Уничтожение

— Мензоберранзан, — сказал Заммзит, — это вели­кий приз. Он всегда был наименее досягаем для нас. В других городах у нас были успехи. Королева Паути­ны Демонов отсутствовала достаточно долго.

— Достаточно ли? — заметил Нимор.

— Оглянись по сторонам, — отозвался Заммзит. — Когда-то это был торговый город дроу, открыто подчи­нявшийся жрицам. Теперь это чистая грифельная дос­ка, и в то самое время, пока мы разговариваем, он пре­образуется.

— Другие Отцы-Покровители и я, — добавил Том­фаэль, — под опытным руководством Покровителя Зам-мзита мы сосредоточим наши усилия здесь.

— Как всегда и намеревались? — закончил Нимор. Томфаэль вздохнул:

— Я знаю, ты всегда считал меня трусом, Нимор, но ты ошибался. Лишь дурак не видит разницы между тру­состью и прагматизмом.

— И лишь юнцы ставят славу выше успеха, — доба­вил Заммзит.

— Я мог бы и победить в Мензоберранзане, — воз­разил Нимор.

— Возможно, — ответил Томфаэль. — Если бы тебе это удалось, этот разговор велся бы совсем в ином тоне. Это был твой шанс удивить нас, Нимор. Вот что тебе не удалось сделать — удивить нас. Наши планы никогда не зависели от того, преподнесут ли нам Город Пауков на серебряном блюде, равно как не строились они и на предположении, что Ллос никогда больше не вернется, где бы там она ни была. У нас появилась такая возмож­ность, и мы воспользовались ею, насколько смогли. Для другого будут другие возможности.

— Другие возможности... — повторил Нимор, пере­катывая слова на языке.

— Ты снова сможешь стать Священным Клинком, Нимор, — сказал Томфаэль.

Нимор кивнул и поклонился:

— Я вернусь в Город Драконов Тени... с вашего по­зволения, Отец-Покровитель.

Томфаэль кивнул в ответ, Нимор повернулся и шаг­нул в Тень.

* * *

Давно уже Фарон не чувствовал себя так хорошо: он уже почти забыл, что значит быть здоровым. Жрицы, видимо испытывая наслаждение оттого, что заклинания вернулись к ним, почти беспрерывно бормотали исце­ляющие молитвы. Они устроили пиршество и добыли много чистой холодной воды. Они залечили все раны и успокоили ноющие мышцы.

Потягиваясь, чувствуя себя слишком хорошо, чтобы связываться с Дремлением, Фарон стоял и смотрел, как Квентл и Данифай возятся с Джеггредом. Видимо, опять-таки потому, что они не в силах были устоять перед со­блазном воспользоваться заклинаниями, которых так долго были лишены, две женщины работали сообща. Они сидели, поджав ноги, по бокам от нервничающего, лежа­щего на спине дреглота, и Фарон ощутил отголоски бы­лых физических отношений, которые не так давно еще связывали жриц. То случайное прикосновение превраща­лось в долгое поглаживание, то полуприкрытые веками глаза встречались поверх пышной белой гривы дреглота, то язык как бы случайно скользил по полураскрытым губам, когда от сложных исцеляющих заклинаний пере­сыхало в горле, пусть даже и защищенном магией.

В результате всего этого отрубленная рука Джеггреда выросла снова. Зрелище того, как она медленно фор­мируется из мертвого обрубка, было, на взгляд Фарона, еще более восхитительным, чем отношения между дву­мя женщинами. Рука восстанавливалась послойно: сна­чала кости, потом сухожилия, мышцы, кровеносные со­суды, кожа, шерсть, когти.

Когда они закончили, дреглот поднялся, сгибая и раз­гибая руку, отвесив челюсть и дрожа.

Обе жрицы тоже встали, но порознь, они снова гля­дели друг на друга холодно.

Джеггред сначала посмотрел на Данифай и сказал:

— Спасибо, госпожа. — И лишь потом: — Госпожа Квентл...

Лицо верховной жрицы затуманилось от гнева, она отвернулась от племянника и принялась быстро соби­рать свои вещи.

— Мы провозились здесь достаточно долго, — заяви­ла она, уже быстро шагая по коридору. — Туда.

Данифай жестом предложила Фарону следовать за верховной жрицей, и маг охотно пошел за Квентл. Вей­лас двинулся следом за ним, а Данифай с дреглотом шли сзади. Любое расстояние, любой буфер между дву­мя жрицами пошел бы сейчас только на пользу, и Фа­рон был рад служить таким буфером, пока они в пути. Мастера Магика просто распирало от любопытства.

Квентл уверенно шагала вперед, и никто из них даже не пытался оспаривать выбор ею пути или сомневаться в нем. Они переходили из одного коридора в другой, шли через комнаты, порой проходили в двери, которые Джеггреду приходилось открывать силой. И все это вре­мя паучья крепость оставалась такой же холодной, тем­ной, мертвой и ржавой на вид. Хотя сила Ллос явно вернулась к обеим жрицам, сооружение оставалось та­ким же безжизненным, как прежде, и Фарона не поки­дало стойкое ощущение, что, откуда бы та сила ни ис­ходила, это не был шестьдесят шестой Уровень Абисса.

Увидев свет в конце одного из проходов, все остано­вились, прижавшись к стенам и прячась в тени. Мастер Магика быстро вызвал в памяти еще доступные ему заклинания, положил руку на жезл, стреляющий огнен­ными стрелами, и оглядел остальных членов их отряда. И Квентл, и Данифай смотрели в конец коридора с вол­нением и надеждой. Джеггред точно так же уставил­ся на Данифай. Вейласа нигде не было видно — как обычно.

— Что это? — спросил Джеггред, так тихо, как толь­ко способен был говорить здоровенный полудемон.

— Врата, — предположил Фарон.

— Именно туда нам и нужно, — заявила Квентл.

— Она права, — подтвердила Данифай.

— Ну что же, — отозвался Фарон, — тогда идем пря­мо сейчас. Нужно ли нам быть готовыми пробиваться с боем?

Квентл оторвалась от стены и быстро зашагала впе­ред, высокая и прямая, навстречу странному пурпурно­му сиянию.

Фарон пожал плечами и двинулся следом, не выпус­кая из рук жезла, а из головы — списка заклинаний. В конце концов, верховная жрица так и не ответила на его вопрос.

Когда они дошли до конца коридора, чутье Фарона стало подсказывать ему двигаться медленнее и осторож­нее — но он был с малолетства приучен признавать гла­венство верховных жриц и повиноваться им и последо­вал за Квентл в помещение в конце коридора, колеблясь в душе, но не замедлив шага.

Коридор вывел в огромную круглую комнату с высо­ким потолком и стенами из такой же заржавленной ста­ли, что и вся остальная паучья крепость. Посреди пус­того помещения стоял цилиндр, сваренный, казалось, из рваных, ржавых обломков самой же крепости. Он стоял стоймя и был около восемнадцати футов диаметром. Из­нутри кольцо было заполнено тускло-фиолетовым све­том, который кружился и извивался, словно в цилиндре находилось некое люминесцирующее облако тумана.

Фарон услышал шаги и вытащил из-под пивафви жезл.

— Он тебе здесь не понадобится, маг, — произнес голос, эхом раскатившийся по комнате.

Пока остальные входили, Фарон искал источник го­лоса. Он различил какую-то фигуру, укрывшуюся в осо­бенно густой тени.

— Вон там, — шепнул Фарон Квентл. — Видишь? Квентл кивнула.

— Вы не станете творить никаких заклинаний и не сделаете ни малейшего движения в ее сторону без моего приказания, — предостерегла она. — Поняли?

— Разумеется, госпожа, - ответил Фарон. Остальные молчали.

— Я спросила: вы поняли? — повторила верховная жрица.

Данифай и Джеггред кивнули, а Фарон снова отве­тил:

— Разумеется, госпожа. Но можешь ты, по крайней мере, сказать мне, что это?

— Я предпочла бы, чтобы обо мне говорили «кто», — сообщил голос. — Я женщина.

Существо выскользнуло из глубокой тени и уверен­но вышло на пурпурный свет активированного, но не­настроенного портала. При виде его у Фарона перехва­тило дыхание.

Фигура женщины-дроу медленно извивалась и пока­чивалась в воздухе в добрых десяти футах от пола. Жен­щина была великолепно сложена и обнажена, тело ее напоминало скорее пышные формы Данифай, нежели сухощавую, сильную фигуру Квентл. Она ласкала свое тело руками, медлительно, неспешно, и для этой ласки не было запретных мест.

По бокам у нее росло по две пары длинных сустав­чатых паучьих ног. Именно эти четыре ноги с одной стороны и четыре, точно такие же, с другой удерживали женщину высоко над полом.