Наместник

В памяти всплыл знакомый образ мальчишки, который был мне так дорог когда-то. А теперь… Нет, прочь, прочь вздор, ерунда, чепуха!!! А что если принести его ребенка в жертву Лютому Князю? Я почувствовала, как во мне пробуждается уснувший когда-то или временно парализованный червь зла. С каким-то радостным злорадством и исступленным ликованием представила я себе, как раз и навсегда решу все свои проблемы: верну себе Муромского и обрету власть над людьми, стану равной Гавру. И не нужны мне тогда будут его защита, его кольцо и его любовь.

Сердце мое яростно забилось. Это была лишь минута, минута безумства и надежды. По прошествии ее я снова отчетливо осознавала, что никогда не смогу убить младенца, тем более что Муромский мне больше не нужен. Мне никто больше не нужен вообще. Никто кроме… проклятье! Я вскочила с кресла, встряхнулась и стала готовиться к празднику.

Во-первых, я собиралась напиться. Во-вторых, быть в центре любого тарарама, чем бы он ни был. И в третьих, веселиться до упаду. Я заранее продумала свой наряд: вызывающий и элегантный одновременно. Алика сшила мне изумительное цыганское платье всего за пару часов. И волосы я решила распустить, как это делали ведьмы.

К вечеру о том, что я собираюсь посетить остров Духов, узнал весь Дремучий Лес. Мша доложила мне, насколько были все удивлены и ошарашены этим известием. Я ликовала и потирала ладони в предвкушении сенсации потустороннего масштаба. Гавр, конечно, узнает, и пусть! Пусть разозлиться или посмеется, хоть что-то почувствует по отношению ко мне.

Проклятье!

Наступал вечер, приближалась ночь духов. Мы с Троей отправились к реке, когда там уже должны были собраться все дремучие. Закат был необыкновенно красив. Мы поплыли на лодке по розовой солнечной дорожке. Остров утопал в ольховых деревьях, а посреди него располагалась круглая поляна со старым дуплистым дубом. В этом дереве и почивали три глупых духа.

Когда мы подплывали к острову, на берегу толпились дремучие. Мое появление вызвало у них необыкновенный интерес. Лодку-самоходку подтащили к берегу, Троя резво спрыгнула, я сошла, опершись на услужливо поданные руки Евстантигмы и Полкана.

— Духи еще не проснулись? — поинтересовалась я в первую очередь.

— Мы не будили их, ждали тебя, — сказал кто-то.

— Не обращайте на меня внимания. Веселитесь как обычно.

Я отошла в сторону и присела на камень, приготовившись наблюдать за тем, что будет происходить тут.

Вскоре стемнело, загорелось множество костров. При помощи каких-то заклинаний, произносимых хором, дремучие начали вызывать духов. Сначала их нестройные голоса звучали неуверенно, а затем все громче и громче. В конце концов, я готова уже была зажимать уши от их ора. Мне стало смешно. Никаких духов я не увидела, и вообще сомневалась, что таковые существовали, но все стали твердить, что глупые духи проснулись и теперь витают среди нас.

Меня разбирал смех. Я решила подняться со своего места и заглянуть в дупло, чтоб в шутку убедиться, что духи действительно вылезли оттуда. Вокруг меня уже начинались танцы под веселую ритмичную музыку — усердствовали дремучие музыканты. Из кустов выкатывались огромные дубовые бочки с вином. Я подошла к дереву, встала на цыпочки и заглянула в дупло. Там было темно и пахло сыростью. Я снова рассмеялась: какие духи там могли обитать?

— Беатриче первой заглянула в дупло! — услышала я вдруг рядом пронзительный детский голос. Лелио!

— И что? — поинтересовалась я весело.

— Тебе первой приветствовать пьяного духа!

— Что?!

Ко мне тут же приблизилась одна из виллис, неся в руках просто гигантский кубок, наполненный вином. Я остолбенела и поняла, что не смогу отказаться. Назвался груздем — полезай в кузов. Я приняла серебряный бокал и увидела, как в темно-красной ароматной глади отразился месяц. Не трудно было понять, что если выпить это до дна, то на ногах устоять будет уже невозможно.

— Приветствую тебя, пьяный дух, — сказала я шутливым тоном и принялась пить маленькими глотками сладкое до приторности вино.

Дремучие замолчали, даже музыка перестала играть. Все ждали, когда я допью до дна. Наконец, я из последних сил проглотила последние капли и с облегчением выдохнула, опустив кубок. Меня тут же повело в сторону, и голова затуманилась. Раздался радостный вопль, и снова заиграли барабаны и дудки. Ночь духов началась.

Надо ли говорить, что с тех пор как я узнала о Дремучем Мире, мне стали сниться необычайно яркие сны. Вот и сейчас мне показалось, что я нахожусь во сне. Все вокруг меня завертелось в искрящемся неистовом танце. С каждым моим качающимся шагом очертания окружающих становились все менее отчетливыми, а здравый смысл все дальше уплывал. Мне стало еще веселей и захотелось совершить какой-нибудь подвиг, но ко мне подскочила Троя.

— Присядь-ка, хозяйка, — услышала я. — Что-то ты совсем… не в себе.

— Я что сюда пришла, чтоб сидеть?

Но тут я очень остро ощутила необыкновенное притяжение земли и поняла, что сесть все же придется. Едва не повалившись в траву, я приземлилась на камень. Рядом с собой я сразу узрела сына Ладо.

— Что тебе нужно от меня?!!

Лелио оскалился и присел рядом.

— Королева, где же твой король? — спросил он иронично.

— Что ты мелешь?!

Он рассмеялся заливисто и пояснил сквозь смех:

— Здесь сегодня каждый имеет пару, а ты почему одна?

— Как ты смеешь спрашивать меня об этом? Я наместница! Мне не нужен никакой король! А о парах, наверное, ты позаботился?

Лелио снова расхохотался, а вслед за ним и я, сама не зная чему.

— Тут в лесу болтают, будто ты считаешь, что это я помог тебе с Гавром, — все так же весело сказал сорванец.

— А ты, конечно, не причем?

— Совсем не причем. С титаном мне тягаться не по плечу. А вот с тем мальчиком, ну, ты помнишь, это моих рук дело.

Я поняла, что он говорит о Муромском, хотя сознание мое и было затуманено. Оно позволило мне даже изумиться.

— Так это ты?!!

— Я! — осклабился сукин сын и резво отскочил от меня, потому что я сделал вид, что собираюсь отвесить ему подзатыльник.

Он остановился неподалеку, дразня меня. Мне, царственной наместнице, следовало бы сдержать свои эмоции, но ведь вокруг витали три глупых духа. И тот, что отвечал за озорство, видимо подстегнул меня. К тому же мне страшно захотелось поколотить вредного мальчишку, из-за которого мне пришлось пережить столько неприятных минут в моей прошлой жизни. Я бросилась за ним вслед, размахивая попавшейся под руку ольховой веткой. Координация моих движений не отличалась безупречностью, но несколько раз я все же сумела достать чертенка.

Путь мне преградил вертящийся хоровод, и я потеряла Лелио из виду. Пролетавшая мимо меня Мша ухватила меня за руку, приглашая в круг. Я поддалась. Необыкновенно легкое, беззаботное и пьяное веселье захватило и меня. Потом заиграла другая, еще более ритмичная музыка и начался танец, который я однажды разучивала с кикиморой. Его можно было сравнить с менуэтом, только в бесовском варианте, или с каким-нибудь средневековым крестьянским танцем. Дремучие остановились друг напротив друга так, как застали их музыканты. Я хотела было уйти из круга, но тут увидела, что напротив меня оказался Бобровник. В ночь духов даже он не чурался общего пьяного веселья. Меня снова разобрал смех, когда я представила себе, как его грузная туша будет лихо скакать под музыку, и мы пустились в пляс.

Леший оказался необычайно подвижным. И как только у него это получалось? Он ловко проделывал все па, причем отлично попадал в ритм. Я же сама, после приветствия пьяного духа, едва ли могла похвастаться столь же безупречным исполнением, но все же не могла удержаться от хохота, лицезрея как с каждым прыжком из его бороды и волос выпархивали и разлетались в разные стороны ночные мотыльки. Когда же бабочки закончились, моя собственная неуклюжесть стала давать повод для веселья и мне и Бобровнику.

Партнеры менялись местами. За десять-пятнадцать минут сумасшедшего танца со мной успели сплясать неуклюжий, привыкший большую часть времени находиться в воде Изустемьян, одна шустрая кикимора, незнакомый лесовик и Лелио, которого я уже успела простить. Наконец, в очередном визави я узнала Евстантигму. И когда мы, сцепившись локтями, начали кружиться, он шепнул мне: