Все, что блестит

– Ну разве он – не прелесть, когда говорит по-французски? – взвизгнула Жизель. – Ну что ж. Я признаю, что хибарка – ничего себе, – добавила она и захохотала. – Джеймс? Ну где же он?

– Ждет тебя с твоими вещами наверху, Жизель, – кивнула я в направлении лестницы.

– Угу, горничной у тебя, конечно, тоже нет?

– Все мои слуги будут беспрекословно выполнять твои распоряжения, – заверила я ее.

Она ухмыльнулась и стала подниматься по лестнице.

– Прекрасный дом и прекрасное место, – сказал Бо. Мгновение мы пристально смотрели друг на друга, казалось, что воздух между нами сгустился и наэлектризовался.

– Позволь мне проводить тебя к… Перл, – тихо произнесла я. Его глаза радостно блеснули. Я повела его в патио, где миссис Флемминг играла с Перл в манеже.

– Миссис Флемминг, это мой зять, Бо Андреа, – быстро проговорила я.

– Приятно познакомиться, – отозвалась миссис Флемминг.

– А это – Перл, – пробормотала я. Но он уже направился к ней. Он встал на колени у манежа, а она перестала теребить свою игрушку и посмотрела ему в лицо. Могла ли такая крошка узнать своего родного отца? Может, она прочла что-то в его глазах, что-то сокровенное? Это не был ее обычный любопытный взгляд на чужих людей, к которым она быстро теряла интерес, она изучала Бо, и ее крошечные губки сложились в улыбку, а когда он наклонился, чтобы достать ее из манежа, она не заплакала. Он поцеловал ее в щечку и волосы, и она потянулась, чтобы дотронуться до его волос и лица, как будто хотела удостовериться, что это не сон.

Глаза мои наполнились слезами, но я смогла сдержать их, прежде чем они потекли по щекам. Бо повернулся ко мне, лицо его сияло.

– Она – красавица, – прошептал он.

Я закусила нижнюю губу и кивнула. Я увидела, что миссис Флемминг внимательно смотрит на нас с легкой улыбкой. Ее возраст и мудрость подсказывали ей, что все между нами не так просто, как кажется.

– Вы ей очень нравитесь, месье, – проговорила миссис Флемминг.

– Я знаю, как обращаться с молодыми женщинами, – пошутил Бо и вернул Перл в манеж. Она тут же заплакала, что вызвало изумление миссис Флемминг.

– Ну, веди себя прилично, Перл, – мягко пожурила я ее. – Я хочу показать дяде Бо дом, – и, не говоря больше ни слова, повела его к бассейну и кабинкам.

– Руби, – сказал он, когда мы отошли на значительное расстояние, – ты совершила прекрасный поступок. Она еще чудесней, чем я мог себе вообразить. Не удивительно, что Поль так любит ее. Она очень на тебя похожа.

– Нет, у нее больше твоих черт, – настаивала я. – Вот, как видишь, наш бассейн. В следующем месяце Поль хочет построить здесь теннисный корт. Там, на канале, у нас верфь, – показала я. Только говоря о другом, отвлекаясь, я могла удержаться от слез. Но Бо не слушал.

– Почему я не боролся с моими родителями? Почему тоже не убежал? Надо было убежать вместе с тобой в бухту и начать новую жизнь.

– Не говори глупости, Бо. Что бы ты делал? Сидел со мной у дороги и продавал сувениры?

– Я бы нашел обычную мужскую работу. Может, работал бы на семью Поля или стал ловцом креветок, или…

– Когда существует ребенок, настоящая живая малютка, нельзя жить в мире фантазий, – произнесла я, может, слишком грубо и жестко. Бо оборвал свои мечты на полуслове и кивнул.

– Да, ты права. Конечно.

– Хочешь посмотреть мою студию здесь? – быстро спросила я.

– Очень, пожалуйста.

Я повела его к лестнице. Пока мы поднимались, я болтала о бизнесе Поля, о том, как обхаживают его политические деятели, не только из-за его денежных вкладов, но и из-за реальной перспективы занять в дальнейшем государственный пост.

– Ты очень гордишься Полем, да? – спросил Бо у входа в студию.

– Да, Бо. Он всегда был серьезным человеком, на много старше своего возраста, и он – проницательный бизнесмен. Но что важнее всего – он предан Перл и мне и готов на все, чтобы сделать нас счастливыми, – сказала я и открыла дверь в студию.

– Знаешь, ведь все это время я покупал некоторые из твоих картин. Я держу их в своем кабинете, – сказал он. – Каждый день начинаю с того, что долго смотрю на твои работы.

– Видишь, – проигнорировала я его слова, – какой у меня отсюда замечательный вид на каналы и территорию.

Он выглянул в окно и кивнул.

– Теперь, когда я вижу, на что ты смотришь каждый день, смогу ярче представлять тебя себе по утрам.

– Это – моя новая серия картин. – Я и эти слова оставила без ответа. – Моя серия о солдате-конфедерате.

Бо изучал картины.

– Они великолепны, они должны быть у меня. Вся серия. Сколько ты за них хочешь?

Я засмеялась:

– Я еще не закончила, Бо, и понятия не имею, сколько они могут стоить. Может быть, гораздо меньше, чем мы себе представляем.

– А может, гораздо больше. Когда ты повезешь их в Новый Орлеан?

– Через месяц, – ответила я.

– Руби, – сказал он с такой силой и чувством, что на этот раз мне пришлось взглянуть ему в глаза. Он схватил мои руки и крепко сжал их. – Я должен объяснить, почему женился на Жизель. Мне нужно было найти способ оставаться рядом с тобой, хотя я и потерял тебя. Конечно, вы совсем разные, но бывают моменты, когда она удивительно похожа на тебя. Она испуганная и очень одинокая девочка, которая пытается скрыть это под маской снобизма и эгоизма. А на самом деле просто боится, что останется ни с чем и некому будет любить ее.

– Когда она такая, я думаю о тебе. Мне кажется, что это тебя я держу в своих объятиях, утешаю, стираю поцелуями слезы с твоих щек и целую твои закрытые веки. Я даже уговорил ее пользоваться твоими любимыми духами, и теперь, закрыв глаза, вижу только тебя в своих мыслях.

– Бо, так нельзя.

– Знаю. Теперь знаю, – согласился он. – Она неглупа. Она чувствует все это, но готова была мириться. До недавнего времени. Она… быстро превращается в себя прежнюю, сбрасывая все то хорошее, что приобрела, все хорошие привычки и манеры, как будто это – лишний вес на тонущем корабле; опять начала чрезмерно пить, приглашая своих старых друзей-дегенератов на ночные вечеринки… – Он покачал головой. – Все складывается не так, как я надеялся. Я не могу превратить ее в тебя, – признался он и поднял на меня глаза, – но, может быть, этого больше и не надо.

– Что ты имеешь в виду, Бо?

– Я снял квартиру на улице Дюмейн во Французском квартале. Жизель ничего об этом не знает. Я хочу, чтобы ты встречалась со мной там, когда будешь приезжать в Новый Орлеан.

– Бо! – сказала я, вырывая свои руки и отступая в изумлении.

– Я ничего ужасного не предлагаю, ничего грешного, Руби. Мы любим друг друга. Знаю, что любим. И знаю, какая договоренность существует между тобой и Полем. Это – полубрак, а я рассказал тебе правду о своем браке с Жизель. Мы не можем так обеднить наши жизни. Нельзя, чтобы такая страсть осталась без ответа. Пожалуйста, Руби, пожалуйста, приди ко мне, – умолял он.

Какое-то время я не могла вымолвить ни слова. Мной овладели образы, вызванные его предложением. Я почувствовала, как меня бросило в жар. Да, поехать к нему и броситься в его объятия, прижаться к нему всем телом и почувствовать тепло его губ, услышать нежные слова любви и глухие удары его сердца, вновь пережить тот экстаз, который мы познали, – это казалось за пределами возможного, даже за пределами мечты.

– Я не могу, – прошептала я, – Поль…

– Никто ничего не узнает. Мы все устроим. Никому не причиним вреда, Руби. Я уже несколько дней только об этом и думаю. Это целиком поглотило мои мысли. Вчера, когда я снял квартиру во Французском квартале, я знал, что мы можем это сделать и должны. Ты придешь? Приедешь?

– Нет, – сказала я, отступая к двери. – Мы не можем. – Я покачала головой. – Пошли вниз. Поль уже, наверное, приехал.

– Руби!

Я вышла из студии и стала спускаться по лестнице, убегая от своих собственных соблазнов. Наконец вслед за мной вышел Бо, я дождалась его у нижних ступеней.

– Руби, – сказал он спокойным рассудительным тоном, – если…