Этика свободы

Давайте теперь посмотрим, как эта теория собственности может быть приложена к различным категориям собственности. Простейшим случаем, конечно, является собственность на личность. Фундаментальная аксиома либертарианской теории состоит в том, что каждая личность должна быть собственником по отношению к самой себе и что никто не имеет права нарушать подобную собственность на самого себя. Из этого немедленно следует полная недопустимость собственности на другую личность. Одним знаменитым примером такого рода собственности является институт рабства. Например, до 1865 года, рабство было титулом «частной собственности» на многих личностей в Соединенных Штатах. Наличие подобного частного титула не делает его легитимным; наоборот, он представляет собой постоянную агрессию, постоянную преступность, господ (и тех, кто помогает принудительно реализовать их титулы) по отношению к их рабам. Дело в том, что здесь жертвы оказались сразу же и явно опознаваемыми, а господин каждый день совершал агрессию против своих рабов. Мы должны также указать на то, что, в нашем гипотетическом случае короля Руритании, утилитаризм не обеспечивает какой-либо твердой основы для отмены «права собственности» господина на своих рабов.

Когда рабство было общепринятой практикой, разгоралось много споров о том, должен ли (и в каком размере) получать господин денежную компенсацию за потерю своих рабов, если бы рабство было запрещено. Этот спор был невероятно абсурдным. В самом деле, что именно мы делаем, когда распознаем вора и возвращаем украденные часы: компенсируем ему потерю часов или наказываем его? Конечно, порабощение самой личности и ее жизни является намного более гнусным преступлением, чем кража часов, и отнестись к этому нужно соответственно. Как едко прокомментировал классик британского либерализма Бенджамин Пирсон: «было сделано предложение о компенсации владельцам рабов, а он подумал, что это рабы должны получить компенсацию». И очевидно, что подобная компенсация может законно поступить только за счет средств от самих владельцев рабов, а не от простых налогоплательщиков.

Следует подчеркнуть, что для проблемы рабства, для решения вопроса о том, должно оно быть немедленно запрещено или нет, являются нерелевантными проблемы социального распада, внезапного обеднения владельцев рабов или расцвета культуры Юга, не говоря уже о вопросе – интересном, конечно, по другим причинам, – являлось ли рабство полезным для состояния почвы и для экономического роста на Юге или исчезло бы на протяжении одного или двух поколений. Для либертарианца, для личности, верящей в справедливость, единственным аргументом оставалась чудовищная несправедливость и постоянная агрессия рабства и, следовательно, необходимость запрета этого института настолько быстро, насколько это возможно было осуществить.

Глава 5. Проблема: кража земли

Особенно важным приложением нашей теории титулов собственности является случай земельной собственности. Прежде всего, земля является фиксированной лимитированной частью земной поверхности и, следовательно, земельное владение осуществляется почти на постоянной основе. Историческое изучение земельных титулов, тем самым, должно было бы забираться в прошлое гораздо дальше, чем при рассмотрении других, менее долговечных благ. Однако с этим действительно связана серьезная проблема, поскольку, как мы видели, там, где жертвы затеряны в далекой древности, земля по праву принадлежит любому не-преступнику, который сейчас ею владеет. Предположим, например, что Генри Джонс I украл участок земли у законного владельца, Джеймса Смита. Каков нынешний статус для титула нынешнего обладателя, Генри Джонса X? Или для человека, который, возможно, является нынешним владельцем, приобретя землю у Генри Джонса X? Если Смит и его потомки затеряны в далекой древности, тогда титул на землю по праву и законно принадлежит нынешнему Джонсу (или человеку, который купил у него участок), согласно непосредственному приложению нашей теории титулов собственности.

Вторая проблема, которая к тому же резко отделяет землю от другой собственности, состоит в том, что само существование средств производства, предметов потребления или такого предмета, как деньги, является по меньшей мере prima facie (Примеч. пер.: при отсутствие доказательств противного) демонстрацией того, что данные блага были использованы и преобразованы, что человеческий труд был смешан с природными ресурсами для того, чтобы их произвести. Дело в том, что средства производства, предметы потребления и деньги не существуют в природе сами по себе; они должны быть созданы в результате изменения с помощью человеческого труда заданных природой условий. Однако любой участок земли, который дан по природе, возможно, никогда не был использован и преобразован; и, следовательно, любой существующий титул собственности на никогда не использованную землю должен был бы рассматриваться как недействительный. Дело в том, что мы уже видели следующее: титул на не принадлежащий никому ресурс (такой как земля) появляется правомерно только при затратах труда на преобразование этого ресурса ради использования. Таким образом, если какая-либо земля никогда не подвергалась преобразованию, то никто не может предъявлять законные притязания на собственность.

Предположим, например, что г-н Грин законно владеет определенным количеством акров земли, и при этом северо-западный участок никогда не был преобразован из естественного состояния Грином либо кем-то еще. Либертарианская теория примет как морально обоснованное его притязание на остальную часть участка – при условии, как требуется по теории, что отсутствует поддающаяся опознанию жертва (либо что Грин сам не украл эту землю). Однако либертарианская теория должна признать неубедительными его притязания на северо-западный участок. Теперь, до тех пор пока не появится какой-либо «поселенец», который осуществит первоначальное преобразование этого северо-западного участка, никакой реальной трудности не возникает; возможно, притязания Брауна являются неубедительными, однако они также представляет собой всего лишь бессмысленное пустословие. Он еще не является преступным агрессором по отношению к кому-либо другому. Однако если появится иной человек, который на самом деле преобразует землю, и если Грин силой лишит его этой собственности (или наймет других для этого), то Грин в этот момент становится преступным агрессором по отношению к земле, которая на справедливых основаниях являлась собственностью другого. То же самое было бы верным, если бы Грин использовал насилие, чтобы помешать другому поселенцу взяться за эту никогда не использовавшуюся землю и преобразовать ее, чтобы пользоваться ею.

Таким образом, если вернуться к нашей «модели» с Крузо, то Крузо, высадившись на большом острове, возможно, громко возвестит лесам и долам о своей «собственности» на весь остров. Однако, согласно естественному факту, он является собственником только той части, на которой он поселится и которую преобразует, чтобы пользоваться ею. Или, как отмечено выше, Крузо может быть одиноким Колумбом, высадившимся на только что открытый континент. Но до тех пор, пока ни один человек не появится на сцене, притязания Крузо остаются в высшей степени пустым сотрясением воздуха и фантазией, не имеющей основания в естественном факте. Однако стоит пришельцу – Пятнице – появиться на сцене и начать преобразование неиспользуемой земли, и тогда любое принудительное выполнение недействительных притязаний Крузо стало бы составлять преступную агрессию против пришельца и нарушение законных прав последнего.

Отметим следующее: мы не утверждаем, что, ради того чтобы собственность на землю был обоснована, ею нужно постоянно пользоваться. Единственное требование состоит в том, что земля должна быть введена в использование и, таким образом, стать собственностью того, кто смешал свой труд с ней, кто поместил отпечаток своей личной энергии на эту землю. И, после такого использования, остается не больше причин запрещать земле оставаться пустующей, чем лишать кого-либо собственности из-за хранения его часов в ящике письменного стола.