Страница 8 из 12
— Неудачный пример. С электростулом ты почти попал в точку. Но я тебя понял. — Судья надолго задумался, теребя в пальцах монету. — Короче, Нико, чего ты хочешь?
— Рассмотрения поданной мною жалобы в пользу защиты.
Судья громко рассмеялся. Прокурор выжал на лицо кислую улыбку и был вынужден пойти на попятную:
— Я предлагаю защитнику сделку.
Он выдержал паузу. Судья поторопил его:
— Какого рода сделка?
— Защита не станет поднимать на суде вопросов о скоропалительных причинах кремирования генного материала… генного материала по сути, — исправился он, — а обвинение не станет настаивать на содержании обвиняемой под стражей.
— Я тоже в этом заинтересован, — буркнул под нос судья; месяцем ранее он лично подписал распоряжение о «скоропалительных» — в прямом и переносном смысле слова — мерах. — Сегодня я подпишу бумаги, завтра она ваша. — Он поочередно посмотрел на адвоката и его подзащитную. Поискав глазами молоток и не найдя его, он стукнул по столу кулаком и не без доли облегчения, которое ему принес адвокат, заявил: — Слушание окончено.
Адвокат накоротке пообщался с Ириной и поспешил за прокурором. Впрочем, тот дожидался его в узком коридоре здания суда.
И тот, и другой выглядели респектабельно, что для обоих давно стало образом жизни. Беркович, который из-за тесноты коридора был вынужден идти чуть впереди, повернул голову и сказал фразу, которой было суждено переходить от одного к другому, из уст в уста.
— Держись подальше от этого дела.
Адвокат не стал требовать объяснений, он ждал разъяснений прокурора.
— В следственном комитете прокуратуры уже празднуют победу в этом деле.
— Вот как?
— Ты прав — труп ребенка проходил, по большому счету, как генный материал. Поэтому его уничтожили. Не знаю, кому выгодно было создать прецедент, когда белая женщина убивает черного ребенка. Это громкое и необычное дело, и поломать его тебе не дадут. В некоем списке ты уже проходишь как проигравший.
— Сильно сомневаюсь, — ответил адвокат.
Как уже сказал судья, с делом Ирины Бекатору Алексей Николаев ознакомился всего два дня назад. Из сорока восьми часов двадцать четыре он провел в беседах с подопечной, не жалея ни себя, ни тем более ее. Он поверил ей на интуитивном уровне, но на нем доказательств невиновности не построишь.
Приехав в свой офис на улице Поликарпова, которая индексной семеркой пролегла от вечно шумной Беговой до железной дороги, он навел справки, посетив сайты аэропортов, и записал на листке перекидного календаря: «Самолеты в Камерун летают два раза в месяц. Из Парижа можно улететь чаще; время полета около семи часов». Он без труда поставил себя на место похитителей девочки: планируя преступление, они были обязаны отталкиваться от конечного пункта — эвакуации. Преступление было совершено 13 июня, за день или за два до вылета очередного рейса в Камерун. Он еще не закрыл страничку сайта аэропорта и нашел там то, что искал: рейс самолета Москва — Дуала (это приморский город Камеруна) осуществлялся в том числе и 15 июня. Николаев потянул крохотный кончик нити, но он был бесценен — потому что на этот момент был единственным.
Он вышел из адвокатской конторы и сел в свой нестареющий «Мерседес» Е-класса. Николаев считал его достаточно консервативным и надежным; просторный салон и неповторимый интерьер. Эталонный легковой автомобиль 1984 года выпуска, что еще можно сказать? Ему нравился обтекаемый силуэт этой машины, его гобеленовая отделка, даже возраст. Эта двадцатилетняя машина заслуживала большего уважения и любви, нежели новая. Николаев так считал и мог переспорить любого.
Приехав в аэропорт Шереметьево, он нашел дежурного смены паспортного контроля.
— Мне нужно поговорить с вашими подопечными, которые проверяли 1 июня нынешнего года рейс из Камеруна, а 15 июня — пассажиров рейса в Камерун.
— Вы из милиции?
— Я адвокат. — Николаев вручил ему стильную визитную карточку с еле уловимым тиснением. — Всегда буду рад помочь.
— Спасибо.
— Видно, с адвокатами вы общаетесь редко, но всегда рады им помочь. А с милицией общаетесь чаще, но помогаете, судя по всему, без особого энтузиазма.
— Это вопрос?
— Версия, — улыбнулся адвокат.
Не прошло и пяти минут, как пограничник появился в сопровождении слегка полноватого высокого парня в форменной зеленоватой рубашке.
— Вам повезло, — сообщил он. — 1 и 15 июня была моя смена. Но конкретно 15-го я не работал — поменялся со сменщиком. Вот человек, который сможет ответить на ваши вопросы.
— Вадим, — представился парень, пожимая Николаеву руку.
— Алексей. Очень приятно. Может быть, выпьем по чашке кофе?
— Было бы кстати.
Они устроились за столиком в кафе на втором этаже, откуда открывался приличный обзор на обычную сутолоку в зале прилета. Николаев проголодался и заказал себе дорогущий бутерброд с семгой, его собеседник отказался. Вытирая рот салфеткой, адвокат приступил к делу.
— Итак, рейс Дуала — Москва. Меня интересует, скорее, группа лиц, которая опекала девочку лет пяти. Черную девочку.
— Я помню их.
— Правда? Расскажите подробнее. Может быть, какой-то нюанс вам бросился в глаза.
— Нюанс имеет имя — Мами Вата. Я запомнил эту женщину.
— Она была с девочкой?
— Нет, ее подруга была с ребенком.
— Имя подруги запомнили? — Николаев приготовил блокнот и авторучку.
— Ниос.
— Отлично. Из сотен пассажиров, которые ежедневно проходят через вас, вы отмечаете двух женщин. Не думаю, что у вас суперпамять и вы помните всех пассажиров.
— Знаете, я сам не могу понять, в чем дело. Мами Вата — имя я уточнил 15 июня, когда она улетала в Камерун, — не делала мне никаких знаков, но я отчего-то обратил на нее внимание. Она была красивой. Хотя красавиц я видел столько…
— Это понятно. Дальше.
— Уже много позже мне начало казаться, что она действительно не делала мне знаков, наоборот — она отвлекала меня от чего-то главного.
— Главной фигурой в этой группе мог быть ребенок, — пришел на помощь адвокат. — Пятилетняя девочка. Если вы думаете, что с ее помощью в страну провозили наркотики, то вы ошибаетесь. Ведь ваши коллеги-таможенники уделяют этому вопросу особое внимание.
— Тогда в чем же дело?
— Расскажите все по порядку, что помните.
Вадим провел в молчании полминуты.
— Когда я проверил ее документы, она поблагодарила меня по-французски… Отошла в сторону, поджидая свою подругу. Всего в тот день из Камеруна прибыло двадцать пять человек. Женщина с ребенком замешкалась, не помню, по какой причине, и пропустила вперед мужчину. За ней стоял еще один мужчина, белый. Если люди, которые вас интересуют, прибыли группой, то они намеренно разбились так, чтобы не проходить границу вместе.
— Скорее всего так и было, — согласился адвокат. — Итак, проверка закончилась, вы вернули документы матери девочки.
— Да, да, потом я припомнил, что мать щелкнула ее по носу. У них было хорошее настроение. Не знаю, как в Дуале, но у нас их не промариновали и лишней минуты.
— Хорошо. Перенесемся на полмесяца вперед. 15 июня. Вы снова на дежурстве. Снова через вашу стойку проходит красивая женщина по имени Мами Вата, так?
— Не совсем так, — был вынужден пояснить Вадим. — У меня был короткий перерыв. Я вышел выпить кофе, съесть бутерброд, — в этот раз пограничник не без зависти посмотрел на бутерброд с семгой, надкусанный адвокатом. — И снова увидел ее. Мне показалось, она ждала меня. И я, не знаю почему, пошел ей навстречу.
— Что именно вы сделали?.. Ну, Вадим, сказали «а», говорите «б». Иначе я вызову вас повесткой в суд, и вы ответите в присутствии десятков людей и под щелчки фотокамер. Знаете, как делают журналисты? Загодя пишут статью, а имена вставляют перед тем, как отдать ее редактору.
— Ну, я улыбнулся в ответ, — поторопился Вадим. — Хотел было спросить, уезжает ли она. Это и так было очевидно.
— Понятно. Вы хотели завести разговор, знакомство. С человеком, которого вы уже никогда не увидите. Такое часто случается с людьми робкого десятка. Дальше.