Страница 93 из 93
Но дочь не дала договорить — подскочила, ринулась к ним, обняла так, будто боялась, что они исчезнут, как мультик на плохом интернете.
— Вы вернулись! Вы правда вернулись! — кричала она, уткнувшись Марине в плечо.
Дмитрий поднял руку, хотел что-то сказать, потом махнул:
— Да ну его. Потом всё расскажем. Пусть думает, что через кухню зашли.
Марина плакала. Не навзрыд — спокойно, тихо. Слёзы текли, будто смывали остатки пыли 1979 года.
— Мы дома, — прошептала она. — Всё позади.
Дмитрий оглядел комнату: ничего не изменилось. Даже пылесос тот же — только теперь умный, и на Wi-Fi. Он усмехнулся.
— А я ведь обещал...
— Обещал, — кивнула Марина. — И сдержал.
Он взглянул на неё — и впервые за долгое время в её глазах не было ни упрёка, ни утомлённой прагматичности, только светлая радость и благодарность.
— Ну что, товарищ следователь, — сказала она, — снимаем доказательства эпохи?
Он начал стягивать пиджак, который уже начал слегка пахнуть архивом.
— Ещё как. Этот пиджак, по-моему, сам собирается проситься в музей.
Дочь, не отпуская их, фыркнула:
— А мама — как из кино про агентов. Только у тебя причесон дико странный.
Марина расправила платье, гордо вскинув подбородок.
— Это, между прочим, «стратегическая маскировка». Ретростиль.
Собака залаяла снова — как будто подтверждая, что мама снова в строю и всё теперь будет правильно.
Телевизор в углу мигнул.
Последний раз.
Мелькнул кадр: выцветший ковёр с оленями, блокнот на столе, и в кадре — тёплый свет, словно солнце заглянуло в прошлое, чтобы проститься.
Потом экран погас.
Никто этого не заметил.
Кроме собаки.
Она тихо гавкнула в сторону телевизора и легла у ног хозяйки.
— Завтрак? — предложил Дмитрий. — Кофе пахнет, как победа.
— Только сначала душ, — рассмеялась Марина, отрываясь от дочери. — Я до сих пор чувствую запах советского радио.
— А я хочу блины! — заявила дочь. — С вареньем. И чтоб без телепортов!
— Договорились, — улыбнулся Дмитрий. — Сегодня — без мистики. Только семейные дела.
Они пошли на кухню. Все трое. Вместе.
А за их спиной телевизор «Рекорд» тихо стоял в углу.
В розетку он не был включён.
Марина сидела за круглым столом у окна — в уютном халате с капюшоном, с чашкой кофе в руке. Она сделала глоток, прикрыла глаза и вдохнула запах: кофе, корица, немного собачьей шерсти и... жизни. Впервые за долгое время всё было по-настоящему тихо — без погони, без шпионских уловок, без загадочных афиш и взрывов на овощебазе. Только хруст свежеиспечённой булочки и лёгкое постукивание фишек на столе.
— Так, — строго сказала их дочь, подгребая к себе карточки. — Папа, ты опять жульничаешь.
— Я? — Дмитрий, теперь в футболке с надписью «Следователи не стареют — они улучшаются», поднял руки. — Это не жульничество. Это оперативная комбинация по внедрению в тыл противника.
— Это «Монополия», а не секретная операция, — рассмеялась девочка. — Ты в тюрьме. Без права выхода.
Марина улыбнулась. Настоящей улыбкой, не дежурной, не ироничной. Такой, какой она улыбалась когда-то — до этих всех «дел».
Она посмотрела на Дмитрия, и что-то мягкое защекотало в груди:
«Он действительно изменился. Или, может, просто вернулся тем, кем был. Тем, кого я полюбила».
Дмитрий поймал её взгляд, подмигнул.
«Да, да, я всё ещё умею. Даже без кепки».
Телевизор «Рекорд» стоял в углу. Молча. Скромно. Почти застенчиво. Как будто знал, что его уже не боятся и не ждут от него ничего, кроме пыли на экране.
— Думаешь, он ещё может включиться? — шёпотом спросила Марина.
— Разве что чтобы показать прогноз погоды за 1979 год, — усмехнулся Дмитрий. — Или очередной выпуск «Время» с Журовой.
— О, нет. Хватит мне твоей Журовой на всю жизнь, — фыркнула Марина, допивая кофе. — Пусть будет просто телевизором. Не порталом, не судьбой, не метафорой. Просто... мебелью.
Собака залаяла во дворе — как будто поддерживая. Может, за птицей. Может, просто от счастья, что все наконец дома.
— Мам, — подала голос дочь, не глядя. — А вы с папой теперь точно не будете ругаться?
Марина и Дмитрий переглянулись.
— Ну... — начал он.
— Никогда, — сказала Марина быстро и твёрдо. — Мы обещали себе. И тебе.
— Только если ты втихаря начнёшь подкармливать собаку вафлями, — добавил Дмитрий. — Тогда ругань гарантирована.
— Или если ты снова купишь глупую кепку, — подмигнула Марина.
— Так вот ты где, любовь моя! — воскликнул он, хватая подушку вместо кепки. — Я скучал!
Дочь засмеялась, бросаясь в них подушкой, и вся троица завалилась на диван, смеясь, ворочаясь, как дети в первый день каникул.
Телевизор в углу молча наблюдал. Не мигал. Не шипел. Он был просто вещью.
Но, если присмотреться очень-очень внимательно — только на мгновение — казалось, что его экран чуть дрожал. Совсем чуть. Как будто он тоже… улыбался.
И, может, даже шептал: «Вы сделали всё правильно».
Финал. И, на этот раз — по-настоящему счастливый.