Страница 9 из 12
Вадим покраснел.
— В общем, показалось мне, она приняла эту дурацкую игру, снова улыбнулась мне. Да, — нахмурился он. — Женщина с ребенком была рядом с ней, точнее — впереди, уже проходила процедуру проверки. Она устала.
— Женщина или ребенок?
— Девочка. Она спала на плече у матери.
— Потом?
— Потом она вдруг подняла голову и посмотрела прямо на меня. Я почувствовал ее взгляд, потому что в то время смотрел на Мами Вату.
— Что дальше?
— Помнится, я хотел спросить, что с малышкой. Мне она показалась бледной. Бледнее, чем в первый раз.
— Ну что же, Вадим, — сказал адвокат, вставая из-за столика. — Вы мне помогли. Услуга за услугу. Я проясню один момент, скажу, что тревожило вас тогда и последующие дни. Все дело в девочке. — Николаев понизил голос. — В Россию привезли одну девочку, а увезли совсем другую. Первой уже нет в живых. Ее убили. До свиданья.
Глава 4
Париж
Николаев прилетел в Париж на самолете после полудня, когда местные приверженцы сиесты мирно дремали в креслах и оттоманках. Он несколько раз был во Франции. Последний раз ему так и не довелось покинуть аэропорта Орли: все вопросы одного сложного дела он решил в кафе аэровокзала.
Он прилетел без багажа, только ручная кладь в виде темно-коричневой кожи кейса, выглядел, как всегда, безукоризненно: черный деловой костюм, рубашка в еле приметную клетку, галстук.
Арман Ришпен встречал его с обязательной табличкой с именем прибывшего гостя. Он просто придержался правил, когда в своем офисе распечатал на принтере всего два слова, растянувшиеся от одного края листа бумаги до другого: «Алексей Николаев». Нико решил подыграть старому приятелю. Его глаза пробежали по стройному ряду встречающих, на короткий миг встретились с голубыми глазами Армана и побежали дальше. Периферийное зрение подарило ему несколько мгновений удовольствия, которые он сохранил в своей памяти. Ришпен только что не пустил слюну. Николаев точно описал его чувства: будто ты пожал руку улыбчивому человеку, который предварительно поковырял ею в заднице.
Он откровенно дурачился, изучая таблички, и давал Арману шанс: я прочитал свое имя, и оно меня вроде как не заинтересовало.
Ришпен опустил прозрачную папку-файл с вложенным в нее листом бумаги и грубо окрикнул гостя, называя его полным именем:
— Эй, ты, сволочь!
— Арман! — расплылся в улыбке Николаев.
Они обнялись, похлопали друг друга по спине.
— Ты на машине? — спросил гость.
Ришпен покачал головой:
— Нет.
— Отлично! — обрадовался адвокат. До Парижа всего-то пятнадцать километров, но в это время суток в дорожной пробке можно было застрять на час, а то и больше.
Они вышли из терминала и сели в бесплатный автобус, который отвез их к линии «С» аэропорта, называемой «железнодорожной». На перроне они не простояли и пяти минут: подошел поезд «С2», отправляющийся до Парижа каждые четверть часа, и короткое, но незабываемое путешествие до мировой столицы моды началось.
В адвокатской конторе Армана Ришпена, порог которой Николаев переступил всего через час после прилета, на него нахлынули воспоминания: пару лет назад на столе в приемной он очень близко познакомился с секретаршей Ришпена по имени… Черт, он забыл ее имя; и напрасно морщил, вспоминая, свой лоб. Но черт с ним, с именем. На ее месте сидела другая секретарша. Она смотрела на гостя так же, как и та, безымянная. Нико отметил, что его габариты произвели на француженку впечатление. Вряд ли она оперировала цифрами, окидывая его взглядом с ног до головы, — косая сажень в плечах, о чем еще говорить?..
Ришпен провел гостя в свой кабинет и предложил вина. Николаев сморщился:
— Ты же знаешь, Арман, я не люблю вино, пусть даже с лучших французских виноградников.
Хозяин офиса вспомнил о пристрастиях русского гостя и налил в пузатый бокал коньяка. Николаев осушил его в два глотка и причмокнул губами:
— Вот это совсем другое дело.
Они успели поговорить о деле в поезде, устроившись в мягких креслах друг против друга. Из поезда же Ришпен сделал телефонный звонок и, потрепавшись немного на спортивную тему, пригласил абонента к себе в офис. И вот сейчас он, выпив вина и посмотрев на часы, сказал:
— Вивьен сейчас придет. Она женщина с мужской пунктуальностью.
— Тогда уж она француженка с немецкой педантичностью, — озвучил свою версию Николаев. — Кстати, у тебя есть связи во французском посольстве в Камеруне?
Ришпен покачал головой.
— С этим вопросом тебе лучше всего обратиться к Вивьен. У нее тесные узы со вторым секретарем нашего посольства.
— Любовные узы или узы дружбы?
— Постарайся это выяснить сам, — насмешливо скривился Ришпен и указал бокалом ему за спину. Николаев повернул голову и встретился взглядом с довольно высокой и плечистой женщиной лет тридцати, которую тут же окрестил пловчихой. С такими плечами, как у нее, можно ставить мировые рекорды на короткой и длинной воде, мысленно отметил Нико. Он был уверен: если раздеть ее, можно увидеть тело покруче, чем у Амели Моресмо.
Он поздоровался с Вивьен лишь после того, как представил ее на столе в приемной, и улыбнулся.
— Близкие называют меня Нико. А ты Вивьен, да? Мне о тебе Арман все уши прожужжал. Садись. — Он бесцеремонно взял ее за руку и провел к дивану. Посмотрел, как она села, забросив ногу за ногу, и устроился рядом. Ришпен подкатил к дивану кресло на роликах и составил им компанию.
— Кто начнет? — спросил он, кивком головы вопрошая сначала у Вивьен, а потом у Николаева.
— Я, пожалуй, — ответил гость. Он выдержал обязательную паузу, затем, избегая моментов, не относящихся к делу, широкими и щедрыми мазками обрисовал картину, немного рассказал о себе. Того же с мягким нажимом потребовал от собеседницы.
— Пару слов о себе, если не трудно.
— Я возглавляю благотворительный фонд… если хотите, моего имени: «Миссия Вивьен». Мы работаем в «горячих точках». Вытаскиваем из очагов сирот и находим им здесь приемных родителей.
— Работаете на заказ? — спросил адвокат.
— В каком смысле? — нахмурила лоб Вивьен.
— Наверняка вы слышали от людей, готовых усыновить ребенка, их пожелания. Мальчика или девочку, конкретный возраст ребенка — пять, восемь, десять лет, цвет глаз. И так далее.
— Да, конечно, — подтвердила Вивьен, кивнув.
— На благотворительном поле идет настоящая битва. Лично у вас есть конкуренты?
— Они были бы, если бы я занималась бизнесом, — в голосе француженки зазвенела сталь.
— А что, нет? — возразил Николаев тоном, чтобы только не разорвать хрупкую нить разговора.
Вивьен не поддержала эту тему.
Имя у нее было интернациональное. Николаев припомнил Вивьен Ли — английскую американскую актрису, родившуюся в Индии, потом — французского географа Вивьена де Сен-Мартена, наконец — российского актера Леонида Вивьена. Да и фамилия у нее была «интернациональная» — Гельфанд, и к ней не подходило ее красивее имя. Дальше Николаев рассуждал придирчиво. В облике француженки он нашел немало изъянов, и это в первую очередь коснулось ее носа.
— Вернемся к делу. — Николаев снова выдержал паузу. — Когда вы планируете вывезти очередную партию детей?
— Думаю, управимся к концу ноября. Мои люди сейчас разбросаны по Центральной Африке. Часть из них в Чаде, часть в Судане, конкретно — в Дарфуре.
Николаев покивал. Обычно Дарфур называют суданской областью и провинцией, хотя на самом деле это султанат, присоединенный к Судану, государство народа фор, где сейчас идет кровопролитная гражданская война.
Вивьен продолжила, усмехнувшись:
— В столице Чада стоит на парах самолет, готовый взять на борт до ста детей.
— Вы собираетесь вывезти из Дарфура сто детей? — недоверчиво покачал головой Нико.
— Из Дарфура и Чада, — подтвердила Вивьен. — В этот раз детей так много потому, что вы… правы, — нескладно закончила она предложение. — Мы действительно работаем под заказ, и большая часть сирот в возрасте от двух до пяти лет. Но есть, к примеру, и четырнадцатилетние.