Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 40 из 66



Официант кивнул. Удовлетворённый администратор устремился куда-то вглубь коридора, суетливо размахивая руками.

В кабинете было душно. Я открыл форточку, набрал полную грудь воздуха и устроился напротив Фероза.

- Сидел?

Не знаю, что заставило меня сделать такой вывод. Возможно, тюрьма накладывает на человека особенный отпечаток, понятный тем, кому привелось коротать дни и ночи за решёткой.

Фероз был стреляным воробьём, и вопрос не застал его врасплох. Он не стал запираться:

- Было дело.

- За что?

- Так, по глупости. Хозяин, конечно, не знает, иначе бы вышиб меня в два счёта.

- Можешь не беспокоиться, закладывать тебя я не собираюсь.

- Спасибо, - усмехнулся Фероз.

- Однако взамен попрошу быть со мной искренним, - продолжил я.

- Да что уж там, спрашивайте, - обречённо произнёс Фероз. - Вы ведь меня теперь в покое не оставите.

- С чего вы так решили? - не понял я.

- Да ладно, дело обычное, - горестно вздохнул Фероз. - Велите, чтобы я следил за посетителями, замечал, что и как, а потом отчитывался в участке. В противном случае стуканёте начальству. Все вы полицейские одинаковые.

- Даю слово, что от меня этого ты не услышишь, - заверил я. - Мне всё равно, сколько ты мотал в тюрьме. Я расследую убийство, и если поможешь разоблачить убийцу, мы больше никогда не встретимся.

- Слишком сладко поёте, - недоверчиво покачал головой официант.

- Слушай, Фероз, хочешь - верь, хочешь - не верь. Я на тебя давить не собираюсь.

- Хоть и не привык я верить полиции, но вам всё же поверю. Другого выхода у меня всё равно ведь нет, - печально сказал Фероз.

- Точно, - негромко произнёс я.

- Вас ведь недавний жмурик интересует?

- Только он и ничего больше.

- Так я ведь вряд ли смогу что добавить.

- А ты постарайся, - попросил я. - Спасибо скажу.

- Вот уж век мне бы не слышать вашего спасибо, - хмыкнул Фероз. - Значит так, господин хороший. Когда этого бедолагу замочили, я был на кухне, с поваром кое-что согласовывал насчёт заказа. Слышу крик истошный, будто режут кого. Меня как кипятком ошпарили. Бегу в залу, батюшки светы - толпа народу и все вокруг столика, который я обслуживаю, стоят. Протиснулся, может, думаю, плохо кому стало, помочь надо. Я ведь многое умею, приходилось людей откачивать. Смотрю, а помощь то не нужна: майор ткнулся носом в тарелку, будто спит, в спине ножик, под столом лужа кровищи. Пощупал руку, пульса нет - как есть жмурик. Вызвали полицию, а дальше, как обычно. В участок уже три раза таскали. Надоело, честное слово.

Официант замолчал.

- Это всё? - недоверчиво спросил я.

- Всё, - с наигранной искренностью ответил Фероз, но я почувствовал в его интонации фальшь.

- Точно?

- Как на духу, - выпалил Фероз, отводя глаза в сторону.

Э, нет, шалишь, братец. Что-то от меня скрываешь. И вид у тебя подозрительный.

- А ведь недоговариваешь, Фероз. Не знаю что именно, но недоговариваешь. Раз уж начал колоться, колись до конца. Я ж с тебя шкуру спускать не собираюсь.

Я устремил на него проницательный взгляд, под действием которого официант сразу съежился и сразу стал меньше ростом.

- Было кое-что ещё, - признался он. - Так, ерунда… Пустяк, разотри и выкинь.

- Ну? Что за пустяк? - заинтересовался я.

- Так вот, после убийства я обнаружил странную вещь. На столе убитого осталось нетронутое блюдо - рыба в соусе 'Лер де буж' и бокал с красным вином 'Сюр ле пре'.

- И что это могло значить? - не понял я.



- Никто из сидевших за столиком гостей не заказывал ни рыбу, ни красное вино. Не сомневайтесь.

- Откуда такая уверенность?

- Этот столик обслуживал только я. Другие официанты не имели права принимать заказы. Так распорядился хозяин, и никто из нас не осмелился бы перечить.

- Интересно, - задумчиво произнёс я. - Ты говорил об этом на допросе?

- Да, - кивнул Фероз, - но меня не слушали. Следователю это показалось несущественным. Есть ещё интересная деталь. В тот день у нас к каждому столу был прикреплён отдельный официант. Всё же гости собрались непростые, и хозяин чуть в лепёшку не разбился. Поскольку персонала не хватало, пришлось нанять людей из агентства. Мы половины из них в лицо не знали.

- Тоесть под видом официанта мог шуровать кто угодно, не рискуя быть замеченным.

- Вот именно! - довольно осклабился Фероз. - А если хотите узнать ещё одну занятную штуковину - навестите Гвидо. Он вам ещё кое-что расскажет.

- Кто такой Гвидо?

- Официант наш. Он сейчас дома отлёживается. Плохо ему.

- А что случилось?

- Сотрясение мозга, - пояснил Фероз. - И приключилось оно аккурат в тот вечер, как вашего типа пришлёпнули. Только ваших Гвидо почему-то не интересует. Я так понял, вы уже кого-то сцапали и теперь на него дело шьёте.

- Шьём, - не стал спорить я. - Ты адресок Гвидо знаешь?

- А то. Улица Висельников дом пять. У него на втором этаже комнатушка съёмная.

- Спасибо, Фероз. Действительно, ценные вещи мне рассказываешь. Ответь ещё на один вопрос и свободен: ты обслуживал столик майора Хэмптона во время выступления Вальехо.

- Нет, конечно, - усмехнулся Фероз. - Мы стараемся свалить из зала при первой возможности. Мало ли - перестарается наш кудесник, и у кого из нас крыша поедет. Часто наблюдать его штучки-дрючки не стоит, слишком опасно.

- Понятно, - я с удовольствием пожал Ферозу руку на прощание, а потом, оставшись в кабинете, стал размышлять.

Вроде бы полиция права, Хэмптона действительно убил близкий друг - капитан Гибсон. Вот уже и свидетель есть - лучше не придумаешь. Это я о фокуснике, простите иллюзионисте, если кто не понял. С другой стороны - необъяснимое чувство заставляло меня рассматривать и иные варианты. Не всё так однозначно в убийстве майора, не всё.

Я вышел в коридор и столкнулся с Вальехо. Он спешил на выступление и едва не сбил меня с ног.

- Простите, - пробурчал иллюзионист.

- Ничего страшного, сам виноват, - пробормотал я, а потом, опомнившись, крикнул в спину удаляющемуся Вальехо:

- Скажите, а во время вашего номера к столику убитого не подходил кто-то из официантов?

Иллюзионист на мгновение замедлил ход, остановился и задумчиво произнёс:

- Да, был официант. Он что-то принёс на подносе.

- А лицо, лицо его помните? - задыхаясь от волнения, выпалил я.

Вальехо обернулся и с мрачным видом ответил:

- Увы, лица его не было видно. Во всяком случае, я не рассмотрел.

Он скрылся за занавесками, встреченный громом аплодисментов. Откуда-то грянул торжественный марш, раздирая барабанные перепонки. Представление начиналось.

Я вышел на улицу и побрёл до стоянки кэбов, прикидывая, во сколько выльется поездка к больному официанту Гвидо.

Улица Висельников не отличалась от прочих городских улиц, не считая Трущоб, конечно. Своё название она получила потому, что во времена не столь отдалённые на большой площади, примыкающей к ней, стояли виселицы, а тогда казни были чуть ли не ежедневным ритуалом, без которого и день не день. Виселицы разобрали лет тридцать назад, а вот название закрепилось.

Дом номер пять стоял особняком. Я поднялся по истлевшему деревянному крыльцу, открыл входную дверь и шагнул в пропахшую кошками, сгоревшей пищей и плесенью парадную.

Где живёт Гвидо, мне подсказала пожилая тётка, стиравшая на общем балкончике бельё в наполненной до краёв лоханке.

- Только зря вы пришли, - сказала она, вытирая руки об матерчатый передник, украшенный жирными пятнами. - Он сутками в кровати валяется, может и не встать.

- Ничего, - заявил я, - услышит меня, сразу на ноги вскочит.

Гвидо открыл не сразу, только после того, как мои удары ногой в дверной косяк переполошили всех обитателей дома. Сперва за дверью послышался лай собаки, потом я увидел самого хозяина - угрюмого мужика в серой от грязи рубахе и кальсонах, давно уже утратившими первоначальный цвет. Он держал на поводке комнатную собачку, ощерившуюся маленькими, но очень острыми зубками.