Страница 27 из 37
- Мне жаль ее. Она была со мной не слишком любезна, но все же мне ее жаль, она внушает мне чувство симпатии.
- Так? Так, значит, она вам симпатична? Она несколько полна - у нее слишком полное лицо. В Марокко большинство жен ожидает такая участь, потому что им приходится коротать свою жизнь в гареме. Они лишены свободы, мало двигаются, они день и ночь проводят взаперти. Они вне дома бывают лишь полчаса в день, гуляя под надзором рабынь. Таковы условия жизни арабской женщины. Джоан, могли бы вы примириться с подобной жизнью?
Она пристально поглядела на него.
- Я ни при каких условиях не хотела бы быть вашей женой.
- Вы хотели бы жить, как живут арабские женщины? - повторил он. - Или вы предпочли бы вступить в брак по-европейски, иметь детей, которые унаследовали бы ваше имя и титул своего отца?
Она порывисто поднялась со своего места и отошла в другой конец комнаты.
- Не будем больше говорить об этом, - сказал Гамон и поднялся с места. - Я хотел бы, чтобы вы приняли Сади Гафиза, одного из моих друзей. Будьте приветливы с ним, но не выражайте ему излишнего внимания.
Его тон заставил Джоан насторожиться.
- Что это значит? - спросила она.
- Он хотел взять в жены мою сестру Лидию, и это ему не удалось. Я бы не хотел, чтобы у него появились какие-нибудь виды на вас.
И он удалился, оставив Джоан наедине со своими мыслями. Через несколько мгновений он возвратился в сопровождении Сади.
Джоан немедленно сообразила, что этот человек представляет для нее такую же опасность, как и Ральф - быть может, даже большую.
Его толстое, лишенное выразительности лицо вызвало в ней отвращение. Глаза Гафиза уставились на нее, словно он смотрел на кусок мяса и приценивался к товару. Она возненавидела его поверхностный лоск, вежливою английскую речь и угодливую улыбку.
Сади пробыл у нее недолго - ровно столько, сколько, по его мнению, понадобилось для того, чтобы произвести впечатление на девушку. Если бы он мог прочесть ее мысли, то очень удивился бы: он был настолько уверен в себе, предполагая, что его личность вызывает симпатию.
- Какого вы о нем мнения? - спросил Ральф девушку после того, как араб удалился.
- У меня еще не составилось мнения о нем, - ответила уклончиво Джоан.
- Он хороший друг и опасный враг, - многозначительно сказал Гамон. - Я предпочел бы, чтобы Лидия оказалась благоразумнее. Она обязана мне многим.
Джоан подумала, что и он многим обязан Лидии, но она не была склонна вступать с ним в беседу. Вдруг он поднялся и сказал:
- Я оставлю вас. Надеюсь, вы сами найдете свою спальню? Желаю вам приятных сновидений.
Она ничего не ответила.
В дверях он повернулся и с улыбкой обратился к ней:
- Христианской женщине живется лучше, чем туземной - запомните это!
Она продолжала молчать.
- Через два дня вы выйдете замуж, - иронически продолжал он. - Быть может, вы хотите, чтобы я кого-нибудь пригласил на нашу свадьбу?
- Вы ведь не осмелитесь пригласить английского священника?
- Не осмелюсь? И все же нас обвенчают. Вам суждено встретить в день венчания своего старого знакомого.
- Старого знакомого? - изумилась Джоан.
- Да. Вы встретите преосвященного мистера Беннокуайта.
И с этими словами он покинул комнату.
Глава 26. У САДИ ГАФИЗА РАЗЫГРЫВАЕТСЯ АППЕТИТ
Сади ожидал Гамона в курительной. Он настолько углубился в свои мысли, что не заметил его появления.
Услышав голос Гамона, он испуганно вздрогнул:
- Аллах! Как вы меня испугали! Она очень красивая девушка. Правда, она не в нашем вкусе - мы, арабы, любим более полных, но вы, европейцы, предпочитаете худых. Я никогда не мог понять, что вы находите в них хорошего.
Но Гамона нелегко было обмануть - он понял, что Джоан произвела на Сади сильное впечатление.
- Она вам больше нравится, чем Лидия? - осведомился он невинно, наливая своему гостю стакан виски с содовой.
Сади пожал плечами.
- В некоторых отношениях ваша Лидия совершенно невозможное существо.
И это было дурным предзнаменованием - еще недавно Сади был о Лидии такого лестного мнения, что одно упоминание о ней приводило его в трепет.
- Вы собираетесь завтра возвратиться в Танжер? - осведомился Гамон.
Сади покачал головой.
- Нет, я решил побыть здесь еще несколько дней: чувствую, что перемена обстановки благотворно влияет на меня; за последнее время мне пришлось пережить много волнений.
- Но вы ведь обещали доставить сюда Беннокуайта?
- Он приедет и без моей помощи. Я приказал одному из моих людей доставить сто сюда. Этот Беннокуайт явится куда угодно, лишь бы ему заплатили.
- Вы что-нибудь знаете о нем?
- Мне случалось встречаться с ним. Он - одна из наиболее любопытных фигур Танжера, - ответил Сади. - Прибыл к нам во время мировой войны, и я слышал, что в день большой битвы на Сомме он напился пьяным и дезертировал. Он совершенно безвольный человек и лишен каких-либо моральных устоев. Но ведь Беннокуайт не может совершить обряд венчания? Вы ведь рассказали мне, что он лишен сана.
Ральф покачал головой.
- Его имя значилось в списке английского духовенства, когда его объявили без вести пропавшим в битве на Сомме. Во всяком случае, я думаю, что он продолжает фигурировать в списке духовных лиц.
- Но зачем вы собираетесь жениться? - неожиданно спросил Сади. - Я вижу, вы придерживаетесь старых правил.
Ральф усмехнулся.
- Это вовсе не так скверно, как вы думаете. Моя жена унаследует для детей титул лорда Крейза.
И снова Сади пожал плечами:
- Что за сумасбродная мысль! Вот такие идеи и повлекли крушение ряда ваших замыслов.
- О чем вы говорите? - взволнованно осведомился Гамон.
- Если ваши планы еще не рухнули, то крушение их не за горами. Или вы предпочтете, - добавил он, уловив на себе подозрительный взгляд Ральфа, остаться в Марокко, вне сферы досягаемости европейских государств.
И потянувшись, он зевнул.
- Я пойду спать. Могу вас обрадовать сообщением, что завтра утром я уеду в Танжер.
Сади уловил удовлетворение в глазах Гамона и улыбнулся про себя.
- И я пришлю вам вашего Беннокуайта, - добавил он.
На следующее утро Гамон проснулся и с радостью узнал, что шейх уехал.
Джоан гуляла в саду, но он не вышел к ней.
Планы Гамона основывались не только на желании войти в ряды английской знати; в качестве зятя лорда Крейза он приобрел бы влияние и могущество, каких не смог бы добиться иными средствами.
Он предполагал, что старый лорд не стал бы препятствовать желанию Джоан выйти за него замуж. И отлично знал, что если ему удастся заставить Джоан обвенчаться с ним, то перед посторонними она ничем не обнаружит подлинного отношения к нему.
Он вскочил в седло и поскакал прогуляться в горы. И снова проехал мимо старого нищего. Недалеко от дороги паслась его изможденная кляча. Во время прогулки Гамону пришел в голову совершенно фантастический план.
Вечером один из слуг ему доложил, что к дому приближается кавалькада. Гамон взял бинокль и принялся рассматривать скакавших к дому всадников. Их было трое. Двое из них были арабами, а третий нескладно сидел в седле и болтался из стороны в сторону, словно был пьян.
Ральф сразу узнал его и поспешил навстречу достопочтенному Алимеру Беннокуайту.
Беннокуайт свалился бы с лошади, если бы не предвидевшие возможность такого падения арабы. Они подскочили к нему и бережно сняли его с лошади.
Беннокуайт обратил к Гамону свое побагровевшее лицо и, порывшись в кармане, вставил в глаз монокль.
- Кто вы такой и что вам угодно? - спросил он высокомерно. - Вы заставили меня путешествовать по этой отвратительной стране, оторвали меня от моих скромных удовольствий... черт возьми, что вам угодно?
- Мне очень жаль, что побеспокоил вас, мистер Беннокуайт, - сказал Ральф, внутренне потешаясь над алкоголиком.