Страница 20 из 118
Принцы также мало что сделали для оживления своего города с помощью штукатурки или краски. Даже слои побелки были редкостью. Местные жители, казалось, были довольны жизнью среди серости.
Сами они не были серыми. Мужчины щеголяли в кафтанах более широкого покроя, чем обычно носили макуранцы, раскрашенных в полосы, точки и яркие узоры с завитушками. Их трехконечные шляпы с кисточками показались Абиварду глупыми, но они использовали их по максимуму, тряся и мотая головами во время разговора, так что кисточки, как и их проворные руки, помогали подчеркивать то, что они говорили.
Крестьянки и жены торговцев толпились на рыночных площадях, торговались и сплетничали. Солнце сверкало на их украшениях: отполированные медные браслеты и безвкусные стеклянные бусы на тех, кто не был так богат, массивные серебряные ожерелья или цепочки с нанизанными на них видессианскими золотыми украшениями - на тех, кто был богат. Их одежда была еще более яркой, чем у их мужчин. Вместо забавно выглядящих шляп, которые предпочитали мужчины, на головах у них были полотняные, хлопчатобумажные или переливающиеся шелковые ткани. Они указывали на Абиварда и отпускали громкие высказывания, которых он не мог понять, но и не считал лестными.
Среди всех этих огненно-красных, ярко-желтых, ярких зеленых и голубых оттенков неба и воды священники васпуракане выделялись контрастом. В отличие от видессианских синих одежд, они носили мрачный черный цвет. Они также не брили головы, но собирали свои волосы, будь то черные, седые или белые, в аккуратные пучки на затылках. У некоторых из них бороды, как у Татула, доходили до пояса.
Храмы, где они служили Фосу, были похожи на храмы их видессианских собратьев в том, что они были увенчаны позолоченными шарами. В остальном, однако, эти храмы были очень похожими на остальные здания Шахапивана: квадратные, прочные сооружения с вертикальными прямоугольными прорезями для окон, которые, казалось, были сделаны скорее для прочности и выносливости, чем для красоты и комфорта. Абивард отметил, сколько храмов было в этом городе средних размеров. Никто не мог сказать, что жители Васпуракани не принимали всерьез свою заблуждающуюся веру.
В целом они были трезвым народом, привыкшим заниматься своими делами. Толпы видессиан последовали бы за Татулом и Абивардом по улицам. То же самое могло быть верно и для макуранцев. Здесь это было не так. Васпураканцы позволили своим нахарарам разобраться с Абивардом.
Он ожидал, что Татул приведет его к самому прекрасному храму в Шахапиване. Однако, когда нахарар натянул поводья, он сделал это перед зданием, которое знавало не просто лучшие дни, но и лучшие столетия. Только позолота на его глобусе, казалось, была заменена в любое время на памяти живущих.
Татул взглянул на Абиварда. «Это храм, посвященный памяти святого Каджаджа. Вы, макуранцы, приняли его мученическую смерть - приковали к вертелу и зажарили над углями, как кабана, - за отказ отречься от святой веры Фоса и Васпура Перворожденного. Мы по сей день чтим его память».
«Я не убивал этого священника", - ответил Абивард. «Если ты винишь меня за это или даже если ты винишь меня за то, что сделал Вшнасп, ты совершаешь ошибку. Пришел бы я сюда, если бы не хотел сгладить разногласия между вами, принцами, и Шарбаразом, Царем Царей?»
«Ты храбрый человек», - сказал Татул. «Хороший ли ты человек, я еще не знаю достаточно, чтобы судить. Ибо злые люди могут быть храбрыми. Я видел это. Разве ты не сделал то же самое?»
«Немногие люди злы в своих собственных глазах», - сказал Абивард.
«Здесь ты прикасаешься к другой истине, - сказал Татул, - но не к той, которую я могу обсуждать с тобой сейчас. Подожди здесь. Я войду внутрь и принесу тебе удивительно священный Хайяк».
«Я думал пойти с тобой», Сказал Абивард.
«С кровью мучеников Васпураканера, запятнавшей твои руки?» Брови Татула взлетели к краю его шлема. «Ты сделал бы храм ритуально нечистым. Иногда мы приносим в жертву доброму богу овцу: ее плоть, сожженная в огне, излучает святой свет Фоса. Но из-за этого, однако, кровь и смерть оскверняют наши святилища.»
«Как бы ты этого ни пожелал.» Когда Абивард пожал плечами, его корсет издал негромкий дребезжащий звук. «Тогда я жду его здесь.»
Татул вошел в храм. Когда он вскоре вернулся, священник в черной мантии, которого он привел с собой, был сюрпризом. Абивард искал слабеющего седобородого старейшину. Но удивительно святой Хамайяк был в своих энергичных средних годах, его густая черная борода лишь слегка тронута сединой. Его плечи сделали бы честь Смиту
Он обратился к Татулу на гортанном языке васпураканцев. Нахарар перевел для Абиварда: «Святой священник просил передать тебе, что он не говорит на твоем языке. Он спрашивает, предпочитаете ли вы, чтобы я переводил, или вы предпочитаете использовать видессианский, который он знает.»
«Мы можем говорить по-видессиански, если хочешь», Абивард обратился непосредственно к Хмайеку. Он подозревал, что священник пытается досадить ему, отрицая знание языка макуранер, и отказался доставить ему удовольствие, показав раздражение.
«Да, очень хорошо. Давайте сделаем это.»Хмайяк говорил медленно и обдуманно, возможно, чтобы помочь Абиварду понять его, возможно, потому, что он сам не слишком свободно говорил по-видессиански. «Фос присвоил себе святых мучеников, которых вы, люди Макурана, создали.» Он нарисовал солнечный круг, который был его знаком благочестия к доброму богу, идущий в направлении, противоположном тому, которым воспользовался бы видессианин. «Как теперь ты собираешься загладить свою порочность, свою дикость, свою жестокость?»
«Они не были моими. Они не принадлежали Михрану марзбану. Они принадлежали Вшнаспу марзбану, который мертв.»Абивард осознавал, как многого он не договаривает. Политика, на которую жаловался Хмайяк, была политикой Вшнаспа, верно, но она также была - и остается - политикой Шарбараза. И Вшнасп был не просто мертв, но убит васпураканцами. Для Абиварда не заметить этого было равносильно признанию того, что марзбан сам напросился на это.
«Как ты собираешься загладить свою вину?» Повторил Хмайяк. Его голос звучал осторожно; возможно, он не ожидал, что Абивард уступит так быстро. Для него Васпуракан был не просто центром вселенной, но целой вселенной.
Для Абиварда это было всего лишь частью большей мозаики. Он ответил: «Удивительно, святой господин, я не могу вернуть мертвых к жизни, ни твоих людей, которые умерли за твою веру, ни Вшнаспа марзбана.»Если ты будешь давить на меня слишком сильно, ты заставишь меня вспомнить, как умер Вшнасп. Мог ли Хамайяк читать между строк?"
«Фос обладает силой воскрешать мертвых», Сказал Хамайяк на своем неторопливом видессианском, «но он предпочитает не использовать ее, чтобы мы не ожидали этого от него. Если Фос не использует эту силу, как я могу ожидать, что это сделает простой человек?»
«Чего ты ждешь от меня?» Спросил Абивард. Хмайяк посмотрел на него из-под густых, кустистых бровей. Его взгляд был очень проницательным, но в то же время почти детским в своей прямой простоте. Возможно, он заслуживал того, чтобы его называли удивительно святым; он не казался наполовину священником, наполовину политиком, как это делали многие видессианские прелаты.