Страница 2 из 73
Слова Джулс звучат приглушенно, потому что она произносит их в горлышко бутылки.
Она допивает напиток, её голова касается моего плеча, а я пожимаю плечами.
— Где-то в районе стадиона.
— Мне понадобилась целая вечность, чтобы найти тебя. Я уже начала думать, что ты прячешься от меня.
В этом заявлении есть дополнительный эмоциональный налёт, потому что она была пьянее, чем я думала.
— От тебя - никогда, красавица, — поддразниваю я. — Я всегда стою возле блевотинных мусорных баков на вечеринках. Это типа как раз моё.
Из её уст вырывается огромная отрыжка, но она этого даже не замечает.
— Я знаю, что ты иронизируешь, — замечает она, — и если я вспомню утром, то наверняка обижусь. Так что будь готова к нагоняю.
Даже пьяная она может заставить меня рассмеяться.
Звук моего рингтона привлекает внимание Джулс раньше моего. Она на удивление внимательна, учитывая её состояние. Или просто любопытна.
— Опять он?
— Ага.
Я едва взглянул на экран, прежде чем нажать «игнорировать».
— Ты же знаешь, что не сможешь вечно уклоняться от его звонков, да?
Когда я снова пожимаю плечами, она поднимает голову в такт движению.
— Пока что всё отлично получается.
— Ключевое слово: пока.
Запах перегара, доносящийся до моего носа при этом замечании, заставляет меня отвернуться, прежде чем она продолжает:
— Он упрямый. Ты же знаешь это лучше, чем кто-либо другой.
К сожалению, я знаю это лучше, чем кто-либо другой.
— Может, тебе стоит перезвонить? Может, он что-то слышал от Хантера и…
— И, если честно, меня всё устраивает в любом случае, — оборвала я её. — Хантер сделал то, что сделал, и теперь он там, где ему и место. Конец истории.
Её стеклянный взгляд не отпускает. Я чувствую это.
— Ладно, — соглашается она. — Я умываю руки.
— Спасибо.
Дикие рыжие кудри колышутся, когда она поднимает голову, чтобы кивнуть, но тут же её взгляд устремляется на мою руку. Вернее, на то, что я держу.
— Что это?
Я упускаю возможность вытащить письмо, которое сжимаю в руке, и теперь оно у неё в руках. Она успела немного разгладить его, прежде чем я выхватила обратно, но не без того, чтобы не оторвать маленький уголок, за который она держалась.
— Ничего важного.
И это правда. Слова моей матери не имеют значения. Ложь никогда не имеет значения.
— Боже мой! Меня можно было обмануть, — усмехается Джулс, обращаясь теперь ко мне в спину, потому что я уже направился к костру.
Люди танцуют вокруг огня, выкрикивая слова песни Ice Cube «Today Was a Good Day» и, похоже, они участвуют в каком-то новомодном брачном ритуале. Чёрт возьми, это может быть довольно точным выводом.
Прежде чем я успеваю себя переубедить, я распрямляю письмо и подношу его к огню, давая ему разгореться. Я жду до последней секунды, чтобы наконец выпустить его, чуть не обжигая кончики пальцев, когда запинаюсь. Впрочем, это кажется уместным. Вот такой я человек вкратце: никогда не знаю, когда мне уже хватит.
Фактически, это семейное проклятие.
Пиво проскальзывает мне в руку за полсекунды до того, как Джулс появляется в моём периферийном поле зрения. На мгновение я заворожённо смотрю на огонь сквозь тонированное коричневое стекло бутылки, поднося её к губам, чтобы сделать глоток.
Сердце у меня странным образом сжимается, когда последний видимый фрагмент бумаги рассыпается в прах. В отличие от большинства девушек, у меня нет никаких безделушек или сувениров, доставшихся мне от матери. Единственным подарком, который мне когда-либо дарили родители, был список пороков длиннее моей руки.
— Ты в порядке? Мы можем уехать, если хочешь.
Рука Джулс ложится мне на плечо, и я не упускаю из виду, что она пытается быть внимательной. Однако я знаю эту девушку как свои пять пальцев, и это предложение не совсем то, чего она хочет на самом деле.
— Я в порядке. Можем потусоваться ещё пару часов.
Едва я успеваю что-то сказать, как она снова улетает, находя какую-нибудь ерунду, чтобы по ней потереться. Впрочем, это круто. Рядом с заблеванной урной стоит кирпичная стена с моим именем.
Я бросаю последний взгляд на пламя, понимая, что оно только что выжгло из моей жизни. Однако болезненная хватка сентиментальности быстро угасает. Всё потому, что моё внимание приковано к пламени, невидимая сила тянет меня выше, и я встречаюсь с тремя одинаковыми взглядами, уже устремлёнными на меня. Под полуприкрытыми веками их задумчивые глаза – близко посаженные, словно стая хищных хищников – завораживают меня, и я не могу отвести взгляд. Их физические черты слишком похожи, поэтому я делаю вывод, что они, должно быть, братья.
Эти божества с черными, как смоль, волосами определённо заметили меня, и теперь мне даже кажется, что они говорят обо мне. Двое наклоняются к тому, что посередине, чтобы поговорить поближе. Словно некий прекрасный, горячий клубок.
Серьёзно? «Горячий клубок»? Это лучшее, что ты можешь придумать, Блю?
Очевидно, мой мозг в шоке. С каждой секундой он становится всё более измотанным.
Вот они сидят, восседая на стульях, точно таких же, как и остальные, разбросанные по двору. Только под ними, я уверена, троны. Именно их присутствие делает их особенными, выделяет их среди всех остальных парней, которых я заметил сегодня вечером.
Они крупные, широкие во всех нужных местах — в плечах и груди. Это впечатление подчёркивается сужающимися, подтянутыми, атлетически подтянутыми торсами. Я встречал людей, которые могли бы захватить всё пространство, но никогда не встречал никого столь грозного на открытом пространстве, как эти трое.
Где они прятались всю ночь?
Даже когда двое по обе стороны отвлекаются на пару мокрых девиц в бикини, которые подпрыгивают, чтобы привлечь их внимание, тот, что посередине, остаётся сосредоточенным. Огонь горит в его глазах, как адское пламя, это существо, клянусь, излучает секс, как деревья кислород. Полностью помешавшись на нём, клянусь, его душа движется прямо по этому двору, шагает сквозь пламя и дышит жаром миллиона солнц на мою кожу. Он – всё, что я вижу, и я не уверена, что чувствую по этому поводу. Просто потому, что я не уверена, что он этого заслуживает.
Не заморачивайся, глупый.
Чёрные узоры скользят вверх от его запястья, обволакивая всю его руку. От часов с бриллиантами, сверкающих на свету, до тех пор, пока они не исчезают под рукавом белой футболки, обтягивающей его крепкие бицепсы. Он сидит там, словно бог, наблюдающий за своим народом, застывший во времени, пока мир движется вокруг него. На самом деле, нетрудно представить, что он хорошо играет эту роль.
Ровный всплеск басов, пульсирующих из высоких колонок, стихает, и начинается новая песня — что-то глубокое и волнующее, идеально подходящее к атмосфере. Внезапно ко мне возвращается Джулс, чуть более трезвая, чем когда она убегала танцевать. Я чувствую, как она, задыхаясь, стоит рядом со мной, и мне очень хочется уделить ей должное внимание, но я не могу. Потому что греческая статуя, обличённая в плоть, поднялась со своего трона, и, если я ещё не совсем сошла с ума… мне кажется, он идёт ко мне.
Чёрт возьми.
Его рост именно такой ошеломляющий, как я и представляла, и я замираю, наблюдая, как толпа расступается в ожидании каждого его шага. Острые углы его челюсти и скул заставили бы любую модель потерять всякую надежду достичь этой новой планки совершенства, которую он установил. Ни одна черта его лица не является чем-то средним. Ни одна черта не поддаётся измерению по какой-либо шкале красоты.
Широкие плечи покачивались и опускались под его футболкой, и он шёл медленно, размеренно, отчего я буквально поплыла. Мне очень нравится, как ткань обтягивает его фигуру до талии, где только передняя часть рубашки скрывается за дизайнерским ремнём, продетым сквозь тёмные джинсы.