Проект «Повелитель»

— А ты что делал? — Спросил я у него.

— В песочнице игрался, — рявкнул Федор, — Отбивался тоже, как мог..

— А я?

— Тут вылетел громадный черный, вожак видимо. Вот с ним ты сцепился серьезно. И покатились вы с ним вдоль по улице. Назад ты один пришел.

— А трупы то где?

— Того, что ты порвал,… глянь за забор. Остальных они утащили.

— А на фига?

— Не думаю, что для того чтобы съесть, — сказал Хаймович, — Они прибрали своих раненых и убитых с поля боя как люди.

Руслан шел, почти не разбирая дороги. Он лишь прислушивался к звукам леса, привычно и бездумно фиксируя окружающее. Мысли его были заняты другим. Нет, он ни за что не возьмет Настю, чуждую ему по духу, приставучую как живица, и приторную словно солодка. Мучится с ней всю жизнь? Да, ни за что! И позора изгнания он тоже не хотел… Лучше уйти самому. Прихватив свои незамысловатые пожитки, Руслан пошел куда глаза глядят. Он знал, что есть и другие общины, и им нет числа. Отец основатель славно потрудился за свой долгий век. И дети его рассеялись по всему необозримому и бескрайнему лесу. Повезет, думал Руслан, его примет другая община. А не повезет… так не повезет. Дальше он не загадывал. Что будет, то и будет.

Однако, уйти далеко он не успел, как почувствовал, что его догоняет кто-то. Встревожено затрещали спугнутые сороки. Руслан сошел с тропы и, вернувшись чуть назад, замер за большой корявой сосной, обильно истекающей янтарным соком. Запах его теперь точно не учуют. Через мгновение на тропе появился Лис бегущий по его следу. Рус свистнул.

— А вот ты где! — Обрадовался Лис. — А я гадаю, успею, не успею..

Руслан вышел из-за дерева навстречу Лису.

— Прощай друг, — сказал он, протягивая руку, — Я навсегда ухожу. Нет мне места в общине.

— Я так и думал, — оскалился Лис, — вот гостинец тебе прихватил.

И он достал из-за пазухи тонкую рукопись в зеленой как листья обложке. Рус ахнул.

— Да, ты! Ты понимаешь, что натворил?! Теперь меня вором считать будут! Меня?!

И без размаха, съездил Лису в ухо, тот рухнул как подкошенный. Правда, тут же вскочил, держась за ухо.

— Почему тебя? Я же спер?

— Да потому, — скрипнул зубами Рус, — что я ушел, и книжица пропала. Ежу понятно, кто украл! Ты вернешься, а я нет. Значит, на меня думать будут!

— А кто тебе сказал, что я вернусь?

— Ты дурака не валяй, через год имя получишь и женишься. Заживешь как все.

— На ком? На Наське? И даром не нать. Я все обдумал Рус, мне шансов нет, с тобой иду.

— Ты это серьезно?

— А ты? Не надо иметь семь пядей во лбу, чтобы понять, что невеста у нас одна. И пока её староста не сбагрит кому-нибудь, других не предвидится. А остальные девки малы ещё.

Их ждать до седой бороды можно.

Руслан почесал короткую бородку. Такая очевидная мысль не приходила ему в голову.

А значит, его женитьба на Насте была предрешена старостой заранее, и он сам дал ему повод. Отсюда следует, что кража рукописи не воровство, а наказание подлого старосты.

Такой расклад Руслану понравился. Он повеселел и, хотел в порыве чувств, хлопнуть Лиса по плечу, но тот ожидал другого, поэтому отпрыгнул метра на два.

— Ты чего?

— Правильно, все правильно ты сказал и сделал. Надо было старосту наказать! Давай сюда книжицу, почитаю на досуге.

От перемены в друге Лис опешил и, не вполне доверяя, опасливо протянул рукопись.

— Ты серьезно?

— А когда я шутил?

— И то верно, шутник из тебя как из ежика птица.

— А разве ежи не летают?

— Ну, это если пнешь… — рассмеялся Лис, — Куда подадимся то?

— Людей искать, давай прямо до старой дороги. Она куда-нибудь да выведет.

Лис выразительно покрутил у виска.

— Кто на неё ступал, назад не возвращался.

— Так мы назад и не собираемся, — усмехнулся Руслан, — А что с людьми на ней происходит. Там видно будет. Может и ничего страшно. Как знать.

— Может, — пожал плечами Лис.

— Да, вот ещё … чуть не забыл, — сказал он, доставая хрустящий тонкий мешок, — это для книжицы. Он воду не пропускает.

— Знаю.

Руслан сунул рукопись в мешочек и, завернув, отправил за пазуху. И друзья неторопливо, но, постепенно наращивая ход, двинулись по лесу. Привычка двигаться почти бегом приобреталась с детства. Зверье от поселения людей уходило все дальше. И нужно было успеть дичь добыть и засветло вернуться. Редко, кто из охотников отваживался ночевать не в своем доме. Спать привязанным к дереву не у всех получалось, и не всегда спасало.

Не спасало это ни от топтыгина, ни от рыси. А большой змей так подкрадывался во тьме, что, проснувшись в его объятиях, и вскрикнуть, не успевали. Он сдавливал, ломал кости, поломанные ребра протыкали легкие, и вместо крика человек пускал только кровавые пузыри.

Шустрый держал в руках то, что осталось от моего ботинка. Кожа лопнула по швам и лепестками держалась на подошве, тоже в между прочим, лопнувшей. Хаймович откашлялся.

— Печально я гляжу на наше поколение, его грядущее или пусто, иль темно… Что теперь с тобой босоногим делать? — Спросил он у меня.

Ввиду отсутствия ответа, я пожал плечами. Ногам было зябко, и они подмерзали. Сбитый ноготь на большом правом пальце кровил, теперь там у меня билось сердце. Другой обувки не было, и не предвиделась. Расклад выходил грустный, как теперь шлепать по грязи? Не скажу, что ноги мои нежные и холеные. Об пятки впору было ножик править. Однако к холоду они не привычные.

— Ну, вот что, предлагаю пошарить по дачным домикам. Дачники народ запасливый. Какие-никакие сапоги найти можно.

Не теряя времени, мы и двинули по ближайшим подворьям. Обуви оказалось валом. Дырявые кроссовки, резиновые шлепанцы, которые Хаймович именовал сланцы, были и простые тапочки со стоптанными пятками. Я, было присмотрел себе пару таких тесноватых и спадающих с ног, но если дырки проделать и на шнурки взять, продержаться можно. Как вдруг Косой издал окающий возглас и извлек на свет божий некие говнодавы необъятных размеров. Говнодавы были тоже целиком резиновые, черные и поднимались выше колена.

— Замечательная обувка рыбака и охотника! — Обрадовался старый. — Ну, — ка, Максим примерь на ногу!

— Чего мерить и так видно, что большие.

— Это и хорошо, в другой раз может, не порвутся…

— Другого раза не будет.

— Ой! Не зарекайся! Эта твоя способность очень для выживания полезная. Ты же теперь с Мухой почти наравне… Тоже можешь крылья отрастить.

— Дед, ты же помню, говорил, что не было у Мухи никаких присосок, и летать он не мог?

— Каждому знанию, своё время, — вздохнул дед, — скажи я тебе тогда, что он на самом деле мог, разве поверил бы? А если и поверил, то опять таки, начал бы ненужные вопросы задавать?

— Ненужных вопросов не бывает, — ответил за меня Федор, — лучше знать раньше, чем поздно.

Но его выпад старый проигнорировал и продолжил:

— А теперь Максим, давай поучу я тебя портянки мотать. Вот и обрывки твоих штанов пригодятся.

Пока дед пеленал мне ногу как младенца. Закололо в висках. Быстро и пронзительно, словно Розина швейная машинка иголкой застучала. Я зажмурил глаза и увидел красные точки, приближающиеся со всех сторон.

— Они возвращаются…

Все разом оглянулись. Ещё одной встречи нам не пережить.

— Быстро в дом! — скомандовал Хаймович.

Мы и без его команды влетели в домик, в котором Косой нашел болотные сапоги. Вторую ногу я наспех сунул в сапог и мельком глянул на дом. Домик был добротный из серого силикатного кирпича, крытый железной черепицей. Не было бы в нем окон, цены б ему не было. Но вот, мы уже в домике и переворачиваем кровать. Матрац падает на пол, мыши разбегаются с него с писком и возмущением. Два пинка и спинки отлетают, панцирной сеткой к окну. Древний кухонный стол подпирает сооружение. Остается ещё одно окно и кровать поменьше. Но, немного подумав, решили её не трогать. Правда, есть веранда с длинным стеклянным окном, там нам не продержаться. Поэтому отступили мы сразу во вторую комнату. Нас шестеро, а комнатка явно на двоих. Тесно. Мы бестолково топчемся.