Творения

Белые дроги, белые дроги.Черное платье и узкие ноги.Был бы лишь верен, вернее пищали с кремнями, мой ум бы.Выбрал я целью оленя лохматого.За мною Америго, Кортец, Колумбы!Шашки шевелятся, вижу я мат его.Капает с весел сияющий дождь,Синим пловцов величая.Бесплотным венком ты увенчан, о, вождь!То видим и верим, чуя и чая.Где он? Наши думы о нем!Как струи, огни без числа,Бесплотным и синим огнемПылая, стекают с весла.Но стоит, держа правило,Не гордится кистенем.И что ему на море мило?И что тосковало о нем?Какой он? Он русый, точно зори,Как колос спелой ржи,А взоры — это море, где плавают моржи.И жемчугом синим пламёнаЗажгутся опять как венок.А он, потерявший имёна,Стоит молчалив, одинок.А ветер забился все крепче и крепче,Суровый и бешеный моря глагол!Но имя какое же шепчетОн, тот, кому буря престол?Когда голубая громадаЗакрыла созвездий звено,Он бросил клич: «Надо,Веди, голубое руно!»И люди спешно моют души в прачешнойИ спешно перекрашивают совестей морды,Чтоб некто, лицом сумасшествия гордый,Над самым ухом завыл: «Ты ничего не значишь, эй!»И многие, надев воротнички,Не знали, что делать дальше с ними:Встав на цыпочки, повесить на сучкиИль написать обещанное имя.Котенку шепчешь: «Не кусай».Когда умру, тебе дам крылья.Уста напишет Хокусай,А брови — девушки Мурильо.Табун шагов, чугун слонов!Венки на бабра повесим сонно,Скачемте вместе. Самы и Самы, насМного — хоботных тел.10 — ничто. Нас много — друзей единицы.Заставим горлинок пушек снаряды носить.Движением гражданина мира первого — волкаПохитим коней с Чартомлыцкого блюда,Ученее волка, первого писаря русской земли,Прославим мертвые резцы и мертвенную драку.Шею сломим наречьям, точно гусятам.Нам наскучило их «Га-Га-Га!»Наденем намордник вселенной,Чтоб не кусала нас, юношей,И пойдем около белых и узких борзыхС хлыстами и тонкие,Лютики выкрасим кровью руки,Разбитой о бивни вселенной,О морду вселенной.И из Пушкина трупов кумирныхПушек наделаем сна.От старцев глупых вещие юноши уйдутИ оснуют мировое государствоГраждан одного возраста.Одетый в сеть летучих рыб,Нахмурил лоб суровый бог рыб.Какой-то общий шум и шип,И точно красный выстрел — погреб.За алым парусом огняЧернеют люди и хлопочут.Могил видением казня,Разбой валов про смерть пророчит.И кто-то, чернильницей взгляда недобрый,Упал, плетнем смерти подняв свои ребра.Упав, точно башен и пушек устав.Вот палуба поднялась на дыбы,Уже не сдержана никем.Русалки! Готовьте гробы!Оденьте из водорослей шлем!От земли печальной вымыв.И покройте поцелуями этот бледный желтый воск кости.А на небе, там, где тучи,Человеческие плоскостиЛомоть режут белых дымов.Люди, где вы? Вы не вышлиИз белой праотцев могилы,И только смерть, хрипя на дышле,Дрожит и выбилась из силы.Она устала. ПожалейтеЕе за голос куд-кудах!».Как тяжело и трудно ей идти,Ногами вязнет в черепах.Кто волит, чтоб чугунный ободНе переехал взоров ласточки,Над тем качнулся зверский хоботИ вдруг ударил; с силой вас тоски.И бьет тяжелою колодойОн оглупевшего зверка,И масти красною свободойНаполнят чашу, пусть горька.Свобода приходит нагая,Бросая на сердце цветы,И мы, с нею в ногу шагая,Беседуем с небом на «ты».Мы, воины, строго ударимРукой по суровым щитам:Да будет народ государем,Всегда, навсегда, здесь и там!Пусть девы споют у оконца,Меж песен о древнем походе,О верноподданном Солнца —Самодержавном народе.Эта осень такая заячья,И глазу границы не вывестиОсени робкой и зайца пугливости.Окраскою желтой хитерОсени желтой житер.От гривы до греблиВсюду мертвые листья и стебли.И глаз остановится слепо, не зная, чья —Осени шкурка или же заячья.