Страница 6 из 22
Часы пробили полночь.
Я мягко выбралась из толпы к лестнице, поднялась и полюбовалась на дело своих коварных рук. Драконы были в зюзю. Жаль подольше постоять тут нельзя, меня ждала вейра Лессеш, да и времени было в обрез. Неслышно я ступила на отгороженную часть второго этажа, как мне преградила путь опасных размеров девица:
— Ваши покои выше… вейра.
С трудом удержала себя на месте. Эйвери откровенно боялась жестокой и недоброй веи Милле, заведовавшей уборкой комнат. Зная, как к той относится жених, шпыняла ее за каждый промах, хотя промах Эйвери совершила всего один. Дала право голоса прислуге.
Но я не нежная бессловесная Виве, со мной так ни один конкурент не смел разговаривать, не то, что рядовой сотрудник.
— Вон, — сказала тихо и холодно.
Милле побледнела и зашарила взглядом по сторонам, словно надеялась найти там подсказку.
— Что ты там о себе возомнила, кошка монастырская, — пробормотала она.
Я равнодушно повернулась к двум стражам, стоящим поодаль:
— Несчастная вея сошла с ума, следует отвести ее на конюшню и высечь на совесть, — а когда те заколебались, веско добавила: — С этой минуты и до самой смерти я вейра Бельх. Или мне позвать мужа вместе с его друзьями, если моего слова недостаточно?
Угроза была существенной. Как ни странно, за пределами этого дома ни одна живая душа не знала, каково приходится Эйвери. Дареш очень ценил внешнюю благопристойность. Так что угроза позвать свидетелей подействовала на них освежающе.
Верещащую Милле подхватили под руки и поволокли к черному входу, но сердце у меня не дрогнуло. Эйвери доставалось куда больше и от прислуги, и от мужа, и от любовницы.
По-хозяйски я прошла на жилую половину второго этажа, стараясь угадать в анфиладе комнат гостиную. Эйвери на второй этаж не пускали, даже на свой чердак она ходила черной лестницей, так что придется проявить сноровку и смекалку. Или… не придется.
Одна створка из двойных дверей тихо приоткрылась и оттуда выглянула испуганная вейра Лессеш. Увидела меня и осторожно махнула рукой, тут же снова скрывшись в гостиной.
Мне такое поведение претило, но Лессеш права, стоит соблюдать осторожность.
Я все еще нелюбимая жена, и второй этаж для меня под запретом. Поспешно зашла следом за крестной и аккуратно прикрыла дверь.
— Благодарю, что согласились помочь мне, — к собственному удивлению, нежный голосок дался мне без труда.
Он у Эйвери от природы такой. Такой… беззащитный.
В ответ вейра Лессеш порывисто вскочила с кресла и с силой меня обняла. На глазах у нее блестели слезы, когда она иступлено зашептала:
— Ты прости меня, детка, прости, прости, я трусливая и бесполезная драконица, не смеющая защитить истинную дочь Леяш. Мой статус, пусть и под защитой твоего рода, все равно, что пшик, что огонь без ветра. Прости, что не осмелилась защитить…
Чуть поморщившись от слишком сильных объятий, я успокаивающе похлопала вейру по спине. Мол, будет вам убиваться. Лессеш выглядела искренней, но доверять я не спешила. Не в моем праве прощать десять с лишним лет монастырских пыток в обмен на пару слезинок.
Эйвери бы могла простить, она добрая… была. Но ее здесь больше нет, а на меня вода не действует, хоть целое ведро наплачь.
Часы пробили первый час ночи, и я заторопилась. Дареш ложился в половине второго ночи. Всегда. Вся прислуга дрессирована на его распорядок дня.
— Мне бы хотелось получить пару советов от наставницы, — я скромно присела на самый краешек софы, и вейра Лессеш вынужденно опустилась рядом. — У меня совсем немного времени, Дареш очень… нетерпелив.
Слава богу, вейра не стала тянуть время. Отстранилась со вздохом и вытянула из бархатной сумочки маленький пузырек:
— Это мой настоящий подарок, — сказала она дрогнувшим голосом. — Тот, что я подарила — пустышка, а этот… Этот стоит своих денег. Я не позаботилась о тебе, оставила на волю императора, но все свои бессонные ночи, весь свой многодневный труд вложила сюда.
Она протянула мне на ладони склянку с беловатой жидкостью. После вдруг передумала, открыла и капнула себе на язык пару капель.
— Это не яд, не думай, это… своего рода галлюциноген. Он вызывает фантазии… специфические. Две капли для поддержания настроения, а четыре или пять для более бурного времяпрепровождения, а вот восемь капель свалят с ног любого, даже сильного дракона и время он будет проводить… только в своих мечтах.
Судя по тому, как вейра Лессеш мялась и отводила глаза, фантазии носили эротический характер, и при правильной дозировке были просто сногсшибательны.
Вейра резко встала и коротко сказала:
— Спасти тебе жизнь я не в силах, против императора я что щепка, но могу избавить тебя от позорной первой ночи. Прости, а теперь мне нужно найти себе дракона на ночь, настойка… быстродействующая.
Не успела я глазом моргнуть, как Лессеш промчалась мимо меня и миг спустя по ступеням дробно застучали каблуки.
Я сидела вытянувшись в струну и шокировано смотрела в пустоту. Вот тебе и стеснительная фея-крестная, вот тебе и драконы. Нужно быть внимательнее. Нужно срочно менять привычку мерять этот мир и этих существ человеческими мерками, слишком мало я знаю о них, даже с памятью малышки Виве.
Взяла пузырек и, немного повертев, спрятала в складки платья. И вовремя успела.
Дверь распахнулась, ударившись о стену. На пороге стоял Дареш. На губах блуждала неприятная усмешка, в глазах стоял морозный холод, руки сжались в кулаки.
— А я-то думал стражи мои напились и донесли, что моя неповторимая сучья женушка свихнулась и заявилась на мой этаж.
Он пошатываясь двинулся ко мне, и я тут же вскочила с кресла, в слабой попытке компенсировать разницу положений.
Ум холодно оценивал риски, пока мы перемещались по комнате. Он выше, сильнее, быстрее и на своей территории. Я мобильнее и, возможно, умнее. К возможным плюсам можно отнести богатый жизненный опыт в патриархальной организации. Неужели не найду в себе сил обмануть одного-единственного мужчину?
— Я принимала здесь свою наставницу, — сказала осторожно. — Не на чердаке же мне ее принимать.
Попыталась сместиться к двери, но скотина заблокировал дверь своей мощной тушей. Красивый ведь дракон, по-настоящему интересный, и такая гниль внутри, даже в груди что-то дергается от противоречия внешней и внутренней сути. Или это дрожит сердце глупой влюбленной Эйвери?
— Виве… — протянул муж. — Не ты ли клялась мне в любви, а теперь убегаешь?
Да. Это ее сердце болит и плачет, а мое… мое сердце красотой не купишь.
— Разлюбила, — отрезала с усмешкой раньше, чем подумала.
Отвыкла прогибаться и выбирать слова. А зря.
Дареш подобрался, как рысь, готовая к броску, зрачок полыхнул алым и сузился иглой, усмешка словно приклеилась к губам.
— Вот как ты заговорила. Дня не прошло, как ты осмелела и вообразила себя вейрой Бельх. Моей вейр-р-рой.
Мои маневры оказались бесполезны. Дареш сместился, и я несколько секунд бестолково таращилась на опустевший проход, из которого муж буквально испарился. Едва я сделала шаг в сторону двери, меня грубой силой опрокинуло в пол. Чудом извернувшись, приземлилась на локти и колени, а потом меня протащило по ковру, и в голове помутнело. Сознание накрыло темнотой.
Когда я пришла в себя, Дареш уже был полураздет, и мы… были в другой комнате.
Его спальня, подсказала память. Эйвери была тут однажды, униженно вручая свое небогатое наследство белокожей изящной Лети, которая лежала на этой самой кровати. Голая, как попка младенца. Наготы она своей не стеснялась, как если бы общалась не с будущей женой своего любовника, а с ручной болонкой.