Страница 43 из 45
— С чего бы? — откатившись на кресле подальше от моих рук, выгибает бровь и с вызовом смотрит. — Ты собрался объявить всем о нас?
— Делать мне нечего, — фыркаю я и огибаю стойку. — Просто буду приставать и зажимать свою невесту. Да и не забыла, мои родители будут? А они точно расскажут грандиозную новость старым коллегам и партнёрам. Так что хватит нам прятаться, Лера. Пойдём лучше в подсобку. Я страсть как хочу тебя трахнуть, рыжая.
— Развратник, — ворчит и, вскочив, уворачивается от меня.
— Ты не звонила Алевтине? — ловлю у стеллажей и прижимаю к себе.
— Звонила, — Ланская сопротивляется, старается меня оттолкнуть. — Она разрешила, но я всё же не уверена. И что вообще на тебя нашло? У меня работы выше крыши.
— Мне в очередной раз напомнили, какая ты невероятная женщина, — утыкаюсь носом в щеку. — Ты не только меня меняешь, но и всю мою семью.
— Я не понимаю, — бормочет и сама теснее жмётся.
— Папа приходил, и мы впервые поговорили без взаимных упрёков. Не знаю, что ты ему сказала, но спасибо.
— Давно нужно было просто поговорить, — улыбается открыто. Целует в губы, совершенно позабыв о коллегах и собственном начальстве. На плечи давит, гладит и мнёт рубашку.
— Люблю тебя, Ланская.
— Я тоже тебя люблю, Бессонов, — срывается тихое признание, аж сердце на краткий миг замирает.
Отстраняюсь, всматриваюсь в янтарные глаза. Лера по небритой щеке ладонью проводит и хитро улыбается. С рыком набрасываюсь на эти пухлые губы. Приподнимаю и в себя её вжимаю сильнее.
— Дотерпи всё же до подсобки. Не будем шокировать коллег, — хохочет моя рыжая бестия, обнимая за шею.
Эпилог. Валерия.
— Я же просила надеть белую рубашку, Бессонов, — ворчу, придирчиво осматривая наряд жениха. — Зря, что ли, всё утро её наглаживала?
— Чёрная мне больше идёт, рыжая, — улыбается искушающе. Глаза закатываю и убираю выглаженную рубашку обратно в шкаф. Один разок сказала, что он меня в чёрном возбуждает, теперь постоянно носит чёрное.
— Галстук? — вытягиваю два на выбор.
— Нет, мы знакомиться с семьёй идём, оставь официоз для офисных встреч.
— Ладно, — со вздохом откладываю и этот атрибут гардероба. Я просто очень нервничаю и хочу, чтобы всё прошло идеально.
— Поехали, Лер, — торопит Рома. — Всё будет хорошо. Я понравлюсь им.
— Вот не факт, — фыркаю из вредности.
До родительского дома едем в молчании. На заднем сиденье лежат подарки и букет цветов. Последнее я купила для мамы, но дарить будет Бессонов.
— Мама Светлана Николаевна, папа Леонид Михайлович, — напоминаю имена родителей и жму на дверной звонок.
— Угу, Сестра Алиса, братья Виталий и Богдан. Я помню, — посмеивается жених. — Не нервничай, рыжая. Иначе потащу в ванную стресс снимать.
Луплю мерзавца по плечу и кулаком грожу. Знаю я, как он стресс снимает.
— Не дерись, Ланская! — выставив букет в качестве защиты, шипит Рома.
Дверь внезапно распахивается, и я отскакиваю от него. Улыбку натягиваю.
— Привет.
— Добрый вечер, — Бессонов обаятельно улыбается. — Алиса, кажется?
— Запомнил? Надо же! — фыркает сестра и отходит вглубь квартиры, пропуская нас.
— Здрас-сс-те, — тянет мама, удивлённо осматривая заходящего мужчину.
— Добрый вечер, Светлана. Это вам, — торжественно вручает букет Рома. Вижу, как сестра глаза закатывает. Она не одобряет мой выбор, считает, что Бессонов несерьезен.
— Спасибо, проходите, — улыбается мама, пряча нос в бутонах роз.
В гостиной нас встречает хмурый папа. Рома рассказывал, что приходил к ним, когда меня искал, и папа перед его носом дверью хлопнул.
— Мам, пап, это Рома.
Бессонов жмёт руку отца и протягивает его любимый коньяк. Я вручаю Алиске торт. Всё сделали по правилам. Никого не забыли?
— Тётя Лера! — ко мне бегут две племяшки. Хлопаю себя по лбу. Подарки детям забыли! Из-за Ромы! Он торопил меня!
— Идёмте к столу, — мама подталкивает нас, попутно вытягивая из серванта вазу.
Удивительно то, что Рома очень быстро находит общий язык со всем семейством. Полностью перетягивает на себя всё внимание. Нахваливает салаты и горячие блюда мамы. Пьёт с отцом и братьями и охотно поддерживает все тосты. Про племянниц не забывает и рассказывает о своих сестрёнках примерно их возраста. Обещает познакомить детишек. И приглашает всё моё семейство в Выборг. Встречать Новый год вместе с его семьёй.
— Ты лошадей-то не гони, — захмелевший папа останавливает порывы Бессонова.
— Пап, — вот сейчас напрягаюсь, вечер ведь почти прошёл и был на высшем уровне.
— Он твой начальник, Валерия, — укоризненно замечает он. — Я не одобряю интрижки на рабочем месте.
— У нас не интрижка, Леонид Михайлович, — тон у Ромы тоже меняется.
— Как не назови, я это не одобряю. Она только полгода назад развелась и беременна.
— Пап, выслушай нас, — опять встреваю я.
— Подожди, Лера, — тормозит Бессонов, сжимая мои пальцы. — Дети мои. И я люблю вашу дочь.
Всё семейство удивлённо таращится на нас.
— Ты же анонимного донора выбирала, — у Алисы так смешно лицо вытягивается.
— А выбрала меня. Оба ребенка мои, — твёрдо повторяет мужчина.
— Я его тоже люблю, пап, — перебиваю только открывшего рот родителя. — И Рома сделал мне предложение. В скором времени мы поженимся.
Демонстрирую кольцо его бабушки. И, охнув, попадаю в крепкие материнские объятья. Мама очень переживала за меня и считала, что я останусь совсем одна, без мужа, с двумя детьми.
Напряжение за столом стихает. Папа больше ничего не говорит, но всё ещё смотрит с подозрением. Зато женская часть семейства активно поздравляет нас. Даже Алиска оттаивает.
Ближе к десяти вечера я решаю закругляться. Устала. Папа с Ромой уходят покурить на балкон. Помогаю маме прибрать стол и мою посуду, пока Алиска по контейнерам горячие блюда и салаты раскладывает.
— Ты не хочешь нам всё рассказать? — спрашивает любопытная сестра, когда мы остаёмся одни.
— Я переспала с Ромой за пару дней до подсадки эмбрионов, и моя гормонотерапия сработала не так, как надо, — выдаю краткую версию.
— А я говорила, что дело в Грише, — хмыкает Алиса.
— Или дело в Бессонове, — усмехаюсь, выключая воду.
— Я за тебя очень рада. Всё же живой отец лучше, чем безымянный донор.
Молчу. Один малыш всё же от безымянного донора. И это не даёт мне до конца покоя. Это сейчас Рома говорит, что будет относиться к ним одинаково. А что будет, когда они родятся совершенно разные, ни на кого не похожие?
— Ты всё? — к нам заглядывает уже одетый жених. Кивнув, вытираю руки об полотенце и, обнявшись с сестрой, выхожу из кухни.
Мужчина помогает надеть полушубок, тепло прощается с родственниками. Напоминает о приглашении на Новый год. И мы идем вниз.
— Я трезвого водителя уже вызвал, — Рома в телефоне копается.
— Я твой трезвый водитель, ключи давай, — протягиваю ладонь.
Бессонов колеблется недолго. Чувствую его напряжение и сомнение. Всё же прошлое довлеет над ним. Не тороплю. И, если откажется, не обижусь. Но мужчина отменяет заказ и со вздохом передаёт ключи от своего внедорожника.
До моего дома мы добираемся без приключений. Паркуюсь возле подъезда, глушу мотор и вскрикиваю. Рома рывком меня на себя тянет и жадно целует.
— Господи, Бессонов! — хнычу, пытаясь увернуться от загребущих рук.
— Тише, помолчи, Ланская.
Мужчина перетаскивает меня на себя, заставляет оседлать его и в волосы зарывается. Покрывает лицо поцелуями, полушубок срывает с плеч. Действует очень напористо и грубовато.
— Заниматься сексом в машине — это клише, — шепчу, сама расстёгивая пуговицы на рубашке. Ёрзаю по выпирающему бугру, шипение вырывая. Кажется, Бессонов всегда возбуждён.