Список Семи

Наконец тропа вынырнула из леса; их взору открылись недавно убранные поля, раскинувшиеся под голубым небосводом. Яркое солнце пригревало, заливисто щебетали птицы, и Дойлу показалось, что более радостной картины он не видел уже давно. В такой обстановке не хотелось думать о разных кошмарах и ужасах, и Дойл, весело насвистывая, шагал рядом со Спарксом, который, похоже, тоже радовался теплу и свету. Спаркс подобрал несколько сухих травинок и, внимательно разглядев их, сунул в рот и стал жевать.

Обратившись к Дойлу, Спаркс попросил рассказать обо всем, что случилось с ним с момента их расставания в Лондоне. Дойл рассказал все, пропустив эпизод с инспектором Лебу из Скотленд-Ярда, потому что Спаркс не советовал ему обращаться в полицию.

— Итак, после того как вы отвезли инспектора на Чешир-стрит, тринадцать, вы вернулись домой и обнаружили тело миссис Петрович, — подытожил Джек.

Покраснев от смущения, Дойл что-то начал мямлить в свое оправдание, однако Спаркс прервал его:

— Позвольте помочь вам, Дойл: никогда не лгите мне, вот и все.

— Но как вы узнали?

— Разве это так уж важно? Вы все равно испортили дело.

— И все-таки скажите мне, каким образом вы…

— Я просто шел по вашим следам.

— Уже тогда? До этого переодевания в индуску? — удивился Дойл.

— В общем, да.

— И с какой целью, разрешите узнать? Чтобы защитить меня или предчувствуя, что я снова попаду в ловушку?

— Что-то я не вижу тут разницы.

— Ну да. Ваше присутствие в Кембридже оказалось как нельзя кстати.

— Признаюсь, там я преследовал и собственные цели.

— Какие, например? — поинтересовался Дойл.

— Дело в том, что брат леди Николсон закончил Гонвилльский колледж в Кембридже, и я наводил там кое-какие справки о нем…

— Пока я тщетно разыскивал «профессора Сэкера», — язвительно продолжил Дойл.

— Да, вынужден признаться, что так и было.

— А, понимаю, — сказал Дойл. — Вы специально назвались этим именем, чтобы, находясь в Кембридже, я оставался в сфере вашего внимания. А вы тем временем выясняли то, что вам было нужно.

— Логично, Дойл, — улыбнулся Спаркс.

— Еще бы. Но из-за ваших чертовых планов я чуть не стал кормом для хищных птичек.

— Весьма сочувствую.

— Не могли бы вы объяснить, что за дьявольщина преследовала меня в зале египетских древностей?

— Нет, к сожалению, не могу, — пожав плечами, ответил Спаркс и, помолчав, спросил: — А ведь это было наверняка любопытно, разве нет?

— Да уж… До сих пор мурашки по телу, — сказал Дойл. — Ну а что вы узнали о брате леди Николсон?

— Его фамилия Ратборн, это девичья фамилия леди Николсон. Джордж Ратборн. Он уехал из колледжа за три дня до начала каникул, объяснив отъезд срочными семейными делами. С тех пор его никто не видел.

— И уже никогда не увидят. Бедняга. А что вы скажете о госпоже Блаватской?

— Удивительная женщина.

— Согласен. Но какое она имеет отношение ко всему происшедшему? — спросил Дойл.

— Я бы сказал, что она выступает в качестве заинтересованного наблюдателя.

— То есть вы полагаете, что во всем этом кошмаре она не участвует?

— Так это ведь вы с ней разговаривали, не я. Вам и делать выводы.

— Но разве вы с ней не знакомы? — продолжал выяснять Дойл, чувствуя, что в нем все кипит от возмущения.

— Никогда не встречался с этой женщиной, — ответил Спаркс. — Но считаю, что она прекрасный оратор, этакая смесь пилигрима и ловкого продавца патентованных снадобий. Она скорее похожа на американку, чем на русскую.

— И еще одно, Джек. Вы уж меня простите, но что значит эта ваша загадочная должность «специальный агент ее величества королевы»?

Спаркс остановился и пристально посмотрел на Дойла:

— Поклянитесь, Дойл, что никогда и никому ни словом ни духом не обмолвитесь об этом. Это небезопасно даже здесь, на пустынной тропинке, потому что касается людей, гораздо более нужных империи, чем мы с вами. И вам я доверился не без колебаний… Чтобы вы осознали, в какую жуткую историю вы влипли. Как бы мне хотелось, чтобы все было иначе!

Роялист, искренний поклонник королевы, Дойл внимательно выслушал эту прочувствованную речь и спросил Спаркса о той завесе секретности, которая окружала его.

— Правильно ли я понимаю, что вся эта история представляет угрозу и для… высокопоставленных особ? — осторожно спросил он.

— Вот именно.

— Могу я… чем-нибудь помочь вам?

— Вы уже помогаете. Человек вы на редкость способный.

«Угроза королеве. Это ужасно», — пронеслось в голове Дойла.

— Если вы полагаете, что я на что-то способен, то, с вашего позволения, я с радостью согласился бы применить эти способности необходимым образом.

Спаркс смотрел на Дойла с равной долей симпатии и беспристрастности.

— Ловлю вас на слове, — помолчав, ответил он. — У вас с собой талисман, который я дал вам?

— Да, вот он, — проговорил Дойл, вытаскивая из кармана серебряную вещицу.

— Возьмите его в левую руку, пожалуйста.

— Госпожа Блаватская посоветовала мне сделать из него амулет.

— Да, вреда от этого не будет, только пусть он будет скрыт от посторонних глаз, — сказал Спаркс, вынимая из-под рубашки точно такой же амулет. — А теперь поднимите правую руку и повторяйте за мной.

— Это что, какой-нибудь ритуал в духе масонов? — усмехнулся Дойл.

— Слушайте, Дойл, у нас мало времени…

— Конечно. Давайте.

Спаркс закрыл глаза и стоял так довольно долго, погружаясь в состояние транса. Дойл хотел уже прервать молчание, но в этот момент Джек заговорил:

— Пусть Свет из глубин Божественного Разума станет Светом в умах людей. И пусть станет Светом на Земле…

Дойл повторял загадочные слова, пытаясь постичь их смысл. Божественный Разум — Свет… Свет в форме знания — мудрость…

— …И пусть то, что называется волей Божьей, войдет в души людей и направит их на путь истинный — путь, известный Учителям, служителям истины.

А вот это сложнее. Нечто нехристианское, хотя и не богохульство. Учителя? Блаватская тоже пишет о них, о мудрецах, бесстрастно наблюдающих проявления человеческой глупости. В каждой цивилизации место их пребывания называлось по-разному: Олимп, Валгалла, Шамбала, Небеса…

— И пусть среди рас человеческих осуществится Замысел. Осуществится в Любви и Свете и закроет дверь, за которой таится Зло.

Дверь, за которой таится Зло… Дойлу не терпелось вставить, что он, Дойл, к сожалению, не может указать, где эта дверь, но он слышал своими ушами, как в нее яростно колотится Зло.

— И пусть Любовь, и Свет, и Сила осуществят Замысел на Земле.

«Замысел… Чей замысел? — спросил себя Дойл. — Как, интересно, собираются его осуществлять? И кто? Может, и я теперь — один из них?»

— А дальше что? Следует ли скреплять эту клятву каким-нибудь особым завершающим рукопожатием? — поинтересовался Дойл.

— Нет. Это все, — ответил Спаркс, пряча амулет.

— Что означает эта клятва, Джек?

— А как вы ее понимаете?

— Творить добро и бороться со злом, — пожал плечами Дойл.

— Вот и отлично. Для начала подходит, — произнес Спаркс и зашагал по тропинке.

— Для таких задач, мне кажется, ритуал несколько простоват.

— Однако звучит вдохновляюще, согласитесь, — заметил Спаркс.

— Да, хотя я думал, будет что-то более торжественное: с упоминанием имени королевы, словами о верности нации и все такое… похожее на клятвы рыцарей времен короля Артура. А эта клятва выдержана в духе пантеизма и обращена ко всем.

— Рад, что вам это понравилось, — улыбнулся Спаркс.

— А что означает этот талисман?

— Дойл, все, что я мог, я уже сказал, — устало проговорил Спаркс. — Знать больше не в ваших интересах.

Они шагали по тропинке между полями, которые тянулись до самого горизонта. По солнцу Дойл определил, что они движутся на восток.

Голод давал знать о себе, и настроение Дойла стало портиться. Да, конечно, этот Спаркс умеет таскать каштаны из огня. Ничто в его поведении не говорит о том, что он не тот, за кого себя выдает. Но броня непроницаемости и таинственность, якобы связанная с королевской фамилией, производят неблагоприятное впечатление.