Гиперборея

Не слишком хорошо владеющей картографией, мне непросто было ориентироваться в подземелье, где никаких запоминающихся ориентиров особенно и не было. На определенном этапе пути мы свернули в нужный нам тоннель, а далее надо было только идти, запоминая ходы и ответвления, чтоб снова повернуть туда, куда надо. У меня не было ни часов, ни какого другого хронометра, чтоб определить, сколько времени длиться наш поход, но где-то приблизительно на пятый день пути, так мне казалось по своим ощущениям, нам встретился один чудик. Он сказал нам, что мы идем правильно, и обрисовал дальнейший путь к пещере Сыча уже более подробно. Я даже не предполагала, что в подземелье, где кругом только земля, камни, да сырость можно было отыскать такие разнообразные приметы.

Каким-то образом Сыч узнал о нашем приближении и вышел нас встречать. Вероятнее всего в этих самых пещерах имелись и другие ходы, не обозначенные на самодельной карте Абариса. По этим-то ходам, вероятно, до Сыча и долетела весть о нашем приближении. Он встретил нас радушно, весь его клан обступил нас, приветствуя и гогоча. Один из чудиков принял у меня из рук, обессилевшего Беса.

— Его только покормить нужно как следует и он оживет, — пояснила я. — Пять дней питался сухим пайком, бедняга.

Странно, но, отдавая божка, я вдруг ощутила какую-то чуть ли не материнскую жалость к нему. Надо же привязалась к этому проныре и подхалиму!

— Вам нужно на свежий воздух, — сказал Сыч, покосившись на беременную Ив.

— Еще как нужно, Сыч! Проводи нас скорее!

Иверлин слишком утомилась. Я предложила ей для начала отдохнуть, и лишь потом уже идти к Заварзузе.

— Только не расстраивайся, если Тейу не узнает тебя сразу. Сама понимаешь, когда вы уезжали, ему было только два года. Водяной с кикиморой заменяли ему родителей.

— А ты?

— Ну… и я тоже. Насколько могла…

— Обещай мне кое-что, — попросила она, поддерживая свой живот.

— Я постараюсь, честное слово, вернуть Ю-Ю. Все будет хорошо…

К Заварзузе Иверлин пришлось отправиться одной. Здесь в Дремучем Лесу ей совершенно ничего не нужно было опасаться, потому я и отпустила ее с легкостью. А меня попросил задержаться мастер Сыч. Он сказал, что у него есть для меня важные новости.

Я расположилась на травянистом бугорке возле входа в пещеру Сыча, протянула уставшие ноги, скинула ненецкую куртку, прислонилась утомленно к дереву. Никакие важные новости из Дремучего Мира не могли перекрыть своей важностью те события, что происходили сейчас в Гиперборее.

— Что за новости? — спросила я его, прикрыв глаза от солнца. — Что новенького в Дремучем Мире?

— Это новости не отсюда. Из мира людей пришли вести, — ответил мастер.

Я открыла глаза и сменила положение. Какой-то холодок пробежал по спине. Выпрямившись, я внимательно посмотрела на Сыча. Дурные предчувствия не замедлили явиться.

— Что случилось?

— Яр при смерти. Хочет тебя видеть…

Я никогда не думала о том, что он может умереть. Никогда… Мой единственный родной человек, единственный среди тех, кто знает мою тайну. Тринадцать лет назад он стал смертным, стал им из-за меня. И теперь он умирает. Я знала, что рано или поздно это должно случиться. Знала, но не хотела в это верить не хотела об этом задумываться. Я подходила к его дому, сжимаясь от страха при мысли о том, что могу не застать его живым. В глазах стояли слезы.

— Вы ведь были друзьями? — спросила я Сыча перед тем, как отправиться в Мир Людей.

— Мы и сейчас держим связь, — ответил Мастер. — Три дня назад он прислал ко мне вестника. Он просил разыскать тебя.

— Сыч, я должна вернуться в Гиперборею. Я уже не твоя хозяйка, но, пожалуйста, выполни мою просьбу. Мне понадобиться меч. Свой я оставила дома.

— Все сделаю. Не сомневайся…

Яр лежал в постели. Я не могла узнать его: от прежнего богатыря не осталось и следа. Он заметил меня, и затуманенные глаза его на мгновенье прояснились. Он даже сделал попытку улыбнуться.

— Я не хотел так умереть, лежа на старческом ложе.

— Я знаю, ты мечтал погибнуть на поле брани.

— Да.

— Что с тобой случилось?

— Сколько мне лет, помнишь?

— Ты и сам уже точно не сможешь припомнить, сколько.

— Я умираю, потому что пришел мой срок. Я и так слишком задержался на этом свете.

Я изо всех сил старалась сдержать слезы. До того, как я увидела его, во мне теплилась надежда на то, что это всего лишь болезнь, что Яр поправиться и снова встанет на ноги. Но теперь я все ясно видела: на его бледном осунувшемся лице слишком отчетливо проявлялась печать смерти. Она уже пометила его.

— Я должен тебе кое-что сказать, кое-что очень важное. У меня слишком мало времени, чтоб пускаться в долгие объяснения и предисловия. Поэтому скажу сразу главное — я один из титанов.

Яр не стал обращать внимание на мой изумленный поперхнувшийся вздох и продолжил:

— Я был бессмертным изначально, благодаря своему отцу.

— Так значит, мы не родственники?!!

— Мы родственники, я не солгал тебе тогда и сейчас говорю правду.

— Но как такое может быть?!!

— Титаны бесплодны, это верно. Но есть одно место на земле, оно находиться по Ту Сторону, где бессмертный титан теряет бессмертие и становится смертным, как человек. При этом он приобретает и некоторые человеческие качества, к примеру — способность продолжаться в своих потомках. Один наш общий знакомый указал мне туда путь.

— Мастер Сыч указал тебе путь к Сердцу Матери Земли?

— Да, это он.

— А как же старуха Энга? Она впустила тебя?

— Она далеко не всех пускает. Только тех, кого считает достойным. Видимо, меня она таким сочла.

— Я уверена, ты был самым достойным, дедушка. Так значит…

— Да. И в тебе, моем потомке, пусть в тысячной доле, но течет кровь ангела.

— Мне не вериться.

— И это очень сильная жила, иначе бы ты не выдержала бы то испытание тринадцать лет назад.

— Можно сойти с ума…

— Говорю тебе это перед лицом своей смерти.

— Дедушка…

Он впал в забытье. Слишком много потратил сил на разговор со мной. Я не могла дожидаться, пока он снова очнется. Мне нужно было возвращаться в Гиперборею. Но теперь в голове моей стало хоть что-то проясняться: почему тринадцать лет назад сила цветка перешла ко мне, не уничтожив меня, почему тогда же в Мире Людей я снова обрела ее, почему я могла разговаривать с лабиринтом, а колдун не смог убить меня. Это все кровь ангела. Всем остальным своим достижениям я обязана ей. Я — лишь отчасти человек. И та битва, что грядет на севере — это и моя битва.

Мастер Сыч сковал для меня легкий меч, ведь там я могла рассчитывать только на свое ратное мастерство. Он же поведал мне и о том, что случилось с Яром после визита к Сердцу Матери-Земли:

— Мы знакомы с Яром уже очень давно. Он жил в той местности, что зовется сейчас Гиперборей, а тогда это была просто свободная и ничья земля. Еще до того, как Саргон заключил соглашение с вольными титанами, он ушел в Мир Людей, став смертным. Завел семью, у него появились дети. Он очень радовался этому. Но потом, что-то случилось. Он стал бояться смерти. Не знаю почему. Все люди боятся смерти… Тогда он и перехватил цветок папоротника и снова вытребовал себе бессмертие.

— А через несколько сотен лет ради меня снова расстался с ним без всякого сожаления, — закончила я повесть и, повертев в руке для сноровки свой новый меч, сунула его в ножны.

Я собралась уже было назад и успела даже попрощаться с Мастером и всеми его домочадцами, но вдруг вспомнила:

— Сыч, скажи-ка мне одну вещь.

— Какую?

— А Гавр тебя не спрашивал о том, как попасть к Сердцу Матери-Земли?

— Зачем ему спрашивать. Он и сам знает…

Намерения наместника Дремучего Мира были теперь ясны: все сводилось к одному. Он хотел стать смертным. Вот что он имел в виду, говоря, что "просто свернул не туда". Он направлялся именно к Сердцу Матери-Земли. Но по какой-то причине он свернул не в тот тоннель и попал Гиперборею. Возможно, просто ошибся. Такое и с титанами случается. Хотя…