Тысяча городов

Несколько раз они проходили мимо других людей в зале: каких-то слуг, какой-то знати. Абиварда так и подмывало спросить их, знают ли они, куда он направляется и что с ним будет, когда он туда доберется. Единственное, что его сдерживало, была уверенность в том, что так или иначе евнух отплатит ему за его безрассудство.

Он не был во дворце много лет, прежде чем пришел вызов, который привел его к гораздо более близкому знакомству с одной небольшой его частью, чем он когда-либо хотел. Тем не менее, коридоры, по которым он путешествовал, начали казаться знакомыми.

«Мы собираемся в...?» спросил он, а затем остановился, не закончив вопрос. То, как напряглась спина евнуха, сказало ему яснее слов, что ответа он не получит. На этот раз, однако, это имело меньшее значение, чем могло бы иметь при других обстоятельствах. Рано или поздно, независимо от того, что сказал ему евнух, он узнает.

Без предупреждения коридор повернул и вывел в огромное помещение, потолок которого поддерживался рядами колонн. Эти колонны и длинное пространство ковра, тянущееся прямо от входа, привлекали внимание к большому трону в дальнем конце зала. «Подойди и будь узнан», - сказал евнух Абиварду. «Я полагаю, вы все еще помните обряды».

Судя по его тону, он не предполагал ничего подобного. Абивард ограничился одним натянутым кивком. «Я помню», - сказал он и двинулся по ковру к трону, где в ожидании сидел Шарбараз, Царь Царей.

Дворяне, стоявшие в тени, уставились на него, когда он шагнул вперед. Стены тронного зала выглядели иначе, чем он их помнил. Он не мог повернуть голову - не нарушая придворного ритуала, - но бросил взгляд вправо и влево. Да, эти гобелены на стенах были определенно новыми. Они показали макуранские победы над армиями Видесса, победы там, где он командовал армиями Царя Царей. Ирония поразила его, как дубинка.

Евнух отступил в сторону, когда ковер закончился. Абивард вышел на полированный камень за тканую шерсть и распростерся ниц перед Шарбаразом. Он задавался вопросом, сколько тысяч мужчин и женщин легли на живот перед Царем Царей за долгие годы, прошедшие с тех пор, как был построен дворец. Конечно, достаточно, чтобы придать особый блеск участку камня, где соприкасались их лбы.

Шарбараз позволил ему оставаться ниц дольше, чем следовало. Наконец, он сказал: «Встань».

«Я повинуюсь, ваше величество», - сказал Абивард, поднимаясь на ноги. Теперь ему было позволено взглянуть на августейшую особу Царя Царей. Его первой мыслью было, что он стал толстым и размякшим. Шарбараз был львом-воином, когда они с Абивардом вместе сражались против Смердиса -узурпатора. Казалось, он набрал гораздо больше фунтов, чем могло быть возможно за прошедшее время.

«Мы не очень довольны тобой, Абивард, сын Годарса», - заявил он. Даже его голос звучал выше и ворчливее, чем раньше. Его лицо было бледным, как будто он никогда не видел солнца. Абивард знал, что он тоже бледен, но он был заключен в тюрьму; у Шарбараза не было такого оправдания. Хотя Абивард в последнее время ни разу не видел себя в зеркале, он мог бы поспорить, что у него нет этих темных, отечных кругов под глазами.

Он подавил поднимающееся в нем презрение. Неважно, как выглядел Шарбараз, он оставался Царем Царей. Что бы он ни постановил, такова будет судьба Абиварда. Действуй мягко, напомнил себе Абивард. Действуй мягко. «Я сожалею, что вызвал твое неудовольствие, величество», - сказал он. «Я никогда не собирался этого делать».

«Мы недовольны», - сказал Шарбараз, словно вынося приговор. Возможно, он именно это и делал; несколько придворных тихо вздохнули. Абивард подумал, не будет ли казнь проведена в тронном зале в назидание им. Царь Царей продолжал: «Мы доверяли тебе выполнять наши приказы, касающиеся Васпуракана, поскольку мы ожидаем, что нам будут повиноваться во всем.»

В былые времена, будучи мятежником против Смердиса, он не был так свободен с королевским "мы". Слышать это от человека, с чьей человечностью и склонностью к ошибкам он был слишком близко знаком, раздражало Абиварда. С внезапным озарением он понял, что Шарбараз пытался внушить ему благоговейный страх именно потому, что они когда-то были близки: превратить запомнившегося человека в нынешнего Царя Царей. Как часто случалось с подобными уловками, это возымело эффект, противоположный тому, на который рассчитывал Шарбараз.

Абивард сказал: «Прошу у вас прощения, ваше величество. Я служил Макурану, как мог».

«Нам это представляется иначе», - ответил Царь Царей. «Ослушавшись наших приказов, ты нанес ущерб королевству и навлек на него и на нас дурную славу».

«Прошу у вас прощения», - повторил Абивард. Он мог бы знать - действительно, он знал, - что Шарбараз скажет это. Неповиновение было неудачей, которую не мог допустить ни один правитель, и, как согласились он и Рошнани, быть правым было в некотором смысле хуже, чем ошибаться.

Но Шарбараз сказал: «По нашему мнению, ты уже достаточно наказан за свои проступки. Мы призвали тебя сюда, чтобы сообщить тебе, что Макуран снова нуждается в твоих услугах.»

«Вашевеличество?» Абивард наполовину ожидал - более чем наполовину ожидал - что Царь Царей прикажет отправить его к палачу или палачам. Если он напугал Шарбараза, лучшей участи ему ожидать не приходилось. Однако теперь, когда придворные одобрительно зашептались на заднем плане, Царь Царей ... простил его? «Что вам от меня нужно, ваше Величество?» Что бы это ни было, это не могло быть намного хуже, чем отправиться навстречу вертолету.

«Мы начинаем понимать, почему у вас были такие трудности с приведением Видесса, города под власть Макуранского льва», - ответил Шарбараз. Это не было извинением - не совсем, - но это было ближе к извинению, чем Абивард когда-либо слышал от Царя Царей, который продолжил не совсем уверенно: «Мы также видим, что Маниакес Автократор в своем лице олицетворяет порочную изворотливость, которую наши предания так часто приписывают жителям Видесса».

«Каким образом, ваше величество?» Спросил Абивард вместо того, чтобы кричать, во имя всего Святого, что он взял и натворил на этот раз?" Он заставил себя говорить тихо и спокойно, слегка поворачивая нож. «Как вы помните, у меня было не так много возможностей узнать, что происходит за пределами Машиза. У него было мало шансов узнать, что происходило за пределами комнаты, в которой Шарбараз запер его, но Царь Царей уже знал это.

Шарбараз сказал: «Наша единственная слабость - корабли. Мы пришли к пониманию того, насколько это серьезная слабость. Абивард понял это в тот момент, когда увидел, как видессианские дромоны не давали его армии пройти через переправу для скота; он был рад, что Шарбаразу было дано подобное откровение, независимо от того, как долго оно откладывалось. Царь Царей продолжал. «Взяв значительный флот, Маниакес отплыл с ним в Лисс-Сайон на видессианском западе и там высадил экспедиционный корпус.»

«Лисс-Сайон, ваше величество?» Абивард нахмурился, пытаясь поместить город на свою мысленную карту западных земель. Сначала ему не повезло, потому что он думал о северном побережье, о том, что на Видессианском море и ближе всего к Васпуракану. Затем он сказал: «О, на южном побережье, у моря Моряков - далеко к юго-западу от западных земель».

Он напрягся. Он должен был понять это сразу - в конце концов, разве Бозорг не показывал ему видессиан, высаживающихся на берег где-то очень похожем там, а затем направляющихся через горы? Он знал о плане Маниакеса большую часть года - и это принесло ему много пользы.