Каиново семя

- Парик, очки, макияж... Обычная маскировка. Сейчас все объясню, - пообещала Яна. - Дай только оглядеться и дух перевести.

Квартира была типичной "хрущобой": пятачок прихожей; крошечная кухня, куда еле-еле поместились плита, раковина, стол с двумя табуретами и два подвесных шкафчика для посуды; совмещенный санузел и комната метров восемнадцати, заставленная типовой советской мебелью середины семидесятых годов - шкаф для одежды, сервант, телевизор, журнальный столик, диван-кровать, тумбочка, два кресла, стол, шесть мягких стульев.

- Тут живет твоя бабушка? - удивилась Яна, вспоминая Катины хоромы.

- Баба Нюша не бабушка. У нее даже детей своих нет. Баба Нюша - наша экономка, кухарка и ангел-хранитель в одном лице, - объяснила Катя.

- И она не возражает, что я у нее поселюсь? Она же ни разу меня не видела!

- Поселишься ты в другом месте, а здесь просто переночуешь. Завтра мои знакомые улетают в отпуск на Кипр и оставляют мне ключи от квартиры - я уже договорилась. А сегодня баба Нюша все равно собиралась остаться у нас, так что ты никого не стеснишь. Старушка, конечно, поворчала немного для виду, но я заверила, что ты пылинки с места не сдуешь, и все уладилось. По правде говоря, она здесь почти не бывает. И все ценности свои хранит у нас. Ну, огляделась? Тогда идем на кухню, там курить можно. - Катя пристроилась за кухонным столом, жестом предложив гостье занять второй табурет. - Ну, рассказывай скорее, что тебе удалось выяснить?

Марьяна второй раз за этот день отчиталась о своих ночных похождениях. Катя слушала ее, все больше мрачнея и бледнея от ярости.

- Скотина! Я всегда подозревала, что он подонок, но не до такой же степени! Ты бы видела, какие письма он Маришке писал! И после этого... Падаль, слизняк, вонючка!

- Честно говоря, меня гораздо больше потрясла губернаторша. Предназначить родную дочь на мясо, на запчасти... Бр-р!

- Ну, от Альбины я ждала чего угодно. Это такая запредельная тварь, что меня бы не удивило, даже если бы она собиралась разделывать тушку дочери самолично. Ладно, хватит об этой пакости. Что делать будем?

- Ума не приложу. - Яна развела руками. - То есть, на первый взгляд, выход очевиден: раззвонить о планах дивной мамаши во все газеты, на радио и телевидение, устроить грандиозный скандал на всю страну, разослать подметные письма милицейским начальникам вплоть до министра МВД. Но только действовать нам с тобой придется на свой страх и риск. Марина велела мне убираться из города. И попросила, чтобы я не рыпалась, если она все-таки погибнет - это ее слова. Кстати, к тебе это тоже относится. - Тут она не удержалась и дала выход своему негодованию: - Если хочешь знать, у меня сложилось впечатление, что она вообще не собирается ничего предпринимать. Сложила лапки и приготовилась принять мученический венец. Ее мамаша, дескать, дергает за веревочки все городское начальство, поэтому любые попытки ее остановить приведут к Содому и Гоморре. Я говорю: "Ну так давай обратимся не к начальству. Неужто в вашем зачумленном городишке не найдется ни одного честного мента?" Но она уверена, что если такой и найдется, то его немедленно уберут за компанию с нами. Моя мать, говорит, страшная женщина. Как же, как же! Страшнее кошки зверя нет. Я одного не понимаю: если она не собирается бороться, зачем тогда было затевать всю эту волынку со слежкой? Чтобы посильнее испугаться напоследок? Нельзя же быть такой овцой!

- Маришка - не овца, - хмуро заступилась за подругу Катя. - Тебе это может показаться странным - как же, девчонка всю жизнь молча сносит издевательства матери, даже не пытаясь взбунтоваться! - но на самом деле она сильный человек. И очень благородный. Через благородство свое и страдает. Она ненавидит скандалы, ругань, бурные сцены... А еще больше ненавидит, когда достается невинным. Но так уж вышло, что все ее попытки противостоять этой барракуде приводили именно к безобразным скандалам и наказанию тех, кто за Маришку заступался. Ее отец, друзья дома, горничные, гувернантки, шоферы - все, у кого душа не выдерживала издевательств Альбины над дочерью, получали за свое заступничество такие неприятности, что Маришка зареклась перечить мамаше в присутствии третьих лиц. Да и вообще... Она выбрала другой способ защиты - подчиняться, не проявляя никаких чувств. Альбина пыжится, изобретает все новые способы отравить дочери существование, а Маришка не выдает себя ни взглядом, ни словом, ни жестом, ломая гадине весь кайф. Но иногда Альбине все же удавалось измыслить что-нибудь такое, чего у Маришки совершенно не принимала душа. К примеру, девочкой она не выносила больших шумных сборищ, особенно когда на нее обращали внимание, а мамаша водила ее во всякие хореографические кружки, студии художественного чтения и требовала, чтобы дочка обязательно принимала участие во всех школьных концертах. Маришка не спорила и никому не жаловалась. Но на сцену так ни разу и не вышла. Научилась дышать специальным образом и каждый раз, когда объявляли ее номер, задерживала дыхание и теряла сознание. То есть натурально, без дураков, падала за кулисами в обморок. После третьего или четвертого раза врачи категорически запретили ей публичные выступления. И Альбине пришлось это проглотить. Понимаешь, к чему я клоню?

- Не очень, - честно призналась Марьяна. - То есть насчет благородства все ясно. Я и так уже догадалась, что она не хочет никого подставлять, потому и попросила нас с тобой держаться в стороне. Ее нелюбовь к скандалам достойна всяческого уважения, но какой еще выход тут можно предложить? Вряд ли Маринино умение падать в обморок остановит киллера.

- Обмороки - только один пример. Был случай, когда Маришка приструнила одну мелкую пакостницу, которую Альбина навязывала ей в подруги, найдя у девицы слабое место и научившись ею манипулировать. Словом, когда Маришка понимала, что не может заставить себя подчиниться матери, ей почти всегда удавалось придумать какой-нибудь фокус и выкрутиться по возможности так, чтобы никто из-за ее строптивости не пострадал.

- Короче, что ты предлагаешь? - сухо поинтересовалась Яна. - Сидеть сложа руки и ждать, когда твою подругу осенит очередная гениальная мысль? А если не осенит? Или окажется недостаточно гениальной?

- Не передергивай. Я вовсе не предлагаю сидеть сложа руки. Но действовать нужно осмотрительно. В конце концов, до понедельника еще четыре дня, у нас есть время. Я позвоню Маришке и попробую узнать, есть ли у нее какие-нибудь идеи. Придется повозиться с шифровками, но мы должны быть уверены, что своими действиями не нарушим ее планы.

- Так мы еще и действовать собираемся? - съехидничала Яна.

- Слушай, откуда ты взялась, такая активная? - разозлилась Катя. - Ты всегда так: сначала прыгаешь, а потом смотришь, куда вляпалась? Ну а я предпочитаю осмотреться сначала. Да, как ни странно, действовать мы будем. Сначала попытаемся выйти на киллера. Иван Сергеевич, говоришь? Я аккуратно поспрашиваю кое-кого, закину, так сказать, удочку. У меня довольно широкий круг знакомств, может, кто клюнет. Еще нужно проведать Альбину, пристроить в ее палате "жучка" помощнее. Если ее охрана не обнаружила насекомое, которое ты посадила на Крысеныша, может, они вообще не отслеживают "прослушку", пока шефиня в больнице? Во всяком случае, попробовать можно. Нам совсем не помешают доказательства того, что именно она - организатор. Крысеныш ведь придет к ней отчитываться, так?

- Скорее всего, уже приходил - сегодня, с утра пораньше.

- Не важно, придет еще. Гюрза небось вся извелась, ожидаючи. Значит, будет постоянно теребить помощничка. Может, скажет что-нибудь полезное, что позволит нам быстрее вычислить наемника.

- А как мы попадем к ней в палату?

- Это я возьму на себя. Найду предлог для визита, заинтригую, и она меня примет. Только вот прослушивать придется тебе. Я в городе личность известная, еще привлеку к себе внимание. Возьмешься?

- Пожалуйста. - Яна пожала плечами. - Только не верится мне, что из этого выйдет толк. Выследить профи - задача, по-моему, нереальная. И зачем нам доказательства против Альбины, если мы не собираемся обращаться к властям?