Гиперборея

— А есть другой путь? — уточнила я, помогая опуститься ей на землю. Мне и самой нужно было перевести дыханье.

— Всегда есть другой путь.

— Какой?

— Тут недалеко небольшое озеро. Нам нужно переплыть его.

— Вплавь? Это исключено! Ты не сможешь! Я тоже плаваю не важно. К тому же в нем может водиться какая-нибудь зверюга, типа динозавра… Здесь же все времена смешались черти как!

— Погоди… Тебе не придется лезть в воду. Я попробую раздобыть лодку.

— У кого?

— Это не твоя забота. Помоги мне только.

Она указала мне путь к озеру. Нам пришлось делать крюк, чтоб невзначай не наткнуться на лазутчиков Хамсина. По неровной местности предгорья было идти еще тяжелее. Нам приходилось не только спускаться по подвижным каменистым склонам, но и подниматься по ним. Неясыть знала эту местность, она-то мне и советовала, куда идти, а сама едва не теряла сознание. Наконец, показалась водная гладь маленького горного озера, по берегам которого возвышались скалы и взгорья, поросшие низким леском. Озеро было красивым, мы остановились, чтоб перевести дух и порадовать уставшие свои глаза.

— Надеюсь, это обычное озеро, без сюрпризов? — поинтересовалась я.

Неясыть ничего не ответила, сняла свою руку с моего плеча и попробовала устоять на своих собственных ногах. С трудом, если не сказать больше, но это ей удалось. Пошатываясь и едва ли ни скрипя зубами, она сделала несколько шагов и осторожно стала спускаться к воде. Нам оставалось только наблюдать за ней. В какой-то момент она покачнулась, и мне показалось, что она вот-вот упадет. Я сделала попытку подбежать к ней, но остановилась, увидев ее предостерегающее движение рукой. Другой ее молчаливый жест велел нам держать рот на замке.

Вода, казалось, не таила никакой опасности, хотя и выглядела сверху совсем темной. Возле берега мирно колыхались камыши и лежали круглые серые валуны. На один из таких камней Неясыть неловко перешагнула и опустилась на колени. Она наклонила голову к самой воде и повернулась к ней ухом, словно хотела что-то там расслышать. Потом до нас донесся звук ее голоса, произносившего какой-то гортанный и монотонный текст. Такие звуки я уже однажды слышала, когда шаманка прогоняла от меня долговязого зеленого уродца, и догадалась, что на этот раз она разговаривает с духом озера.

Разговор длился долго, причем большей частью это был монолог Неясыти, и лишь в самом конце рядом с берегом забурлила и запенилась вода. После этого туземка сразу же замолчала. Видимо ей все же что-то ответили.

— Помоги подняться, — обернулась она ко мне.

Я быстренько спустилась и подхватила ее за руку. На ее лбу выступила испарина, а сама она была бледной, и волосы прилипли к щекам.

— Ты вся горишь! У тебя лихорадка начинается.

— Пустяки. Это от душевного напряжения.

— Оно хоть стоило того? Что-то я не наблюдаю поблизости никакой переправы.

— Главное, что нам позволили здесь проплыть.

— Вот как? Тоже неплохо. На чем же мы поплывем?

Ей было тяжело передвигаться. Она опустилась на землю прямо на откосе, усыпанном камешками и кое-где поросшем травкой и лишайником. Я решила, что она хочет отдохнуть, но не угадала. Снова приложив ухо теперь уже к земле, она начала похлопывать по ней ладонью, отбивая какой-то такт. Я посмотрела на Беса, сидящего наверху. Судя по всему, он тоже ничего не мог понять. Так продолжалось минут пять. Неясыть то замирала, явно прислушиваясь к чему-то, чего мы точно не могли слышать, но снова принималась барабанить по грунту, отчего мелкие камешки ссыпались вниз по склону. Не видя никакого результата этих ее действий, я начала уж было сомневаться и открыла даже рот, чтоб задать свой сакраментальный вопрос, но…

Бес их первым заметил и, боясь видимо нарушить стоявшую тишину, замахал мне ручкой, показывая куда-то. Тогда и я посмотрела туда. По берегу к нам приближались туземцы, человек пять. Они несли на своих плечах лодку.

— Это свои, я надеюсь? — спросила я.

Неясыть не ответила и стала подниматься, видимо им на встречу. Мне пришлось помочь ей. Она поприветствовала их еще издали, те ответили ей. Завязался разговор на незнакомом мне языке. Туземцы, как я поняла, соплеменники Неясыти, были очень похожи и на нее и друг на друга. Все они были мужчинами.

— Это мои братья, — представила она нам их, наконец.

— Вы очень похожи.

Один из братьев заметил повязку с красным пятном на боку своей сестры и забеспокоился, обратив внимание и остальных. Они обступили ее со всех сторон, заголосили и забубнили. Ее голос изредка тоже прорывался сквозь их нестройный хор. Как я догадалась, братья уговаривали ее идти с ними, а она отказывалась. Это было глупо с ее стороны, но я не хотела вмешиваться в семейные отношения. Я понимала, что без Неясыти мне нелегко будет добраться до Храма, не зная пути, хотя и на лодке и с разрешения местного духа, но я осознавала также и то, что ей нужно вылечить рану. А значит, нам все же придется проститься. Она и так нам очень помогла.

— Отойди в сторону, — обернувшись на меня, произнесла Неясыть, и все ее братья также посмотрели на меня довольно выразительно.

— В чем дело? — не поняла я.

— Мы будем проводить обряд прямо здесь, — объяснила она.

— Какой обряд?

— Обряд исцеления.

— Подожди. Я думала, они возьмут тебя с собой и вылечат дома.

— Нельзя сейчас мне домой. Я должна отомстить Ильсару.

Я взобралась обратно наверх, и оттуда мы с Бесом начали наблюдать за обрядом исцеления. Видимо все братья Неясыти были шаманами, потому что каждому из них отводилась какая-то роль. Они встали вокруг сестры и заголосили, воздевая руки. Один из них начал бить в бубен. Туземка сначала стояла на ногах, тихо пошатываясь, затем опустилась на колени, а потом и вовсе легла ничком, словно потеряв сознание или впав в транс. А действо между тем продолжалось. Братья выли все громче и громче, так что я даже забеспокоилась, не рассердился бы на них и на нас за одно дух озера. Мне бы не понравилось нечто подобное на моей территории. Однако дух видно не возражал.

Один из братьев вдруг направился к нам. Я забеспокоилась. Подойдя, он что-то сурово произнес и без всякого предупреждения дернул меня за волосы, вырвав несколько волосинок, а потом тоже проделал с Бесом. На всякий случай возмущаться мы не слали, но переглянулись многозначительно. Бес расстроился очень: макушка его и так была не богата на растительность. А братец Неясыти со своей добычей спустился к озеру и привязал к камышам наши волосы. Очень мило.

Вскоре и обряд стал подходить к финалу. Братья замолчали, уложили Неясыть аккуратно на траву, засуетились с какими-то фляжками, травками, зашептали что-то над раной. После всего этого я была почти уверена в том, что шаманка заново возродиться к жизни. После такого-то уж точно! Но они так и ушли, оставив ее лежать без сознанья.

— Наверное, нужно еще какое-то время, — предположила я, наблюдая, как братья скрываются в растительности предгорья.

Мы стали ждать. Неясыть покоилась, словно мертвая на траве, рядом с ней лежала лодка, очень похожая на пирогу, обшитая оленьими шкурами и блестевшая от жира. Тут же валялись два коротких весла. Только через полчаса или немного больше шаманка стала шевелиться, а потом открыла глаза. Мы молча смотрели на нее, ожидая результата всего того, что наблюдали недавно.

Она поднялась, словно проснувшись, хлопая глазами и разминая мышцы. Потом оглянулась на нас, словно не узнавая.

— Как ты себя чувствуешь? — спросила я.

— Пора в путь, — был ответ.

Лодка была очень неудобной, заваливалась на бок и черпала воду. На ней нужно было учиться плавать, как ездить на велосипеде, то есть надо было уметь держать равновесие. Больших трудов, нервов и ругательств стоило нам в нее залезть. Само собой я была вся сырая, потому что несколько раз соскальзывала в озеро. Бес же намок уже в лодке, куда я его сразу забросила, а потом несколько раз обрызгала и один раз окунула вместе с лодкой. Неясыть наблюдала за моими действиями с берега невозмутимо и, лишь когда я, наконец, уселась ровно, запрыгнула и оттолкнулась от берега.