Команда

Швецова терпеливо ждала от него весточки, пока не выяснилось, что она залетела. И Людка, никому ничего не сказав, рванула в Москву.

Когда она возникла на пороге редакции, Гаранин чуть дуба не дал. Все его посулы насчет модельного агентства оказались полной туфтой.

Более того, журналист был прочно женат, имел в активе двух малолетних детей и до икоты боялся, что его командировочные шашни станут известны ревнивой супруге. Но какие-то остатки совести

Гаранин еще сохранил и из своего кармана оплатил Людке аборт.

Несмотря на это Швецова вернулась в родной городок несломленной и продолжала выдрючиваться здесь со всеми своими прежними примочками.

Она была уверена, что и без посторонней помощи станет фотомоделью.

Только уж теперь ее на жеваное говно никто не купит.

Что касается Андрюхи, Людка, конечно, догадывалась о его тайных чувствах, но Тюменев, как говорится, был не ее уровень. Обожать себя издалека она позволяла, а все остальное – уж извините…

Тем не менее вчерашняя драка на дискотеке не выходила у Людки из головы. Как-никак это из-за нее все началось, и Шульгин забрал

Андрюху в ментовку. Повинуясь внезапному порыву, Людка решила с утра навестить узника и своими показаниями ускорить его освобождение.

Дождавшись, пока мать с отчимом отчалят на огороды, Швецова накрасилась, как индеец перед боем, и гарцующей походочкой двинулась к отделению милиции.

Издалека она услышала странные звуки: будто кто-то палкой прошелся по штакетнику. Раз, другой… А потом стрекотня стала беспрерывной, и изумленная Людка поняла – это стреляют из автоматов.

Отряд полевого командира Али-хана захватил городок буквально в считанные минуты. Субботнее утро было идеальным временем для налета.

Взрослое население почти поголовно отправилось на огороды. Так что обошлось без сопротивления, если не считать единственного прицельного выстрела Шульгина. Али-хан на пустяковую царапину даже внимания не обратил. Ему наскоро перевязали руку, и он тут же думать забыл о своем нелепом ранении.

Правда, стрелявшему удалось уйти, но справиться с одним уцелевшим ментом была не проблема. Все другие так и остались лежать в здании райотдела, изрешеченные автоматными очередями.

Сейчас главная задача состояла в том, чтобы не выпустить из городка ни одной живой души. Чтобы информация о захвате Краснокумска не дошла раньше времени до властей.

Семьдесят шесть боевиков находились под началом Али-хана. Не так уж мало, если учесть, что все они – люди проверенные и хорошо обученные в секретных лагерях. Подробная карта Краснокумска была размечена условными значками. По ним и началась работа.

Первым был уничтожен телефонный узел. Потом наступила очередь телевизионного ретранслятора. Через полчаса Краснокумск ослеп, оглох и онемел. По периметру города Али-хан выставил сторожевые посты, наглухо заблокировавшие все входы и выходы. Под особую охрану попала больница с родильным отделением. В руках боевиков больница была особым козырем из-за полной беспомощности находящихся там людей.

А далее городок следовало срочно подготовить к возможному штурму.

Федеральные войска не станут брать захватчиков на измор. Рано или поздно они получат приказ атаковать. К этому надо было подготовиться основательно.

Опытная команда подрывников уже начала минировать подходы к городку.

Но кроме этого Али-хан решил окружить Краснокумск цепью окопов и обустроить надежные укрытия для пулеметных гнезд, гранатометов и

“стингеров”, привезенных в автобусе с зашторенными окнами.

Только отдав все необходимые команды, Али-хан связался по сотовому с нужным человеком и произнес условную фразу по-арабски:

– Хвала Аллаху, Господу миров!

Это была первая строка из суры, открывающей Коран.

– Всемилостив Милосердный Он один! – прозвучала в ответ вторая строка.

Али-хан отключил мобильник.

Тот, кому надо, узнал, что начало операции прошло успешно.

Разговаривать дальше было опасно. Так и вражескую ракету можно накликать на свою голову, что уже случалось не раз.

Российские СМИ рисовали Али-хана кровожадным зверем. Он принял это как неизбежность, обусловленную бесконечной, вялотекущей войной.

Когда-то Али-хан был полковником погранвойск и до сих пор бережно хранил дома правительственные награды, которые заслужил честной службой канувшему в вечность Советскому Союзу. Нелепый и совершенно безумный пожар, разгоревшийся на Кавказе, поставил полковника перед нелегким выбором: присяга и офицерская честь против яростного бунта братьев-мусульман. После долгих, мучительных колебаний Али-хан встал под зеленое знамя ислама, глубоко запрятав сомнения, продолжавшие терзать его душу.

Профессиональный военный, он вскоре возглавил отряд боевиков и получил высокое звание амира. Во время многочисленных стычек с федералами в лесистых горах Али-хан старался не думать о том, что, может быть, стреляет в тех, с кем еще недавно плечом к плечу стоял на границе. Что поделать: человек не хозяин своей судбы.

Порой Али-хану бывало несладко даже в тех местах, где фактически властвовал его родной тейп. Совсем недавно ему пришлось с оружием в руках вступиться за старика из горного селения. Восьмидесятилетний

Сослан Андиев во время Великой Отечественной войны прошел со своей геройской разведротой до самого Берлина. И День Победы был для него святым днем. В этот раз Девятого мая Андиев, как обычно, вышел из дома в стареньком пиджаке, до пояса увешанном орденами и медалями.

Вскоре его окружила стая горластой молодежи, потрясавшей оружием, и потребовала, чтобы Андиев снял свои награды и бросил их в пыль.

Парни словно забыли о традиционном почтении к старцам. Но и у

Андиева кровь была горяча. Возникший конфликт грозил обернуться большой бедой.

На счастье, рядом случайно оказался Али-хан и решительно вступился за Андиева. Однако страсти уже накалились так, что даже авторитет амира не помог. И тогда Али-хан, выхватив пистолет, загородил старика собой. Парни были вынуждены отступить. Стрелять в амира никто не посмел.

Позже Ильяс, бывший в отряде заместителем Али-хана, довольно резко высказал командиру свое недовольство.

– Ты плохо читал Коран, – спокойно ответил ему амир. – В третьей суре сказано: “И не должны вы быть похожи не тех, кто разделились меж собой и предались раздорам”.

Али-хан обладал феноменальной памятью и многие суры мог цитировать дословно.

Ильяс опустил голову, чтобы скрыть гневный огонь в глазах, и промолчал. Спорить с Кораном было немыслимо. Но и после того случая между Ильясом и Али-ханом то и дело возникали ссоры из-за необузданной, а главное, неоправданной жестокости Ильяса. Однако бойцом он был умелым и отважным, за что ему многое прощалось.

Дисциплина в отряде была железная. Спиртное находилось под строжайшим запретом. А уж о наркоте и говорить нечего. Даже курили в отряде всего несколько человек. Одним из них был Ильяс. Правда, он делал это украдкой, и Али-хан догадывался – почему. Когда Ильяс подходил близко, чувствовался едва уловимый сладковатый запах анаши…

Боевики понятия не имели, сколько времени им придется держать оборону в Краснокумске. Не знал этого даже Али-хан, имевший приказ сопротивляться до специального сигнала старшего командира, который скрывался в недоступном для федералов месте. А приказ оставить город мог поступить лишь в одном случае. В случае выполнения российскими властями требования боевиков. Письмо с этими требованиями Али-хан держал в нагрудном кармане. Его следовало передать вражескому командованию после того, как в городке завершатся все оборонительные работы.

Амир с горечью понимал, что является всего лишь незначительной фигурой в большой игре. Федеральные войска ни за что не выполнят требования покинуть Кавказ, и вся эта громкая акция с захватом

Краснокумска нужна для того, чтобы в Интернете, на сайте

“Кавказцентр”, поднялась шумиха об очередном успехе моджахедов, чтобы в разных странах вновь встрепенулись разномастные правозащитники, чтобы не прерывался поток денег и оружия из-за кордона.