Страница 47 из 120
Огонь приближался. Грохот и гудение пламени сделались громче, на площади становилось светлее. Время от времени сквозь треск огня прорывался жуткий, ни с чем не сравнимый вопль, который долго еще будет звучать в ушах тех, кто его слышал…
– Милорд, – хрипло прошептал стоящий рядом солдат, – что это такое? Чем пахнет?
Бейсингем принюхался: пахло жареным мясом. Солдат отошел в сторону, наклонился, ухватившись за сруб колодца, и оттянул край платка. Энтони с трудом удержал подкативший к горлу мерзкий комок – лишь потому, что еще думал о престиже командира. Хотя какой он командир? Солдаты и без него знают, что делать, а он лишь стоит и смотрит. Он подошел к колодцу и, сменив одного из горожан, взялся за ведро.
Постепенно площадь пустела. Толпа схлынула, ушли помогавшие солдатам горожане. Шум пожара подошел ближе, до них стали долетать небольшие головешки. Энтони приказал трубить сбор, и над площадью запел рожок.
– Можно несколько минут отдохнуть… – сказал пожарный.
Стражники рухнули на землю, где стояли, Флори устроился рядом с Бейсингемом на краю колоды и, повернув голову, внимательно прислушивался. С боков площади уже слышался треск огня, пламя обходило их – еще немного, и кольцо замкнется. Флори вздохнул и поднялся:
– Все! Надо идти!
Сигнальщик протрубил отход, и, вылив на головы по черпаку воды из колоды, они быстро пошли вперед, до следующей площади с колодцем, подгоняя по пути отставших горожан.
– …Милорд Бейсингем совершенно правильно поступил, оставив здесь обоз. Внизу он не принес бы пользы, лишь перегородил бы улицу…
Комендант города Гровер, купеческий старшина максимус Эрдли и герцог Монтазьен стояли на площадке дозорной башни и смотрели вниз, туда, где лежал окутанный дымным облаком нижний город. Кроме них, на площадке ухитрились поместиться адъютанты коменданта, два помощника максимуса и начальник второго пожарного обоза, который и давал теперь пояснения генералу. Гровер внимательнее вгляделся вдаль, туда, где облако дыма было озарено изнутри колеблющимся красным светом.
– Можно надеяться, что по мере удаления от стены огонь пойдет медленнее? – спросил Гровер.
– Увы, нет! До аббатства Святой Сальвии легче точно не будет. Там сплошь мещанские дома, они горят ничуть не хуже деревенских. Не хуже и не медленнее…
Аббатство Святой Сальвии находилось на полпути между наружной и внутренней стенами. Улицы на пути стремительно распространяющегося пожара были застроены мещанскими домами: нижний этаж каменный, верхние, один или два – деревянные. Выстроены они были, по большей части, из старых бревен, купленных при разборке деревянных домов. Огонь по такой улице летел с той же скоростью, что и на деревянной окраине.
– Значит, то, что сейчас творится у ворот – это лишь начало… – нахмурился комендант.
– У ворот пока еще ничего не творится, – пожал плечами максимус. – Задавленных-то и нет совсем, только помятые. Надо бы солдат побольше.
– Нет у меня солдат! – Гровер еле сдерживался. – Стражники давно внизу, а от кавалеристов все равно никакого толку. Через час-другой подойдет пехотный полк, вот все, что могу предложить. Я не Господь Бог, людей из глины не делаю…
Он снова и снова вглядывался в застланный пеленой дыма город.
– У вас там есть кто-нибудь близкий? – тихо спросил склонившийся к нему максимус.
Семья Гровера жила в верхнем городе, но внизу сейчас были стражники, там же быт и сумасшедший лорд Бейсингем, от которого совсем не требовалось кидаться в огонь. Он куда больше пригодился бы здесь, но разве Тони удержишь? Гровер снова вспомнил, как увидел его впервые: убогий крестьянский домишко, стол, печка, в глазах туман от усталости, и вытянувшийся перед ним чумазый мальчик: «Не беспокойтесь, господин генерал, я знаю, что должен делать!» В том-то и беда: он всегда знает, что должен делать, но не всегда его знание целесообразно. А попробуй ему хоть что-то доказать…
…До аббатства оставалось чуть меньше двух кварталов. Они вышли с очередной крохотной площади с колодцем, по-прежнему на полквартала опережая подступавший пожар. Здесь большинство обывателей, проснувшихся не оттого, что их дом охватило пламя, а от набатного колокола, были одеты, но, занятые сборами, все равно выскакивали из домов, когда те уже загорались. Почти все тащили мешки и узлы, а ручные тележки стражники отбирали и тут же ломали.
– Ну куда его несет! – выдохнул шедший рядом с Энтони стражник и заорал: – Стой! Стой, дурак!
Энтони проследил направление его взгляда и увидел человека с мешком, который выскочил из соседнего дома. Тот дико огляделся по сторонам и… кинулся не в ту сторону. Энтони замер, невольно прислушиваясь: сейчас раздастся вопль… Но прошло несколько бесконечно долгих секунд, а он слышал лишь треск огня.
Солдат двинулся дальше, а Энтони продолжал стоять, вслушиваясь и вглядываясь. Это было дико и неуместно – но он вдруг увидел происходящее глазами поэта, пожар притягивал и завораживал своей свирепой красотой. Это надо запомнить! Энтони стоял и глазами, ушами, кожей, всей душой впитывал поэзию огненной ночи. И лишь насытившись, огляделся по сторонам и заметил, что остался один.
Тут же, в какое-то неуловимое мгновение, мир перестал быть явью, время сделалось густым и вязким, как во сне. Дома внезапно надвинулись, показалось, что ревущая огненная стена совсем рядом – да вот же она, в двух шагах, за дымной завесой! Платок на лице не давал вздохнуть, Энтони рванул его долой, и в легкие ворвался горький едкий воздух. Он в панике пытался дышать, дым раздирал грудь, пламя надвигалось ближе, и внезапно его охватил дикий, неуправляемый ужас. Он не знает, куда идти, случилось то, о чем предупреждал Флори – он потерял направление! Отчаянным усилием Энтони подавил приступ страха, понимая, что эта победа над собой – последняя, еще мгновение, и он кинется неизвестно куда, не разбирая дороги…
Голос возник внезапно, знакомый, звучный и спокойный – самое конечно же время!
– Ну вот мы и встретились, мой рыцарь. Немного преждевременно, но ты сам сюда пришел…
И тут из дымной мглы появился давешний стражник. Солдат пристально взглянул на него, взял за плечи, встряхнул… Кажется, он что-то кричал, но Энтони не понимал слов. Тогда солдат отвел ножны и резко ударил его – раз, еще раз, и погнал перед собой, как они только что гнали бегущих в панике людей. Бейсингем тупо шел под градом ударов, даже не пытаясь возмутиться или заслониться, пока не упал, споткнувшись. Тогда его подхватили с двух сторон и потащили, чья-то рука прижимала к лицу платок, он, задыхаясь, пытался оттолкнуть эту руку и никак не мог…
Они вывалились на площадь, стражники толкнули Бейсингема на камень возле колодца, где уже распоряжался пожарный, тот что-то крикнул, и на Энтони обрушился водопад, потом еще и еще… мир вздрогнул и стал на место. Пожарный подошел, присел на корточки, взял его за подбородок и заглянул в глаза.
– Оклемался? – спросил он.
– Все в порядке, – выдохнул Энтони, все еще не в силах отдышаться, и принялся расправлять свой платок. – Спасибо, Флори. Принимайте командование. Какой из меня тут, к черту, командир, самому нянька нужна…
– Глупости! – пожал тот плечами. – Это огненный морок. Со всяким может случиться, и со мной было. Два раза такие вещи не повторяются, так что не опасайтесь.
Бейсингем поднялся. Морок схлынул, как волна, и он чувствовал себя на удивление спокойно, голова работала великолепно. Он огляделся: стражники занимались своим делом, на него никто даже не смотрел, и он не понимал – то ли это деликатность, то ли солдатам попросту не до оскандалившегося генерала. Пожарный тоже стоял рядом и помалкивал. Энтони прислушался: он уже научился ориентироваться по слуху.
– Надо идти, Флори, здесь народу уже почти нет…
– Огонь подходит к аббатству, – каким непостижимым образом пожарный на дозорной площадке ориентировался в затянутом дымным маревом городе внизу, Гровер не понимал. – Плохо. Там наверняка уйма людей…