Уникум

Расстроенный Егор направился в свою комнату.

Юлька уже успела включить музыкальный комбайн и теперь развалилась на диване, лежа на животе и болтая ногами в такт музыке.

— Ну зачем, скажи пожалуйста, зачем тебе понадобилось дразнить его?!

— закричал Егор, пиная девушку и освобождая место для себя.

Прижатая к спинке дивана, Юлька игриво взвизгнула, но Егор не собирался устраивать возню.

— Ты же знала, что он зол на тебя, так неужели тебе трудно было подождать меня внизу?! — рассердился Егор.

— Меня не очень волнует, что он обо мне думает, — серьезно сказала она. — Неврастеник ненормальный…

— Не смей больше ему хамить! — приказал Егор.

— Он у тебя такой ранимый? — Юлька скривилась, но вглядевшись в лицо Егора, поспешно пообещала: — Хорошо, впредь я буду повежливее.

Она откинулась назад, призывно глядя на Егора, но он все еще был на взводе и поэтому с досадой отвернулся, успокаиваясь.

Юлька оглядела комнату и уверенно сказала:

— Знаешь, твой брат прав, что гонит меня. Когда я смотрю на такую роскошь, мне начинает казаться, что я на все готова, чтобы здесь поселиться. Я согласна даже родить от тебя…

— Смелая ты женщина, — заметил Егор в ответ на ее полный алчности намек.

— Но я слишком порядочный человек, чтобы позволить тебе свалять дурочку.

Ты же знаешь, все не мое. Эта квартира принадлежит брату, и все прочее тоже…

— И ты сам, похоже, тоже ему принадлежишь, — презрительно фыркнула Юлька. — Быть уборщицей и кухаркой у знаменитого брата, терпеть его издевательства… И все ради его вшивых денег?

— Мне не нужны его деньги, — серьезно сказал Егор. — Но он сам так постановил: поскольку все, что я для него делаю, не оставляет мне почти никакого свободного времени, чтобы зарабатывать где-то еще, он платит мне столько, сколько считает нужным… И если честно, вряд ли я нашел бы такие отличные деньги где-то в другом месте.

— Может, ты ему и колыбельные поешь?

— Бывает, — уклончиво усмехнулся Егор.

— И после всего этого еще и женщину не приведи?! — укоризненно сказала она, качая головой. — Безобразие! Ездит на тебе, и ножки свесил, а ты его защищаешь!

В прихожей захлопнулась входная дверь.

— Действительно ушел… — озадаченно проговорил Егор.

— Ничего. Пусть проветрится, — отмахнулась Юлька.

— Да нельзя ему уходить одному, — встревожился Егор.

— Ну конечно. «Забодают его зайцы, злые мухи загрызут…» Мне уже кажется, Егор, что я влюбилась в параноика! — Юлька не на шутку разгорячилась. — Неужели ты всю жизнь будешь на него пахать и дрожать за каждый его шаг?! Ты даже не параноик, ты просто-напросто холуй!

Возможно, пару лет назад, такие горячие слова оставили бы Егора равнодушным, но сейчас неприятное словечко обожгло словно пощечиной. Однако терять хладнокровие ему не хотелось, и он твердо возразил:

— Я не холуй, Юлька. Я — Страж.

— Ба-атюшки! Да таких стражей — рубль за ведро! По барам шатаются, работу ищут… — пожала плечами Юлька.

— Ты не понимаешь… — нетерпеливо начал Егор.

— И понимать не хочу!.. Надоело спорить! — неожиданно заявила Юлька, прищурившись. — И вообще, я пришла сюда не о нем разговаривать! Я думала, ты меня хоть поцелуешь прежде, чем читать нотации о том, как мне вести себя с откровенными хамами!.. Обними-ка меня!

Но Егора теперь было не купить ни глазищами, что вспыхнули вдруг натуральным голодным блеском, ни нежным голосом.

Он понял, что еще одно Юлькино слово, сказанное в том же тоне, и он либо отвесит ей пощечину, чего в принципе никогда себе не позволял в отношениях с женщинами, либо выставит ее на лестницу, чего ранее ему тоже делать не приходилось.

Юлька внимательно смотрела на Егора и вдруг изменилась в лице:

— Я дурочка, да? Чушь несу? Ты обиделся на меня?

Она приподнялась на диване и бросилась Егору на шею.

— Ну прости, прости… — ее руки торопливо теребили волосы и плечи Егора. — Я постараюсь быть паинькой, чтобы тебе не было за меня стыдно. Помири нас, и я постараюсь больше его не злить, если уж для тебя это так важно…

Егор невольно улыбнулся, поцеловал ее в висок и проговорил:

— Да, Юля, для меня это важно. И еще, пожалуйста… Не трогай его.

— То есть?

— Ну… Руками к нему не прикасайся… — смутился Егор.

— Это такая шутка? — хмыкнула Юлька.

— Это очень серьезно.

— Он что, ледяной или сахарный?

Егор покачал головой и ответил так, как ему казалось самым доходчивым:

— Видишь ли, это все из-за того дикого случая в детстве… Так сказать, сопутствующее обстоятельство… Когда его трогают чужие руки, ему бывает очень больно. А так получилось, что все руки, кроме моих, для него чужие. Ему очень трудно, понимаешь…

— Бро-о-ось… — Юлька изумленно раскрыла карие глазащи. — Да врет он, наверняка. Цену себе набивает…

— У него на теле много следов: ушибы, ожоги… Я видел, как они появляются, я много раз лечил их. Поэтому я всегда бываю с Родионом, чтобы по возможности уберечь от чужих прикосновений, — пояснил Егор.

— Так ведь он голышом-то на людях небось не ходит… — задумалась

Юлька. — Разве через одежду он тоже что-то чувствует?

— Не сразу и не так остро, но чувствует, — пояснил Егор.

— Что за вздор, в самом деле?! Это же просто фантазии!

— Это не фантазии, Юлька. Это, скорее всего, тот давний страх…

— Тебе не потакать ему надо, а лечить!

— Не думаю, что это излечимо. Да он и слушать об этом не хочет, вздохнул Егор.

Юлька надолго замолчала, обдумывая новость. Ее лицо вдруг стало не только серьезным, но и вдруг как-то странно изменилось, чуть ли не постарело. То ли мыслительный процесс давался ей непросто, то ли удивительное свойство Родиона настолько поразило ее, но настроение девушки, судя по всему, резко упало.

— Так получается, он и с женщинами вообще не?… — начала Юлька.

— Вообще не, — подтвердил Егор.

— Бедняга…

С этим Егор был полностью согласен.

— Боже мой, ужас какой, — Юлька вздохнула и покачала головой. Кажется, я вполне прониклась чувством вины. Когда будет удобно, можешь отвести меня к нему. Я извинюсь.

Егор мрачно кивнул. Юлькины извинения Родиону не требовались.

Она сидела серьезная и печальная. Она была рядом и ее можно было одернуть, отругать, пристыдить, великодушно простить, расцеловать и завалить в постель. И если половиной этих возможностей Егор уже воспользовался, на остальное его как-то не тянуло. Ничего сегодня с утра не клеилось. Впрочем, нет, не с утра, а со вчерашнего вечера… Дернул же Родьку черт ввязаться в разборки с Гильдией!

Егор просто изнывал от нелепости своего положения. Взрослый мужик сидит на диване с красивой женщиной, у которой так призывно блестят влажные глазищи, а думает о том, что его братец сбежал из дома и бродит где-то по улицам, грозя влипнуть в какую-нибудь историю, о том, что нужно бы разыскать его и привести домой… Это все обязанности Стража, будь они прокляты! И будь проклят Родион с его вечными приключениями, с его вздорным снобизмом и капризами!..

— О, Господи, как я устал… — взвыл Егор, утыкаясь лицом в ладони.