Отец-холостяк

Сьюзен посмотрела им вслед. Стиву даже не пришло в голову попросить ее присоединиться к ним. Но почему, в конце концов, он должен был это сделать? Это была их идея – какое она имеет ко всему этому отношение? Почему же она чувствует себя брошенной? Оглядевшись вокруг, она заметила немало женщин, которые тоже чувствовали себя не в своей тарелке. Так что она была не одинока.

Она оказалась в мире, где всем заправляют мужчины. Что ж, надо с этим смириться.

– Это Ханна жарила цыпленка? – спросил Тони, потянувшись еще за одним поджаристым кусочком.

– Нет. Если на то пошло, его жарила я. А почему ты спрашиваешь?

– Ты? – Тони выпучил глаза от изумления. – Сьюзен Мак-Кормик умеет готовить? Я потрясен. А что сказала бы на это твоя мать?

Хорошо обглоданная куриная кость попала прямо в коленку Тони, а оттуда рикошетом отлетела на пол: они сидели рядом в углу большой комнаты.

– Смотрите, куда вы швыряете кости, мадам! – возмущенно воскликнул Тони.

– Я попала именно туда, куда и метила, – в твою коленку.

– Ну ладно, – сказал Тони, стряхивая крошки. – Так когда же ты научилась готовить?

– Ты это серьезно? – удивленно спросила она.

– Конечно, серьезно. Почему тебе вообще пришло это в голову? Уверен, что твоя мать никогда не стала бы поощрять твоего пребывания на кухне, и Ханна великолепно справляется со своими обязанностями.

Сьюзен обратилась мыслями к давно ушедшим годам и чуть заметно улыбнулась.

– В свое время я любила сидеть на кухне и наблюдать за мамой Анджелиной. Она превращала стряпню в своего рода искусство. Когда она заметила, что мне интересно, она принялась понемногу меня учить… как резать овощи, как выбирать в магазине фрукты, какие части мясной туши подходят для каких блюд – с этого мы начали.

– Ты как-то сказала, что часто брала к ней Стива. Ты когда-нибудь говорила ей, что он мой сын?

– Нет, мы никогда не говорили об этом, но твоя мать всегда знала, как я к тебе относилась. Когда мы неожиданно поженились с Майклом в то лето, я помню, какая боль сквозила в ее взгляде. Но и мне было тоже больно, и я не могла заставить себя говорить с ней о том, что случилось. Мы еще оба учились, когда родился Стив. А когда мы вернулись, ты уже купил ей дом, и она переехала. Долгое время мне хотелось навестить ее, но я не решалась. Наконец я поняла, что не могу больше ждать. Стиву тогда исполнилось девять месяцев, он уже ползал вовсю и был страшно подвижным. Никогда не забуду этот день!

Я позвонила в дверь. Стив вертелся у меня на руках. Когда она открыла и увидала нас, лицо у нее так и загорелось от радости. Я обняла ее свободной рукой и сказала: «Я принесла вам Стива, мама Анджелина, он в вас нуждается не меньше, чем я».

Я сняла с него чепчик, и черные кудряшки упали ему на лоб. Он уставился на нее своими черными глазищами, а она слова не могла вымолвить от изумления. Она поняла, Тони, она все поняла. У нее дрожали руки, когда она взяла у меня Стива и прижала его к себе, не в силах сдерживать слезы. «Ох, Сьюзен! Ох, Сьюзен!» – только и повторяла она, покачивая головой, а слезы текли у нее по щекам.

Но мы никогда не говорили об этом. Она просто спросила меня, когда мне нужно возвращаться домой, а я сказала, что буду заходить так часто, как только она захочет. Ее глаза снова наполнились слезами, и она резко тряхнула головой: «Приходи, как только сможешь. Ты же знаешь, я люблю тебя как собственную дочь. И буду Стива любить не меньше».

Сьюзен замолчала. Мерный гул голосов в комнате не нарушал течения ее мыслей.

– Когда я была свободна от занятий, мы приходили к ней почти ежедневно, так что они со Стивом очень привыкли друг к другу. И часто она учила меня готовить, хотя у нас и была уже Ханна. Но на меня занятия на кухне действовали успокаивающе, и, кроме того, я как-то чувствовала себя ближе к ней.

Взглянув на Тони, Сьюзен заметила, как мучительно ему было все это выслушивать.

– Она никогда не рассказывала мне об этом, – тихо сказал он. – Не упоминала ни тебя, ни Стива. Наверное, она винила во всем меня. – Он задумчиво взъерошил себе волосы.

– Почему ты так думаешь? Она могла точно так же винить и меня.

Тони поднял глаза на Сьюзен:

– Тогда бы она сказала мне о существовании Стива.

– Думаю, дело не в этом. Просто она подумала, что раз ты не знаешь о Стиве, значит, я тебе ничего не сказала. И она решила не вмешиваться. Она вообще была не тем человеком, чтобы обвинять кого-либо. Думаю, она просто приняла ситуацию как она есть и любила нас всех троих.

– Хорошо, если так. Больно думать, что она мучилась из-за того, что могла расценивать как мою безответственность. Мне действительно не следовало оставлять тебя тогда. Поверь, я дорого заплатил за свое недомыслие. И теперь мне хотелось бы знать, как долго еще ты будешь заставлять меня за это платить?

– Что значит – заставлять платить? Я не осуждаю тебя за то, что произошло. Сколько раз мне это повторять?

– А если не осуждаешь, почему же ты не хочешь выйти за меня замуж?

– Тони! Это ленч во время выставки гоночных моделей. Почему мы должны обсуждать этот вопрос здесь?

Тони тряхнул головой и огляделся вокруг. Казалось, он впервые заметил окружавшую их толпу.

– Ты права. Здесь не время и не место говорить об этом. Но вопрос остается. И я не могу долго ждать ответа.

Они выбросили мусор, разыскали Стива с его друзьями и провели остаток дня, наблюдая за гонками. Машина Стива была снята во второй части состязаний, но он прошел во второй тур и был вполне доволен.

Когда они возвращались домой, Тони сказал, что сумел достать на завтра три билета на соревнования знаменитых баскетболистов. Стив пришел в полный восторг.

– Потрясающе! А как это тебе удалось? Мне говорили, что все билеты уже несколько недель как распроданы.

– Через одного знакомого, который многим мне обязан. Во всяком случае, нам надо будет выехать завтра днем, чтобы успеть добраться, припарковать машину и пообедать до начала игры.

– Тони, я едва ли поеду, – начала было Сьюзен.

– А почему? – раздраженно спросил Тони. – Ты и баскетбол тоже не любишь?

– Что значит «тоже»?

– Я знаю, что ты не любишь бейсбол, но я не подозревал, что ты испытываешь отвращение ко всем спортивным играм.

– Это неправда. Мне нравится бейсбол.

– Странно, а у меня сложилось совсем иное впечатление.

– Тони, вы там ссоритесь, что ли? Что ты так разворчался? – подал голос Стив с заднего сиденья.

– Прошу прощения, – пробормотал Тони и добавил так тихо, что Стив не мог его слышать: – Вот, кроме всего прочего, к чему приводят жизненные разочарования.

Сьюзен взглянула на его лицо, озаряемое светом встречных фар. Это правда, он стал ворчливым. Да и вид у него был измученный. Сьюзен потрепала его по бедру. Он вздрогнул и перевел на нее взгляд. С самым ангельским выражением лица Сьюзен сказала:

– Я тоже прошу прощения. С удовольствием поеду с вами завтра.

В воскресенье погода выдалась великолепная. Сьюзен показалось, что в воздухе уже пахнет весной, хотя был только февраль на дворе.

Стиву не терпелось впервые в жизни посмотреть на знаменитую команду. Сьюзен знала, что пренебрегает спортивным образованием сына, но ей и в голову не приходило водить его на соревнования.

– А как насчет ленча, приятель? Найдется для него местечко после твоего плотного завтрака? – Тони взъерошил волосы Стива и получил в ответ ослепительную улыбку.

– Пожалуй, – ответил Стив.

Они разыскали мексиканский ресторанчик, и Сьюзен заметила, что и она, подобно Стиву, созрела для ленча. С тех пор как появился Тони, Сьюзен явно прибавила в весе. Но приходилось признать, что она не только внешне похорошела, но и стала гораздо лучше себя чувствовать. И несмотря на огорчение, с которым она ежевечерне желала Тони спокойной ночи и отправлялась одна в постель, Сьюзен даже спать стала крепче, хотя в этих снах господствовали теперь эротические мотивы.