной бородкой и постно-кислым выражением на осунувшемся лице…

Со своей зрительной памятью Родион был несколько не в ладах. Раз увидев человека, Родион запоминал его, иногда даже мог восстановить весь облик по случайно запавшей в память детали, мог даже вызвать у себя четкий зрительный образ. Но вот что всегда припоминалось с трудом, так это то, где именно и при каких обстоятельствах встречал Родион того или иного человека.

Этого козлобородого человечка Родион, несомненно, видел совсем недавно.

— Здравствуйте, — повторил козлобородый. Несмотря на огромный, от уха до уха рот, он говорил, почти не разжимая губ: раскрывалась лишь узкая щелочка, открывающая два крупных передних зуба. Выглядело это даже не смешно, а скорее противно.

Родион церемонно кивнул:

— Не имею чести…

— Вы забыли меня, Родион! — козлобородый сначала плотно сжал губы, а потом растянул их в резиновую ниточку. — Вчера вечером я подавал вам и вашему брату стулья…

Родион едва удержался, чтобы не хлопнуть себя по лбу. Ну конечно! Та самая бледная немочь в светлом костюме, исполнявшая на Совете роль лакея…

— Припоминаю, — пожал плечами Родион.

— Ну и отлично, — кивнул козлобородый. — Может быть вы припомните еще и то, что меня зовут Марьян.

На это Родион промолчал. Как только имя прозвучало, он хорошо представил себе, с кем имеет дело. Практически не сталкиваясь с козлобородым лично, Родион кое-что о нем слышал. Реклама услуг Белого Марьяна регулярно помещалась на последних страницах еженедельных купи-продаек. Кажется, козлобородый слыл мастером по изменению какой-то там полярности с отрицательной на положительную, улучшению энергетики жилищ, коррекции биополя и настройке на успех в делах. За что и был пожалован труднопроизносимым и малопонятным титулом. Несомненно, знакомство с такой персоной могло бы стать честью для простого смертного.

Сегодня Белый Марьян почему-то не надел белого. В довольно-таки скучном пальтеце и темной шляпе с полями козлобородый чем-то напоминал добропорядочного дьячка и создавал впечатление человека с приветом. И впечатление, наверняка, не было обманчивым: такому-сякому магистру такой-разэтакой магии надлежало быть с приветом уже по определению.

Марьян помолчал, потом внимательно огляделся.

— Вы здесь один? — спросил он несколько удивленно.

— Ну и что с того? — с неприязнью уточнил Родион.

— Вашего брата нет поблизости? Или кого-нибудь из охраны?

— Послушайте, какое вам до всего этого дело?! — рассердился Родион.

— Вы один, я правильно понял? Тогда вам стоит вернуться домой, торопливо проговорил козлобородый и почти вплотную придвинулся к Родиону.

Родион едва удержался, чтобы не отпрянуть в сторону.

— Вы слышите меня? — озабоченно повторил козлобородый.

— А вы не догадываетесь, что мне хочется с вами сделать? — процедил

Родион, досадуя больше на то, что его уединение нарушено, нежели на странное требование Марьяна. — Какого черта вы ко мне лезете? Я вас в свою охрану не нанимал!

— Не надо желчи, Родион. Просто послушайтесь совета: исчезните с открытого пространства, и поскорее. Вернитесь домой.

— Вы что, бредите? — Родион действительно был удивлен.

— Вам угрожает серьезная опасность. Вы разумный человек, и я уверен, вы еще можете уберечь себя…

— Да ну? — усмехнулся Родион. — И от кого же исходит эта серьезная опасность?