Покоряя ее

«Они все могут жить долго и счастливо», — шутит Рид, аккуратно закрывая дверь.

Я смотрю, как моя мать заглядывает в открытую дверь сарая. У меня сжимается сердце, когда я вижу печаль на её лице... Она едва заметно машет мне рукой и грустно улыбается. Я даже не знаю, кто она такая. Я не знаю, почему она столько лет терпит моего отца, но сейчас я вижу в её глазах одиночество, которое я слишком долго игнорировала. Она тоже страдала, и я ставлю перед собой цель познакомиться с матерью. Узнать, что ею движет, и, возможно, даже помочь ей.

Рид запрыгивает в грузовик, поворачивает ключ в замке зажигания и едет по длинной подъездной дорожке к главному дому и воротам поместья. Он протягивает мне руку, теплую и успокаивающую, поворачивается, чтобы посмотреть на меня, а затем снова на дорогу.

«Мне нужно кое о чём тебя спросить». Его голос серьёзен, и после всего, что произошло, я не думаю, что смогу выдержать ещё один удар.

Я не хочу так быстро привязываться к нему, но не могу отрицать эту странную связь, которая возникла между нами в тот момент, когда мы посмотрели друг на друга на ринге. Я не знала, что такие чувства возможны, и теперь не могу их остановить. Я знаю, как их назвать, но боюсь.

“Что?”

Он замедляет ход грузовика и останавливается перед домом. Во многих витражных окнах, украшающих фасад столетнего особняка в стиле Тюдоров, всё ещё горит свет.

«Я человек, который верит в интуицию. Я знаю то, что знаю. А ещё я знаю, что рядом с тобой мне чертовски страшно».

Когда он сжимает мою руку, меня пронзает волна шока.

— Я? Ты меня боишься? Почему?

— Потому что, если ты не чувствуешь того же, что и я. Если это, — он снова нежно сжимает мои пальцы, прежде чем продолжить, — что бы это ни было между нами, не так реально для тебя, как для меня, то это самая пугающая мысль, которую я только могу себе представить.

Я сглатываю комок в горле. Его глаза, серебристо-серые в тусклом свете, пристально вглядываются в моё лицо.

«Я здесь не для того, чтобы встречаться с тобой. Я здесь не для того, чтобы перепихнуться или как там это называется. Для меня это серьёзно. Я не хочу ничего случайного. Я не хочу «посмотрим». Я знаю, чего хочу, и в тот первый день меня словно молнией ударило. Такое бывает раз в жизни, если тебе повезёт. И, боже мой, тот первый раз, когда я тебя поцеловал... Я никогда не знал ничего такого, что знал бы сейчас. Я весь твой, Констанс. Я весь твой. Я хочу тебя. Мне нужно знать, где ты.

В уголках моих глаз наворачиваются слёзы, но я сдерживаюсь, кусая губы до крови.

— Ну, я... — У меня голова идёт кругом, я подбираю слова. — Я знаю одно. Единственное место, где я хочу сейчас быть, — это с тобой. У тебя дома. И в тот первый раз, когда ты меня поцеловал? Я тоже кое-что поняла. Я знала, что ты будешь моим первым.

Он наклоняется и целует меня, его тёплый язык проникает между моими губами, он отпускает мою руку и сжимает затылок, беря то, что хочет. Его горячее дыхание обжигает мою щеку, словно он слишком долго его сдерживал.

Я отчаянно пытаюсь унять сердцебиение и отдышаться, когда он наконец отстраняется, но мы по-прежнему находимся нос к носу.

«Я твой первый, Констанс. Но я также буду твоим последним. И единственным».

Он покрывает моё лицо поцелуями, не оставляя ни одного нетронутого участка, а затем снова заводит мотор.

«Мы едем домой?» Слова слетают с губ так же естественно, как весенняя роса.

Главная.

— Ага. Тогда завтра утром ты пойдёшь к моему другу.

— Кто это?

«Доктор Маркус Роберсон, доктор медицинских наук, доктор философии. Он невролог. Один из лучших в мире. И что бы ни случилось вчера, он это исправит. Если бы я не позаботился о тебе, это причинило бы мне больше боли, чем что-либо другое, Констанс. Мне нужно, чтобы с тобой всё было в порядке, и он тебе поможет. Так что завтра в 8:00 мы едем к нему». Даже не пытайся спорить со мной по этому поводу.

Я прикусываю губу; его тон не оставляет места для возражений.

— Что ж, похоже, сегодня мы не выспимся, да?

Он убирает правую руку с руля и крепко сжимает моё бедро, а затем начинает поглаживать ткань моих брюк между ног.

— Или много ночей в будущем.

ЭПИЛОГ

Констанция

«Выглядит неплохо». Док Миллс треплет Руби по носу, прежде чем выйти из стойла. «Думаю, она готова к очередной победе». Он смахивает с ботинок сосновую стружку, которой устлано стойло, и закрывает деревянную дверь. Металлическая задвижка слегка звенит, когда он задвигает её на место и запирает.

«Пока она здорова, я не так сильно переживаю из-за победы». Я ухмыляюсь через плечо и драматично шепчу, приложив руку к губам. «Но мой тренер? Это совсем другая история. Он из тех, кто побеждает любой ценой».

Рид причмокивает и поднимает трость, указывая на меня.

— Я? Это ты вчера вечером сказала мне, что хочешь стать самой молодой профессиональной наездницей , выигравшей четыре чемпионата Гран-при. Так что давай будем честны. Похоже, это у тебя развился инстинкт убийцы. — Он подходит ко мне, кладёт руку мне на затылок и целует в щёку. — Думаю, тебе просто нравится показывать другому тренеру, который у тебя был... хм, как там его зовут? Рид смотрит на стропила амбара, потирая подбородок.

— Угу. Что ж, вы двое можете поспорить без меня. У меня дома сидит рыжеволосая красотка, с которой я могу спорить сколько угодно.

— Спасибо, док, — улыбаюсь я и слегка толкаю Рида в живот, когда он притягивает меня к себе и кладёт руку мне на плечо.

Прошло чуть больше года с тех пор, как мы той ночью вышли из сарая моих родителей. Трэвис больше не работает в этой сфере. Похоже, жадность затмила его разум. Как только об этом стало известно, его выгнали из города.

Мы поженились через месяц после той ночи здесь, на ферме, в его доме. Только несколько работников в качестве свидетелей и местный священник, которого Рид знает много лет. Я не хотела ничего особенного. Но Риду удалось сделать этот день незабываемым.

Во-первых, он на самом деле не делал мне предложение. Он сказал, что мы поженимся, что я могу выбрать дату, но только в течение следующих тридцати дней, а потом надел мне на палец кольцо, которое едва не сломало мне запястье своим весом.

Затем он сказал: «Я люблю тебя».

Я, конечно же, ответила: «Я тоже тебя люблю».

Затем мой милый, высокомерный Рид ответил: «Так будет лучше».

Упасть в обморок.

Хотя мы и договаривались о том огромном кольце. Я просто не из тех, кому нужны большие бриллианты. Так что мы приберегли пятикаратный солитер от Tiffany для особых случаев. Мы остановились на простом платиновом кольце на каждый день.

Вскоре после этого мы узнали, что я беременна. Я подумывала бросить карьеру наездницы, но на самом деле мне этого не хотелось, и Рид поддержал бы меня, какой бы выбор я ни сделала. Так что я собираюсь принять участие в своём первом крупном шоу с тех пор, как родилась Мэллори.

Мне также удалось наладить отношения с мамой и папой. На самом деле, с подачи Рида, когда отец говорит со мной не так, как, по моему мнению, я того заслуживаю, я отвечаю ему тем же и даю понять, что времена, когда он меня унижал , прошли.