Чужое Дело. Пролог

На улице было тепло. Сегодня даже в нижнем городе солнце пробивалось сквозь пыльный воздух и обветшалые крыши. Его тёплые лучи оживляли серость домов и добавляли в унылый пейзаж немного цвета. Возле соседнего дома на земле блеснула солнечным зайчиком разбитая бутылка.

Фок мгновенно подбежал, поднял самый крупный осколок и начал смотреть сквозь него на солнце. Глаза не болели. Цвета через стекло казались теплее и мягче, будто мир внезапно стал добрее. Он улыбнулся — по-детски искренне, как умел только он, когда никто не видел.

Небольшой мостик через мутный ручей был его привычным маршрутом. Перешагнув через щербатую доску, он уже готовился пускать солнечных зайчиков на стены домов и раздражать курящих на крыльце мужиков. Это была его маленькая забава, крохотная радость среди серых будней.

Голова дико чесалась. Запустив руку в грязные волосы, Фок нахмурился. Колтуны спутанных прядей напоминали, как давно он не мылся. На пальцах осталась жирная грязь, которую он брезгливо вытер о край своей засаленной майки.

Улицы нижнего города тянулись узкими кривыми щелями, словно изломанные трещины в земле. Косые трёхэтажные дома нависали, будто готовы рухнуть в любую минуту. Ставни на окнах скрипели, покачиваясь, а в щелях мостовой чернела застоявшаяся вода, густо смешанная с грязью. Здесь всё дышало запустением: заборы держались чудом, мусор оседал слоями, и даже воздух казался застоявшимся.

Где-то впереди раздался резкий крик. Обычное дело. То ли кто-то радовался, то ли последние стоны слышала улица. Всё могло быть. Фок замедлил шаг и прижался к стене, привычно уходя в тень. Ещё одного мальчишку тут могли и не заметить, если начнётся драка или погоня. И уж точно никто бы не стал оправдываться, если он оказался бы под ногами.

Фок почесал затылок, и его пальцы снова наткнулись на зудящее раздражение.

—Чёрт, — буркнул он себе под нос, осознавая неприятную правду. — Вши. Опять.

Мысль о том, что нужно избавиться от этих мерзких насекомых, была такой же навязчивой, как зуд на коже. Но это означало, что придётся… мыться. От одной только мысли об этом Фок поморщился, будто его заставили съесть что-то горькое.

Его ноги вдруг начали неприятно зудеть. Фок присел на край треснувшей бочки и осторожно задрал штанину. Красная сыпь покрывала лодыжки и ползла выше.

—Пора, наверное, покупать мыло, — недовольно пробормотал он, понимая, что это станет роскошью, которую ещё нужно заработать.

Мыться Фок терпеть не мог. Тёплая вода была недосягаемой мечтой, холодная — мучением, от которого трясло задолго до первого ведра. Сам процесс его особо не пугал, но перспектива платить за мыло и терпеть ледяную воду вызывала тоску. Однако выбора не было. Если не заняться ногами сейчас, потом станет только хуже. А к доктору обращаться вообще немыслимо — цены за его услуги кусались так же больно, как сыпь.

Тут нос уловил запах свежеиспечённого хлеба. Фок замер, жадно втягивая аромат. Слюна наполнила рот, и желудок тут же ответил тихим урчанием, напоминая, что не мешало бы подкрепиться.

Но идти к тётке Зольке, хозяйке пекарни, было нельзя. Её сын уже не раз гонял его прочь, не стесняясь кулаков. Последний раз Фок ушёл с синяком под глазом. Лишний раз нарываться не хотелось, тем более что Золька строго приказала не подходить к лавке без денег.

Кстати, насчёт денег. Бучер ясно дал понять, — «Без денег не возвращайся». Мамкин новый сожитель, был ещё хуже прежнего. Если не принести несколько монет на выпивку, будет худо и никто его не спасёт.

Выхода не было. Придётся подняться в верхний город и попытаться найти хоть какую-то работу на рынке. Главное, не попасться на глаза стражникам. Для них он был лишь ещё одним грязным мальчишкой из нижнего города, а таких всегда можно обвинить в мелком воровстве, да ещё и пинка отвесить — для улучшения настроения.

Но что это за жизнь такая? Барбара остановилась перед витриной питейного заведения, разглядывая своё отражение. Перед ней стоял мальчишка лет двенадцати. Худющий, как щепка, с копной взъерошенных грязных волос. Грязная майка висела мешком, словно на вешалке. Штаны, усеянные разноцветными заплатками, едва держались на тощих бёдрах.

Она невольно нахмурилась.

—Неужели это теперь я? — пробормотала Барбара, недоверчиво водя пальцем по стеклу, словно могла стереть этот чужой образ.

Пальцы её задели грязное стекло витрины. Жирные разводы и пыль тут же остались на коже. Она скривилась.

—Как же отвратительно, — прошептала она, чувствуя отвращение ко всему: к этому телу и этому миру.

И тут её мысли резко вернулись к реальности. Ноги неприятно зачесались, напомнив о красной сыпи, покрывающей лодыжки.

—Вшей бы ещё потравить, — усмехнулась она криво, вспомнив зуд в волосах, — Пора с этим разобраться, а то совсем себя малой запустил.

В этом теле, кажется, ненависть к гигиене была возведена в абсолют. Барбара тяжело вздохнула и поднялась на ноги, понимая, что будет не просто.

—Надо как-то выживать, пока меня Буря не найдёт, — сказала она себе. И, бросив последний взгляд на своё отражение, направилась прочь, в сторону верхнего города.

***

Имп-майор стоял на командном мостике, сосредоточенно изучая данные на экранах. Ситуация складывалась напряжённой: активность грархов в неосвоенной пятнадцатой ветви достигла пика. Единственная планета, представляющая хоть какую-то ценность, вызывала всё больше сомнений в целесообразности продолжения её контроля. Но этот квадрант космоса был связующей ветвью с двумя следующими ветвями экспансии и не хотелось потерять контроль связующей точки. То есть в данный момент имп-майор оказался перед дилеммой: сохранить данный квадрант за Империей, либо просто отказаться от него, не растрачивая драгоценные ресурсы на это весьма неперспективное дело.

Рикко Хоут заложил руки за спину и перевёл взгляд на остывшую чашку чая на своём столе. Сорвав одним движением с кителя пуговицу, венерианец бросил её внутрь чашки. Жидкость внутри стеклянной посуды начала бурлить, расплескиваясь через край. Венерианец следил за процессом не отрывал взгляда от чашки. Через мгновение пуговица, растворившись, оставила лишь едва заметное облачко, которое закружилось в центре чашки, словно миниатюрный вихрь.

—Любопытно, — тихо заметил Рикко, обернувшись к офицерам. — Похоже, мои действия сейчас имеют больше смысла, чем ваши доклады, господа. Это заставляет задуматься о вашем профессионализме и уровне подготовки. Забавно, не так ли? Как-то сложно представить, что это результат работы людей, которых я должен считать осознанными и аналитически мыслящими существами.

Его слова вызвали замешательство среди офицеров. Никто не осмелился уточнить, что именно имеет в виду имп-майор в данный момент. К странностям этого человека относились весьма неоднозначно, предпочитая не задавать лишних вопросов, чтобы не оказаться в центре его внимания.

Имп-майор затем демонстративно взял чашку, наклонил её, наблюдая, как остатки жидкости медленно стекают по стенкам, и, наконец, поставил её обратно на стол.

—Пятнадцатая ветвь, господа, — продолжил он холодным тоном, глядя на своих подчинённых. — Наш “чайный эксперимент”. Она бурлит, выплёскивается, поглощает ресурсы. И что мы получаем взамен? Полусырой потенциал и постоянные угрозы со стороны грархов.

Молчание затянулось, пока офицеры обменивались напряжёнными взглядами. Наконец, один из них, высокий и угловатый мужчина с ярко-красными знаками отличия на кителе, набрался смелости заговорить:

—Пэм, разрешите взять слово. Есть определенное предложение, взять под контроль несколько секторов в данном квадранте.