Отец-холостяк

– Давайте поспешим, – настаивал Стив, – а то опоздаем к началу.

Ко времени их прихода стадион был уже полон. Они добрались до своих мест, и Сьюзен с облегчением уселась. Тони крепко сжимал ее руку, пока они пробирались на свои места, а когда они уселись, тут же обнял ее за плечи. Для Сьюзен не было неожиданностью, что многие узнавали и останавливали Тони; ему приходилось получать поздравления и выслушивать рассуждения всяких фанатов от спорта. Удивляло другое – то, что и ее воспринимали как неотъемлемую часть его жизни. Тони все время следил за тем, чтобы их со Стивом не оттеснило толпой, и Сьюзен чувствовала себя совершенно спокойно.

Когда после матча они наконец добрались до машины, Сьюзен с наслаждением сбросила туфли и расслабилась. Им еще предстоял долгий путь домой, но удовольствие, которое получил от матча Стив, того стоило. Он никогда ни о чем никого не просил и имел чудесное свойство радоваться всему, что ему предлагали.

Сьюзен крепко обняла сына, прежде чем он успел съежиться на заднем сиденье спортивной машины Тони.

– За что это, мам? – спросил мальчик, влезая в машину.

– Просто мне захотелось. Разве нельзя матери хотя бы изредка обнять собственного сына? – ответила Сьюзен и захлопнула дверцу.

Воцарилось молчание. Потом ворчливый голос с заднего сиденья произнес:

– Ладно уж, можно. Только пусть это не входит в привычку.

Сьюзен знала, что, стоит ей поднять глаза на Тони, который, казалось, полностью сосредоточился на дороге, она так и прыснет от смеха. В этом-то и состоит прелесть супружества – разве кто-нибудь, кроме родителей, способен оценить всякие причуды их отпрысков? Как она рада, что Тони с ними сегодня вечером!

Стив уже спал глубоким сном, когда они съехали с основной магистрали на дорогу, ведущую к дому. Сьюзен удобно откинулась на спинку сиденья и тоже дремала.

– Сьюзен? – Низкий голос Тони разорвал тишину. Сьюзен нехотя приподняла голову.

– Да?

– Не знаю, как сообщить Стиву. В начале следующей недели я должен буду уехать во Флориду. Мне нужно было ехать уже в эту субботу, но я не мог уехать прежде, чем пройдет испытание его гоночной машины.

Сьюзен знала, что Тони скоро уедет. Знала, что это произойдет в нынешнем месяце. Так почему же так засосало под ложечкой?

– Ты мне ничего не скажешь?

Она взглянула на его профиль, выделявшийся в огнях встречных фар. Губы сжаты. Лицо, можно сказать, мрачное.

– Что мне тебе сказать? – тихо спросила она, не забывая о мальчике, спящем на заднем сиденье.

– Ну, например, ты могла бы сказать: «Я буду скучать без тебя, Тони».

– Я действительно буду скучать без тебя, и ты прекрасно это знаешь.

– Да? Откуда мне знать? Ты обращаешься со мной как со случайным соседом, как с кем-нибудь из приятелей Стива, который забежал к вам поиграть.

– Хуже, чем с приятелями Стива, – сонно улыбаясь, пробормотала Сьюзен.

– А не могла бы ты сказать: «Я люблю тебя, и я передумала. Я выйду за тебя замуж»?

Последовало гнетущее молчание, так как Сьюзен не хотела произносить то, что ей подсказывало сердце.

Через некоторое время Тони вздохнул, как бы признавая поражение, и у Сьюзен защемило сердце.

– Что ж, Сьюзен, будем играть по твоим правилам. Но я думаю, ты совершаешь большую ошибку.

– Может, и так, но это мое решение.

– Конечно, твое. – Он замолчал. – Но ты подумала, как это твое решение отразится на мне и на Стиве? Я люблю Стива. Я хочу, чтобы он был рядом со мной. Хочу брать его время от времени с собой в поездки, показывать те места, в которых я уже был. Я хочу, чтобы и ты была рядом. Неужели все это не важно?

– Тони, пожалуйста, не разбуди его. Послушай, я понимаю, что ты сейчас чувствуешь. – (Он недоверчиво фыркнул, но Сьюзен не обратила на это внимания.) – Но ты должен посмотреть на вещи и с моей точки зрения. Мы ведем сейчас спокойное, размеренное существование. Мы прекрасно знаем, кто мы такие и что собой представляем. Здесь мы существуем как личности. А с тобой, точнее, при тебе мы станем лишь частью антуража Тони Антонелли.

– Так вот в чем дело? Ты боишься, выйдя за меня замуж, утратить собственную индивидуальность? Глупости, Сьюзен, это тебе не грозит!

– Я говорю о том, что жить на чемоданах слишком беспокойно и для меня, и для Стива. А оставаться в Санта-Барбаре, когда ты будешь отсутствовать по целым месяцам, тоже нам не подойдет.

– А почему обязательно или то, или это? Почему нельзя совместить и то и другое? Не обязательно проводить со мной в разъездах весь летний сезон, но ты можешь прилетать ко мне, когда у Стива будут каникулы. – Он потянулся к ней и сжал ее руку. – Не изгоняй меня из своей жизни снова, любовь моя. Я этого больше не вынесу.

Всю оставшуюся до дома дорогу они промолчали, погруженные каждый в свои раздумья.

Стив проснулся ровно настолько, чтобы вылезти из машины и войти в дом. Сьюзен помогла ему раздеться, и он тут же лег в постель. Наверное, завтра даже не вспомнит, как он здесь оказался, подумала Сьюзен с улыбкой, подоткнула одеяло и погасила ночник.

Тони дожидался ее в гостиной на диване с бокалом в руке. Он указал на другой бокал, стоящий на журнальном столике.

– Присоединяйся, выпьем на прощанье. И мне надо идти. Я еще не упаковал вещи, а самолет вылетает в шесть утра.

У Сьюзен подкосились ноги, она опустилась на диван.

– Как, уже завтра? Ты же говорил – где-то на следующей неделе.

Тони с удовлетворением отметил упрек и огорчение, звучавшие в голосе, но не обнаружил своей радости.

– Завтра и будет «где-то на следующей неделе». Большинство членов команды прибыли туда уже сегодня. Мне дали суточную отсрочку, и я не могу задерживаться дольше. – Тони поставил бокал на столик и повернулся к ней. – Ты же знаешь, я люблю себя истязать. Хотелось бы увезти с собой на эти долгие месяцы одиночества воспоминание о том, как я держу тебя в объятиях. – Он улыбнулся той самой чарующей улыбкой, которая лишала ее всякой способности сопротивляться. – Черт побери, я так привык к этим холодным душам. Придется продолжить воздержание – иначе мне будет их просто недоставать!

К чему оказывать сопротивление? Во-первых, ей этого вовсе не хочется. Во-вторых, ей тоже – не меньше, чем ему, – нужны воспоминания.

По его поцелую было видно, как он изголодался. Сьюзен прямо таяла от прикосновения его горячих, страстных губ. Потянув за полы, она вытащила рубашку из брюк и пробежала пальцами по мускулистой спине Тони, поглаживая ее от лопаток до талии.

Сьюзен слышала, как Тони почти зарычал от восторга. Сердце бешено колотилось в груди.

Когда Тони наконец отпустил ее губы и она увидела страстное желание в его глазах, Сьюзен знала – она ни в чем не сможет ему отказать. Ведь она любит его. И всегда любила. А завтра он уезжает.

Но у нее остается еще эта ночь.

Сьюзен не сопротивлялась, когда он сорвал с нее блузку, отстегнул подтяжки от джинсов и одним сильным движением от талии вниз по бедрам вдруг оставил ее совершенно голой.

– Господи, Сьюзен, как ты красива!

Впервые за долгие годы Сьюзен чувствовала себя красивой. Она вдруг ощутила себя настоящей женщиной, притягательной и желанной. Она расстегнула рубашку Тони, стянула ее с плеч, ей хотелось прижаться к его широкой мускулистой груди после всех этих месяцев воздержания. Она легонько поглаживала густую черную поросль у него на груди, сильные мускулы, проступающие на плечах. Потянувшись, она едва коснулась губами его ключицы, шеи. Судорога удовольствия была ответом на это се прикосновение.

Да, именно этого она и хотела, этого и ждала, больше ее уже ничто не смущало, даже то, что Стив находился в соседней комнате. Она знала только одно: Тони уезжает и завтра она останется одна.

Легкими поцелуями Тони спускался вдоль ее шеи к ключицам, потом замер и стал поглаживать ее голые груди. Их набухшее напряжение явно говорило о том, что Сьюзен возбуждена не меньше его самого. Губы Тони снова пришли в движение, опускаясь все ниже и ниже. Сьюзен уже не могла более сдерживать стонов охватившего ее желания.