Страница 52 из 61
– Мы готовы оказать вам любое содействие, – мгновенно реагирует Павлов.
– Доставьте меня как можно быстрее до нашего броневика.
– Следуйте за мной, госпожа лейтенант, – вместо полковника отвечает Юрьев, и его голос не обещает стрелку ничего хорошего.
Я вижу, что снайпер ещё жив. Ему повезло, и ни одна моя пуля в него не попала. Этого, впрочем, и следовало ожидать. Тем не менее, самочувствие стрелку мой ответный огонь явно изрядно подпортил. Во всяком случае, двигается его отметка довольно медленно и неуверенно. Сейчас, правда, мне пока не до него – нужно заканчивать со Слуцким.
Меняю магазин и обхожу камень, с которым так неудачно для себя встретился мой оппонент. Что интересно, Станислав Слуцкий в сознании, но явно находится на грани нокаута. Его лицо залито кровью, правая рука вывернута под неестественным углом, однако в левой он с трудом удерживает тяжелый револьвер, изо всех сил пытаясь навести его на меня. Мало того, что у него это чисто физически плохо получается, так он еще и видит меня, как размытую тень, несмотря на сверхкороткую дистанцию.
Грохочет выстрел, и пуля пролетает в метре от моего правого плеча. Слуцкий находит в себе силы изменить прицел, но выстрелить второй раз я ему не даю. Ударом ноги выбиваю револьвер из дрожащей руки противника, снимаю маскировку и навожу ствол Вала точно на переносицу противника.
– Семья выкупит мою жизнь, – хрипит Слуцкий, однако в его глазах нет страха. В них пылает только ненависть, и я вижу, что на самом деле он и не думает признавать свое поражение, а его слова – не более чем уловка, призванная меня отвлечь.
Зрачки Слуцкого начинают быстро расширяться, а в уголках рта появляется пена странного зеленоватого цвета. Я сразу вспоминаю выпитую им перед началом поединка жидкость. Наверное, всё-таки некий стимулятор, усиливающий способности к ментальной магии.
– Сергей, не верь ему! – предупреждает Тапар, но я и сам понимаю, что мой противник уже сделал свой выбор.
Я знаю, что сейчас произойдет, и изменить уже ничего не могу. Да и не хочу, если уж говорить честно. Оставлять в живых такого опасного врага – большая ошибка, но будет лучше, если первый шаг сделаю не я. Так моей совести будет спокойнее.
Слуцкий уже готов к нанесению нового ментального удара, и как только чувство опасности вцепляется когтями в мой мозг, я тяну на себя спусковой крючок. Вал тихо шелестит автоматикой перезарядки, а в голове противника появляется непредусмотренное природой отверстие.
***
Продолжаю стоять на месте, ожидая прибытия секундантов. Я понимаю, что со стороны концовка нашего поединка выглядела хладнокровным убийством лишенного способности защищаться противника. Никто ведь не знает, что промедли я ещё хотя бы секунду, и Слуцкий нанес бы по мне сфокусированный ментальный удар. Впрочем, по дуэльному кодексу я был в своем праве. Семья Слуцких, конечно, не будет в восторге от моего поступка, но надеюсь, увиденное послужит уроком для других желающих свести со мной счеты.
На полигоне довольно долго никто не появляется. Видимо, секунданты и зрители опасаются стрелявшего в меня снайпера. Это вполне разумно, ведь они не знают, уничтожил ли я стрелка ответным огнем. Минут через десять мимо полигона ревя двигателем проносится наш бронетранспортер. На его броне я вижу отряд из шести стражников с автоматическим оружием, в тяжелых бронежилетах и кевларовых шлемах.
Снайпер за это время успевает уковылять всего метров на двести от своей изначальной позиции. Ранение в ногу крупным и острым деревянным обломком не способствует быстрому перемещению. Да и контузию он, похоже, получил достаточно серьезную. Упускать стрелка нельзя, а то вдруг Слуцкие попытаются вывернуть ситуацию так, будто это я нанял его для убийства своего противника во время дуэли. Так себе версия, конечно, но хотелось бы исключить даже саму возможность возникновения каких-либо подозрений в мой адрес.
Броневик вламывается в кустарник и, легко подминая растительность, взбирается на возвышенность. Перед самой вершиной он замедляет ход, и десант спрыгивает с брони. Боевая машина выкатывается на плоскую верхушку холма и останавливается. Через десяток секунд несколько раз коротко рявкает тридцатимиллиметровая пушка. Взрывы впереди и по обе стороны от стрелка наглядно объясняют беглецу, что его отлично видят, и следующий выстрел станет для него последним. Снайпер останавливается и тяжело опускается на землю, ожидая прибытия пеших преследователей. Винтовку он давно потерял, а теперь отбрасывает в сторону и небольшой револьвер – последнее оставшееся у него оружие. На пощаду стрелок вряд ли рассчитывает, но умирать прямо здесь и сейчас он не хочет.
Через пятнадцать минут Шела и стражники возвращаются к трибунам. Секунданты и зрители к этому моменту уже покидают свои укрытия и втягиваются на территорию полигона. Ни у кого не спрашивая разрешения, Шела загоняет броневик прямо на площадку для дуэлей. Восьмиколесная боевая машина бодро подкатывает прямо к нам, и к тому моменту, как вокруг меня и тела Слуцкого начинает собираться толпа, пленный уже стоит на коленях, удерживаемый лейтенантом Вировой за воротник куртки, и готов к немедленной даче показаний. В его глазах я вижу характерный блеск. Шела времени зря не теряла, и побуждающий к откровенности препарат уже бурлит в крови стрелка.
Толпа бурно обсуждает нашу схватку, но голоса быстро стихают, когда к нам подходит окруженный свитой и стражниками Самаров.
– Хасан Ибрагимов, – подсказывает барону полковник Павлов, указывая на задержанного стрелка. – Известная личность. Петля по его шее уже давно скучает. Не последний человек в криминальной среде. Входит в группировку Уильяма Кёлера.
– Кто тебя послал? – с брезгливостью глядя на стрелка, спрашивает барон, явно не рассчитывая получить ответ.
– Уильям, – неожиданно легко сдает своего босса Ибрагимов.
– Что он тебе приказал?
– Убить шевалье Белова во время дуэли. Желательно таким образом, чтобы все решили, что меня наняла семья Слуцких.
– А это не так?
– Нет. После гибели Руслана Слуцкого наши отношения с его родственниками обострились. Они отказались платить по его долгам. Моё задание имело сразу две цели. Первая – отомстить Белову за гибель множества наших людей, и вторая – подставить Слуцких. Уильям считал, что столь серьезный удар по репутации сделает их сговорчивее.
– Почему послали именно тебя? – барон явно слегка озадачен откровенностью снайпера. – Исполнителя попроще не нашлось?
– Я морф. У обычного стрелка попасть в шевалье Белова не было бы никаких шансов. Он бы его просто не увидел. Даже я стрелял почти вслепую, несмотря на использование очень дорогого артефакта проникающего зрения.
– Все слышали его слова? – барон обводит взглядом толпу, иногда чуть задерживая его на отдельных лицах.
Толпа согласно гудит.
– Шевалье Белов, у вас есть претензии к семье Слуцких по поводу инцидента со снайпером?
– Никаких. Меня вполне устраивает результат дуэли.
– Секунданты шевалье Станислава Слуцкого, у вас есть претензии к шевалье Белову?
– Нет, – после небольшой паузы один за другим отвечают оба приятеля убитого.
– Почему он застрелил Станислава? – раздается из толпы визгливый женский крик. – Наша семья могла бы заплатить выкуп, а он даже не дал нам этого шанса!
– Главное оружие Слуцкого – ментальный удар, – громко и отчетливо произносит Хасан Ибрагимов, всё ещё находящийся под действием развязывающего языки препарата. – Это секрет вашей семьи, но не все умеют хранить секреты, особенно по пьяни. Если бы Белов не застрелил Слуцкого, в следующую секунду ваш родственник выжег бы ему мозг.